Следователь, Демон и Колдун

«Через тридцать три колена»

«А кто ваш учитель?!»

«Мда. Теперь я не могу даже поныть. Потому что это вас оскорбит до глубины души»

«Во-о-о-о-о-от, соображаете. Вы у меня все манипулятивные техники вызубрите. Списком. Ночью сможете процитировать…»

Солнце уже почти село. И тут весьма условная тропинка изогнулась, запетляла, деревья вокруг расступились, и маленький отряд вышел на широкую поляну, посреди которой темнели бревенчатые срубы двух больших изб: охотничья стоянка.

Крепкие, надёжные, словно невидимыми корнями вросшие в промёрзшую до каменности землю, избы молчали, прикрыв глазницы маленьких окон-бойниц плотными ставнями, но следователь чувствовал целую сеть умело наброшенных на эти срубы наговоров, точно странный татуаж намертво въевшийся в деревянную кожу строений. Двадцать лет? Пятьдесят? Нет, на то, чтобы легкие «царапки» наговоров оставили такую паутину в эфире, понадобилось бы больше времени, куда больше. Здесь жили даже домашние духи; Фигаро сперва почуял их, а затем увидел характерные насечки на матице и клинопись на досках крыльца, под которым когда-то давным-давно в безлунную полночь зарыли чёрного жертвенного петуха. Хорошие стены. Такие, пожалуй, не только от мороза и бури защитят.

Еще Фигаро увидел большой лабаз, прямо-таки огроменный сарай (в который без труда поместился автоматон Тиккера вместе с волокушей) и поленницу под навесом. «Да тут дров на всю зиму хватит», подумал следователь, но тут же понял, что на Хляби понятие «на всю зиму» довольно абстрактно.

Фигаро с Френном тут же уселись на завалинке и принялись набивать трубки. Обоим было интересно, как команда Харта будет разбирать намертво смерзшуюся поленницу (ни следователь, ни инквизитор, разумеется, участвовать в этом увлекательном процессе не собирались).

Фигаро думал, что Сайрус применит колдовство, но всё оказалось гораздо интереснее: Тиккер, отцепив от автоматона волокушу, за пять минут приладил к механизму лапу-захват и рычаг-колун. Автоматон свистнул, зажужжал, и – бах-бах-бах! – вскоре Харт с Зойзой уже таскали в избу охапки дров. Следователь с инквизитором переглянулись, печально вздохнули, и отправились помогать.

Пока растапливали печь, отдирали примёрзшие ставни и расставляли лавки вдоль длинного стола (в одной избе вполне могло разом ночевать человек пятнадцать), Фигаро с интересом изучал нехитрое убранство: сени, глубокий голбец, где обнаружился самый настоящий колодец (из самого тёмного угла неодобрительно зыркал на гостя угольями глаз домовой), просторная горница, уже упомянутая печь весьма немалых размеров… а вот спать, похоже, придётся на полу, подумал следователь. Ну и ладно, ему ли привыкать к спальному мешку… однако гляди ты! На толстом бревне-матице темнел ряд закопчённых символов и некоторые из них явно наносил не деревенский колдун. Тут были Символ Запирающий Малый и Звёздная Вуаль – правильно начертать и зарядить последнюю не смог бы, наверное, даже Френн. Следователь подозвал Сайруса и, кивком указав на колдовские начертания, спросил:

– Ваша работа?

– Что? Вы о чём?.. А-а-а, эта красота. – Сайрус вздохнул. – Если бы. Я Вуаль не воссоздам. Видать, сильный колдун тут ночь коротал. А, может, за деньги делал. Я знаю, что когда охотники новую стоянку закладывают, так колдуна обязательно зовут. Чтобы всё чин по чину: и ритуалы, и защитные пассы, и жертвенник… А тут, вот, сами видите. Академическая работа! Ну, нам оно и к лучшему. Спать спокойнее будете.

Загодя расстелили спальники у печи (можно было и на самой печи, но Фигаро по опыту знал, что через пару часов в избе станет так жарко, что, в общем-то, всё равно). Поставили за печь домовому рюмку водки и миску с добрым шматом хлеба и сала – чтобы ночью не нашкодил, смахнули со стола пыль и принялись разбирать рюкзаки и тюки, что тащил автоматон на волокуше. Как понял следователь, часть груза – главным образом, еду – предполагалось оставить здесь, в сарае, и пустить в дело уже на обратном пути, одновременно пополнив местный запас дров. За судьбу оставленных вещей можно было не беспокоится; Фигаро знал, что законы лесного братства непреложны: карали за их нарушение не только люди.

Наконец, занялось пламя в печи, завыло в дымоходе, затрещали сырые дрова, и в горницу потекло тепло – поначалу осторожно, а потом все жарче и веселее. На столе постепенно появлялись стаканы, тарелки, свёртки с чем-то весьма ароматно пахнувшим и Фигаро с удивлением увидел, что Харт готовит себе спальное место в стороне от остального отряда. Более того: в отдельной комнатушке, которую кто-то организовал, отгородив дальний угол стеной, в которую затем врезали крепкую дверь.

Заметив, что следователь недоумённо смотрит на Харта, таскающего свои постельные принадлежности в этом закуток, Сайрус вздохнул и пожал плечами.

– Господин Харт, – маленький колдун многозначительно поднял бровь, – в последнее время заимел привычку спать отдельно. Ну, я ему не судья; услышите как Зойза храпит, сами к Харту попроситесь.

Притащили с мороза две бутыли с чем-то мутным и невероятно ароматным, грохнули о стол стаканы, полетела в печь картошка, заскрипели ножи. Тиккер залил керосину в лампы (в подклети, оказывается, хранился изрядный керосиновый запас) и вовремя: солнце село, и маленькие окна превратились в слепые чёрные квадраты.

– Что скажете, Френн? – Следователь слегка пихнул локтём в бок инквизитора, как раз закончившего нарезать полупрозрачными ломтиками кусок буженины. – Как вам избушка?

– Строение достойное внимательнейшего изучения, господин следователь, вот что я скажу. И я не про символы на матице, что так вас заинтересовали. Такое я и сам смогу. А вот заговоры на стенах… Любопытнейшая, скажу вам, штука. Словно кто-то писал на стене, надписи стирались, потом другие люди писали поверх написанного, и так далее, снова и снова, до тех пор, пока чёрточки и буковки не слились в своеобразную броню-кокон, что окружила этот дом. Такое нечасто встретишь. Искусство… Да и домовой тут – матёрый старый дух, так что не стоит бояться гостям ни Буки, ни Ночного Летуна... думаю, что и духов моровых поветрий местный суседко в бараний рог скрутит. Для меня, признаться, всё это ново и интересно.

– Но вы же почти всю жизнь…

– …таскаюсь по городишкам вроде Нижнего Тудыма, верно. Вот только жил я там, если вы помните, в своих апартаментах в Инквизитории, и фольклорными исследованиями не занимался. Вот вы в Тудыме адаптировались сразу, как только приехали, а я, увы, столичный хлыщ. И мышление у меня бюрократически-академическое.

– А я, сталбыть, деревенщина.

– Натуральная. На вас хоть фрак нацепи, хоть королевскую мантию, один чёрт видно, что вы из глубинки. И это еще мягко говоря… Кстати, вы не отлынивайте, а режьте огурцы и хлеб.

– Да режу, режу… Они там картошку не сожгут?

– За ней Сайрус следит. Да и домовой не даст – заслонку с печи сбросит.

– А говорите, что ничего не знаете. Скромничает он.

– Ха! Кое-что знаю, выходит. И заговор от Буки знаю. И, кстати, знаю заговор, чтобы у коровы молоко появилось.

– У вас была корова?!

– Хуже. У меня была одна знакомая молодая крестьяночка – давно. Милейшее создание…

– Ну, друзья, – Харт встал с лавки и поднял руку, в которой держал стакан с самогонкой, – первый день прошагали. Дай Небо, Святый Эфир и Лесной Дедушка, чтобы и завтрашний так же легко отмахать!

– Дай дорожку, лес честной! – грохнуло за столом. Фигаро улыбнулся, услышав как Френн, не задумываясь, ответил на тост ритуальной фразой – ой, брехал, подлец, про своё «не знаю, не в курсе», ой, брехал!.. Ну и ладно, ну и хорошо, а теперь, господа, можно и выпить.

Выпили, закусили, сбросили с себя шубы (в избе становилось всё теплее), налили по второй и за столом потёк неспешный разговор.

– …а скажите, любезный Тиккер, вот этот ваш автоматон… Прекрасное устройство, просто, я бы сказал, незаменимое… Как на него реагируют местные Другие?