Следак

— Это значит, что ваш племянник в составе группы лиц по предварительному сговору совершил преступление, — Митрошин не отводил взгляд, не ерзал и всем своим видом показывал, что полон решимости ввязаться в войну со всем районным комитетом партии.

— Это ложь! Мой сын не мог! — вновь подал голос Ломакин-старший.

— Увы, но это правда. Подельники сдали его с потрохами, — развел руками Храмцов.

— Его оговорили! — взревел Свиридов. — Вы что поверили каким-то уголовникам?!

— Ваш племянник во всем сознался и написал явку с повинной, — добавил Храмцов.

— Вы выбили из него признания! — вскочил со стула Ломакин-старший.

— Выбирайте выражения! — багровея, заорал в ответ Храмцов.

— Товарищи, успокойтесь! — грохнул кулаком по столу Свиридов. — Коля, помолчи! — сверкнул глазами он на зятя и тот сразу сел на место.

— Роман Александрович, расскажите подробнее, как все произошло, — сбавив обороты, еще не попросил, но уже не потребовал у Храмцова первый секретарь райкома.

Слушали родственники Кирилла Ломакина внимательно и обоим услышанное совершенно не нравилось. Ломакин — старший по ходу рассказа все больше бледнел, нервно наглаживая костяшки пальцев, а Свиридов, наоборот, багровел и морщил лоб, прикидывая в уме, как отразятся подвиги племянника на его карьере. И в конце концов пришел к выводу, что выйти данная информация из этого кабинета не должна.

— Что грозит Кириллу? — первым пришел в себя, как ни странно, Ломакин.

— Пока наш следователь возбуждает дело о грабеже, а это до семи лет лишения свободы, — начал отвечать Храмцов. — Но еще есть вопрос о нападении на представителя власти и о попытке изнасилования.

Ломакин застонал, прикрыв лицо руками, а Свиридов выругался. Бой предстоял серьезный.

Так оно и вышло. Переговоры затянулись на час с лишним. Первые полчаса все только и делали, что орали друг на друга, меряясь возможностями и связями, да сыпали угрозами. Конструктив начался лишь после того как все выдохлись.

Племянника удалось отстоять большей частью из-за того, что интересы всех заинтересованных лиц совпали. Свиридову был не нужен судимый родственник. Митрошину — чтобы в уголовном деле фигурировало имя его дочери. Храмцов отрицательно отнесся к преступлениям против власти на подконтрольной ему территории. Так что вариант, где трое уголовников ограбили прохожего, всех устроил.

— Нападение произошло, когда Чапыра был не при исполнении и преступники не могли знать, что он сотрудник правоохранительных органов, — подытожил довольный достигнутыми договоренностями Храмцов.

Болотов вновь промолчал. Этот неприятный человек в переговорах не участвовал, лишь отвечал время от времени на уточняющие вопросы Храмцова. И все время насмешливо скалился. А чего ему не быть довольным? Теперь у него в должниках сам Свиридов.

— А этот Чапыра, он не взбрыкнет? — осторожно спросил Ломакин-старший, когда все начали вставать со своих мест.

— Он обычный следователь. Сделает, что велят, — отмахнулся от глупого предположения своего родственника Свиридов.

— Роман Александрович, надо бы Чапыру как-то поощрить за помощь в задержании опасных преступников и помощь в раскрытии серии грабежей, — не обращая внимание на заявление первого секретаря райкома, произнес Митрошин. От его слов Храмцов притормозил посреди кабинета. — Все же молодой человек пострадал и ему нужно дать хоть какую-то компенсацию. Вы же не хотите, чтобы он болтал на каждом углу об этой истории?

— Что-то я не заметил, чтобы он пострадал, — недовольно отозвался начальник милиции.

— У него ребра сломаны, под водолазкой бинты не видно, — пояснил Митрошин.

— Даже так, — нахмурился Храмцов, получив новые данные.

— Борис Аркадьевич дело говорит, — поразмыслив, поддержал предложение заместителя прокурора Свиридов. Слухи ему были совершенно ни к чему. Так что пусть этому Чапыре, ну и фамилия, заткнут рот какой-нибудь наградой.

— Хорошо, поощрим, — сдался под двойным натиском начальник милиции. Вопрос был для него несущественным, поэтому упираться он не стал. — Благодарность ему объявлю.

— Думаете ему этого хватит? — засомневался Ломакин-старший.

— Он же комсомолец! — заявил на это Свиридов.

— К тому же, кто его спрашивать будет, — жестко добавил Храмцов и первым вышел из кабинета.

Глава 31

— Может я домой уже поеду? — озвучил я вопрос.

— Мне допросить тебя надо, — напомнил мне Решетников.

Ну да, как же он начнет меня допрашивать, если начальство еще не определилось и не разъяснило ему что вносить в протокол, а что нет. Процессуально-независимое лицо — я бы поржал, да ребра болят.

Злое веселье сменилось раздражением, как только осознал, что сам недалеко ушел от высмеиваемого мною коллеги и находился в том же самом подчиненном положении, что и он. Было бы иначе, я бы сейчас участвовал в переговорах в компании с Митрошиным, а не ожидал своей участи в кабинете Решетникова.

Ладно, хорош рефлексировать, лучше расспрошу коллегу о действующих лицах.

— Подпол — это начальник милиции?

Дождавшись подтверждения своей догадки, я задал вопрос о Свиридове.

— Первый секретарь райкома партии. Чай еще будешь?

— Давай. А пожрать ничего нет?

Решетников, задумавшись над моей просьбой, открыл верхний ящик своего стола.

— Бутерброды, если только, — рассмотрев содержимое, отозвался он.

— Сойдет, — согласился я, продолжив выяснять детали. — А Ломакин какую должность в райисполкоме занимает?

— Начальник отдела по жилищному хозяйству, — ответ меня впечатлил, я присвистнул. Осталось сообразить, как мне этой информацией воспользоваться.

Я вновь зло усмехнулся направлению своих мыслей. Никто со мной по своей воле договариваться не будет — не та я фигура. Вон, господа, которые упорно называют себя здесь товарищами, удалились на переговоры, а обо мне даже не вспомнили. И плюшки от этой ситуации получат они, а не я. Моя участь — обеспечить исполнение достигнутых ими договоренностей, то есть дать те показания, которые мне велят. Такое положение дел раздражало.

Доев бутерброд, я прикрыл глаза, чтобы поразмыслить над ситуацией, в которой оказался, но сказалась усталость вкупе с плохим самочувствием, и я неожиданно для самого себя задремал.

— Идут, — потряс меня за плечо Решетников и тут же, пока дверь не открылась, отступил к стене.

Вернулись старшие товарищи в расширенном составе. Самым первым шел переодевшийся в форменный мундир подполковник. Холеный самодовольный тип — это явно Свиридов. Ломакин похож на сына — те же черты лица, та же худоба. Все трое остановились напротив кресла, оценивающе меня рассматривая.

Я их тоже изучал без стеснения, взгляд не отводил и демонстрировал отсутствие эмоций.

— Когда старшие товарищи входят, нужно вставать, — первым заговорил Свиридов, с ходу решив напомнить мне о моем более низком статусе.

— Доброй ночи, товарищ первый секретарь, — поприветствовал я партийного боса и тут же, изобразив раскаяние, пояснил. — Ребра мне сегодня сломали, двигаюсь с трудом.

— Распустили вы своих сотрудников, — высказал он недовольство мною Храмцову.

— Встать! — побагровев, рыкнул на меня подполковник.