Следствием установлено…

Обсуждение на коллегии главка пошло сразу с обвинительным уклоном, и голоса Мартьянова почти не было слышно. Он выступил в конце и дал довольно уклончивую оценку результатам проверки, видимо, опасаясь, как бы не посчитали, что он защищает Кулешова из соображений личного характера.

«Жаль, — подумал Вершинин, — принципиальность генерального директора кончилась, как только он начал бояться за свою репутацию. Именно на такой исход и рассчитывал автор. Именно этого он и достиг».

Затем появилось третье письмо. Изменилась дата, указывались новые факты, но по существу оно оставалось тем же, что и два предыдущих. И опять комиссия, проверка, обсуждение.

Вершинин закрыл последнюю страницу с тяжелым осадком на душе.

«Похоже, Кулешов во многом прав, — подумал он. — Сколько времени, сколько сил отнимают эти никому не нужные проверки одних и тех же фактов. Попробуй поработай в таких условиях».

Дверь в кабинет распахнулась и вошли двое: Комлев и еще один пожилой мужчина. Начальник отдела кадров пропустил его вперед, подобострастно распахнув дверь.

— Товарищ Вершинин, это главный инженер объединения Раков Алексей Михайлович, — пояснил Комлев. — Он возглавлял комиссии по проверке завода и теперь, узнав, что вы здесь, интересуется, какие будут к нему вопросы.

— Ладно, ладно, сам объясню, — прервал его Раков. — Скажешь тоже — интересуется. Я просто в порядке вежливости. Следователи-то к нам не каждый день приезжают, — он пристально уставился на Вершинина.

Раков был ниже среднего роста, с расплывшейся фигурой и одутловатым лицом. Видимо, ему давно перевалило за шестьдесят. Его простецкие слова никак не вязались с настороженным вниманием к следователю.

Вершинину не хотелось обсуждать цель своего приезда сейчас, пока сам еще не разобрался в роли каждого из участников комиссии, а тем более ее председателя, и поэтому он просто уклонился от разговора, изобразив на лице подобие вежливой улыбки. Раков оторопел. Положение его стало щекотливым.

Выручил Комлев.

— Может, вы хотите нам что-нибудь подсказать, Вячеслав Владимирович? — вкрадчиво начал он. — Мне, например, как начальнику отдела кадров, о полноте наших проверок, их качестве. У вас, вероятно, в этих делах глаз наметанный.

— Сейчас мне трудно ответить, — развел руками Вершинин, — я ведь еще не был на заводе, не говорил с людьми.

— Один вопрос, товарищ Вершинин, — пошел напрямую Раков. — Вы намерены перепроверять выводы нашей комиссии?

— Пока не решил, — неопределенно ответил тот, с любопытством ожидая дальнейшего хода собеседника.

Раков помолчал, собираясь с мыслями.

— Кулешов хороший человек, — сказал он после минутного раздумья. — Мы для него сделали все. Разобрались объективно, отмели инсинуации, доложили начальству. Жаль, что он все к сердцу близко принимает — проще надо смотреть на жизнь.

Однако жалости в его словах Вершинин не почувствовал и ему захотелось испортить настроение откровенно недружелюбному Ракову.

— Скажите, товарищ Раков, — спросил он, — вы когда-нибудь интересовались уголовным законодательством дореволюционного времени?

— Помилуй бог, — растерялся главный инженер, — я и современное-то представляю себе весьма отдаленно.

— А жаль, — щелкнул языком Вершинин.

— Почему?

— В уголовном законодательстве того времени существовал такой термин — оставить в подозрении. Это когда виновность человека установить не удавалось, а жизнь хотелось испортить. Похожее произошло и с Кулешовым. Не правда ли?

— Вы… вы… какую аналогию проводите? Вы забываетесь, — побагровел Раков.

— Это я к слову, — вывернулся Вершинин.

Раков повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— Я забираю у вас все материалы. Вот вам постановление, — безапелляционно заявил Вершинин Комлеву и спрятал документы в портфель.

Тот коротко кивнул, теребя в руках тесемки от папки.

«Может, зайти к директору», — подумал Вячеслав, выходя от Комлева и уже было направился на третий этаж, но тут вспомнил о поведении Мартьянова на коллегии главка и, резко повернувшись, пошел к выходу.

СНОВА ГАГУЛИН

Вернувшись из поездки, Вершинин первым делом направился к Салганнику. Однако Гриша встретил приятеля мрачно, на вопросы отвечал коротко и односложно. Настроение у него было неважное. Вячеслав пытался растормошить товарища, но безуспешно.

— Оставь меня в покое, Славка, — буркнул тот в конце концов. — Тебе хорошо трепаться, а у меня вот подозреваемый сбежал, и дело теперь застопорилось.

— Как это случилось? По чьей вине?

— Вина общая, в том числе и моя. Работали много, ждали удобного момента, чтобы применить меру пресечения, и вот сорвалось. Обидно.

— Брось горевать, все образуется, — попытался утешить его Вячеслав.

Не реагируя на попытки Вершинина утешить его, Салганник сказал:

— Тебя дважды спрашивала какая-то женщина. Подай ей Вершинина — и точка! По важному делу, говорит. Я ей объяснил, что ты должен вот-вот приехать.

«Скорее всего, мамаша Шестакова приходила оказывать на меня психическое воздействие», — подумал Вершинин и попросил Гришу описать внешность женщины.

— Как тебе сказать? — Салганник потер кончиками пальцев лоб. — Полная, лет сорока, обильно увешанная изделиями из желтого металла. Скорее всего процветает под покровительством Гермеса. Выглядит растерянной.

«Кто такая? — пытался угадать Вершинин. — Полная… в золоте. На Кулешову не похожа, на Шестакову тем более. Кто же это?»

Он пошел к себе, оставив Салганника, который осипшим голосом требовал по телефону розыска пропавшего экспедитора.

Из замочной скважины в дверях кабинета торчала туго свернутая в трубочку записка. Вячеслав вынул ее и прочел неровные прыгающие строки:

«Вячеслав Владимирович! Витька нашелся. Умоляю вас, как приедете, позвоните тотчас мне, но только мне. Телефон 2-60-35. Глухова».

«Только мне. Это значит, что в милицию она еще не сообщала», — сообразил Вершинин и тут же набрал указанный номер. Едва отзвучал первый сигнал, как трубку подняли, и Вячеслав сразу уловил знакомые интонации.

— Как я рада вашему приезду, — с волнением проговорила Глухова. — Я давно вас разыскиваю, два раза приходила в прокуратуру. Нам необходимо встретиться. Дело не терпит отлагательства, — в трубке послышались всхлипывания.

— Приезжайте, я жду вас, — коротко ответил он.

Глухова вошла запыхавшись.