Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
«Ага. Ага. Значит, вот куда смылись эти двое: к жандармерии, где во дворе в сарае стояла эта штука. Починили, и... вернулись. А ведь могли врезать по тапкам и попробовать прорваться через барьер. Но нет – влетели прямо в гущу сражения. Значит, верят, что у нас что-то получится... Кстати, они только что всех нас спасли. Вопрос, надолго ли»
По броне бурава, высекая искры, ударили силовые лезвия Другой, и Анна с ужасом увидела, насколько глубокие борозды оставили они в металле.
«Сейчас она их вскроет как устрицу»
– Госпожа Шпицберген, – Анна старалась, чтобы её голос звучал спокойно, но у неё, конечно же, ни черта не получилось, и она сорвалась на крик, – если мы сейчас не...
– Хорошо. – Хозяйка оружейной лавки отбросила волосы
«Стреляю по вашей команде»
Анна вдруг поняла, что просто не может открыть рта.
«Если Фриц промахнётся, если пуля не попадёт в цель... Второй попытки уже будет. Промах – и на этом всё закончится. Всё будет зря: смерть Рюма, палец Пьера, колдовство Гремма, за которое тот непонятно как будет расплачиваться с Тем, кого ему пришлось призвать, пуля. Гидра нас убьёт. Но я не могу просто умереть со спокойным осознанием, что мы сделали всё, что могли. Потому что если мы погибнем, то, значит, сделали не всё»
Но как? Что ЕЩЁ можно было...
«Тут ведь дело в чём, – сонно пробурчал знакомый голосок в её голове, – про пулю, ты, стало быть, вспомнила. Ну и взяла рецепт из книги Элиота Свонна «Некромантия и всё, что мы взяли из неё в повседневность». Молодец, хвалю. Но ведь были и другие книги»
«Я не понимаю, о чём ты...»
Но она понимала. На самом деле она вдруг очень хорошо поняла, о чём говорил голосок.
...Анна любила библиотечные залы Академии, бесконечные ряды книг, громоздящиеся на полках, что анфиладами уходили куда-то в пахнущую бумажной пылью темноту, мягкие ковровые дорожки под ногами, полностью скрадывавшие звуки шагов, маленькие уютные столики для чтения с их неизменными лампами, прикрытыми пузатыми зелёными абажурами и пустоту. Здесь невозможно было столкнуться с другими посетителями, хотя библиотека никогда не пустовала; тут работали колдуны с десятков кафедр, шныряли студенты, корпели над древними фолиантами историки, но никто из них не пересекался друг с другом (разве они перешагивали порог библиотеки вместе). Как? «Академия», махали руками все, давным-давно привыкнув к местным странностям. С их точки зрения, библиотека была ничуть не удивительнее, чем бесконечное количество коридоров и кафедр, уводивших в неизведанные глубины АДН (там, согласно многочисленным студенческим легендам, таились жуткие чудовища, секретные лаборатории и жил ужасный Песочный Человек).
Анну нимало не смущало, что книги в некоторых залах библиотеки были посвящены прикладной некромантии, демонологии, а то и чёрному оккультизму. В конце концов, где ещё, как не в Академии хранить подобные труды, спасённые в своё время от разгневанных толп, инквизиторов и прочих блюстителей нравственной чистоты? К тому же, рассуждала она, скорее всего, многие из этих книг – просто макулатура, написанная дилетантами-экспериментаторами, и наверняка хранятся здесь лишь как букинистические диковинки.
Анна, однако, была бы очень удивлена, узнай она, что библиотека совершенно свободно пускала её в такие секции, куда даже некоторым магистрам был заказан вход, не говоря уже о студентах начальных курсов. «Простите, но этот зал библиотеки для вас закрыт, попытка доступа записана», говорил в таких случаях тихий вкрадчивый голос, и студент, пожимая плечами, шёл дальше по своим делам, обычно более не пытаясь проникнуть за запертые двери (да это было бы и невозможно). Перед Анной распахивались все двери без исключения, но она не знала, что это аномалия, странность и вообще ненормально. Ей просто некому было об этом рассказать, тихой студентке учившейся на твёрдое «хорошо» и постоянно срезавшейся на зачётах по квазиматематике, а она, в свою очередь, начитавшись «Мира Нижнего и Верхнего», «Necromundum Lux» или чего похлеще, не пыталась вызвать
Голодную Тень из Внешней Бездны, поднять некрота, и тому подобное.Как-то раз ей в руки попалась тонкая – всего-то страниц сто – книга с малообещающим названием «Дневник о Путешествии Квинта Салливана». Стоя у стеллажа, Анна быстро пролистала первые несколько страниц... и уже не смогла остановиться.
Квинт Салливан, как следовало из текста, был псиоником, но не врождённым, а просто талантливым колдуном, знающим несколько, как он сам выражался «преполезнейших формул, что не раз помогали мне, спасая от петли, топора, а то и просто от бедственного положения, когда карманах моих свистел ветер». Тут же, на страницах своей короткой рукописи, колдун записал с десяток весьма двусмысленных заклятий, и Анна лишь качала головой, вчитываясь в строки формул и водя пальцем вдоль силовых линий колдовских эфирных «каркасов». Конечно же, она решила, что книга попала в библиотеку по ошибке – ну не могли подобные материалы лежать в свободном доступе! – однако никому о «Дневнике о Путешествии…» не сообщила. Более того: девушка тщательно переписала некоторые заклятья, для которых не нужно было специальных знаний и дополнительных сложных компонентов в свою записную книжку.
Она, конечно, не знала в совершенстве Другой Кодекс, но понимала, что, используй она подобные заклинания на сокурсниках, то её явно не похвалили бы за старания. Однако иметь в рукаве пару тузов было... приятно. Уже потом, когда Анна таки применила одну из формул на приставучем торговце «синей пылью» в подворотнях Нижнего Восточного квартала, она впервые поняла как удобно, всё же, хранить под сердцем какую-нибудь опасную и полезную тайну. Именно поэтому (хотя она даже самой себе бы, наверное, не призналась в этом) староста Гремм вызывал у юной колдуньи, скорее, симпатию. Он тоже хранил запретное знание, умел им пользоваться, и, не раздумывая, пускал в ход тогда, когда это было действительно необходимо.
А теперь настала её очередь.
«Как там говорят, – пронеслось в голове у колдуньи, – делай что должно, и будь что будет? Только бы успеть...»
Она изо всех сил схватила госпожу Фриц за левую руку чуть выше запястья, и дрожащим голосом прошептала хозяйке оружейной лавки на ухо:
– А вот сейчас я очень попрошу вас ничему не удивляться.
– Это будет несложно, – фыркнула Фриц, – после того, что мне довелось увидеть за последни...
Но тут у неё перехватило дыхание, потому что Анна уже начитывала формулу.
...Когда сознание опытного псионика проникает в сознание жертвы, та в большинстве случаев, ничего не подозревает. Нужно только вести себя как можно тише, и в нужный момент просто подбросить пару идей в поток мыслей омывающих чужое «я». Жертва ничего не заподозрит просто потому, что мысли и так появляются в пустоте её разума, и в пустоту же исчезают; мысли повседневные, мысли сумасбродные, мысли бредовые, умные, глупые – всё это просто автоматически принимается к сведению. Хороший псионик подобен вору, что никогда не попадается, не оставляет улик и всегда тщательно следит, чтобы вмешательство было, по возможности, минимальным. Ну, пришла в голову скучающей графине средних лет приютить у себя на пару недель симпатичного молодого человека, подумаешь! К тому же, не незнакомца ведь – старый-старый, полузабытый знакомый из ветреной юности. Опять же: ностальгия! Ну как тут удержаться! Конечно же, выручить его тоже будет несложно, да и что такое сто империалов – пустяк, чушь!
Но Анна не пыталась прятаться. Напротив: она вломилась в голову госпожи Фриц подобно паровому катку.
Как рука в перчатку, как умелый кукольник, ловко вставивший пальцы в петельки на концах верёвочек привязанных к марионетке – всё получилось настолько просто и привычно, что колдунье стало не по себе (она даже немного удивилась тому, что в такой безумной ситуации на краю почти неминуемой гибели ей ещё может стать не по себе). Будто она проникала в чужие головы сотни раз, и сейчас старый навык просто отработал как по нотам – странно, очень странно.