Слэм

— А бруклинского Бэкхема знаешь?

— Да.

— Было написано, что, где он был, там...

— Запутал ты меня, Кроль.

— Дэвид Бэкхем со своей бабой, которая «Спайс», занимались сексом в Бруклине. И через девять месяцев у них родился ребенок. Такое слово... Мальчика Бэкхема... это самое... в Бруклине.

— Зачали?

— Точно. Я и думаю, вы его на крыше [2] зачали?

— Вот ты о чем! Нет.

— Это так, в голову пришло, — извинился Кроль.

2

Игра слов. Roof переводится с англ. как «крыша».

— Так ты меня здесь видел много раз? — спросил я.

— Ага.

— Но я здесь больше не живу?

— Нет. Ты к девушке своей переехал и к ребенку вашему, говорят.

— Кто говорит?

— Ты и говорил. Что это ты выспрашиваешь? Сам про свою жизнь ничего не знаешь?

— Честно, Кроль? Что-то со мной случилось. Год жизни забыл — как корова языком слизнула.

— Ух ты!

— Да. Прямо сегодня. В голове моей сведения годичной давности. И я знать не знаю, что со мной случилось. Что у меня есть ребенок — и то не знаю. Хожу как чокнутый. Мне помощь нужна. Можешь кое-что рассказать? Кое-какую информацию...

— Хорошо. Ладно. Информация.

— Ага. Все, что может быть полезно, на твой взгляд.

— Кто победил в шоу «Большой Брат», перед тем как ты отрубился?

— Это не то, что я ищу, честно говоря, Кроль. Я пытаюсь выяснить, что со мной случилось, а не с целым миром.

— Это я знаю. У тебя родился ребенок, и ты переехал к своей девушке. А потом ты исчез.

И он издал звук, который должен был изобразить исчезновение: «Пффить!»

У меня холодок прошел по коже, будто я в самом деле перестал существовать.

— Приятно видеть, что это не так, — сказал Кроль, — потому что ты не первый человек в моей жизни, которого как корова языком слизала. Был парень по имени Мэтью, и я как-то ищу его, а он как раз...

— Спасибо, Кроль. До встречи!

Я был не в настроении выслушивать его истории.

— Ага. Ну да...

По дороге обратно к дому Алисии я нашел в кармане двухфунтовую монету и остановился у «Макдоналдса», чтобы купить чего-нибудь поесть. Я не помнил, сколько стоил чизбургер с картошкой фри, когда я в последний раз ел здесь, но не похоже было, что он сильно подорожал. Он не стоил тысячу фунтов или что-то в этом роде. Я еще колы смог купить, и осталась сдача. Усевшись за угловой столик в одиночестве, я начал есть свой бургер, но прежде чем откусил кусочек, меня громко стала приветствовать какая-то девчонка.

— О! Сэм, Сэм!

Я напрягся. Я никогда не видел эту девушку прежде. Она была негритянкой, лет семнадцати или около того, и с ней был ребенок. Она вынула ребенка из коляски, посадила к себе на колени и начала есть.

— Иди сюда! — позвала она меня за свой столик.

Мне не хотелось туда идти. Но откуда я знал, может, мы с ней лучшие друзья? Я снова сложил все на поднос и пошел к ней через весь зал.

— Как дела? — спросил я.

— Ну, ничего. Только полночи спать не могла.

— Ужас, правда?

Кажется, это то, что надо сказать. Молодые родители часто так жалуются друг другу.

— Как Руф? — спросила она.

Его определенно зовут Руф. Все его так называют.

— Спасибо, нормально.

— Видел кого-нибудь? — спросила она.

— Нет, — ответил я. И добавил: — Кого именно?

Я рассчитывал, что, узнав имена, пойму, что это за девушка и откуда я ее знаю.

— Ну, знаешь, Холли, например. Или Николь...

— Нет. — Я узнал целых два новых женских имени разом. — Целую вечность их не видел.

Внезапно она подняла ребенка и понюхала его попку. Если у тебя ребенок, ты, видимо, проводишь за этим занятием половину жизни.

— Фф-у. Пойдем-ка, юная леди...

— Можно с вами? — спросил я.

— Зачем? Сменить ей подгузник?

— Хочу посмотреть, как ты это делаешь.

— Зачем? У тебя же это хорошо получается.

Откуда она знает? С какой стати я сменял подгузники Руфу у нее на глазах?

— Да, но... Мне не нравится... Хочу попробовать немного иначе.

— Не так много способов снимать и надевать подгузники, — улыбнулась она.

Я решил держать язык за зубами, чтобы не сморозить новую чушь. Мы спустились по лестнице.

— Нам придется пойти в женский туалет, ты в курсе? — спросила она.

— Нормально, — ответил я.

Это не выглядело нормально, но меня реально беспокоило, как я буду менять подгузники. Судя по тому, что я видел ночью и утром, существовало не так много вещей, которым я не мог бы научиться сам. В основном все сводилось к тому, чтобы поднять ребенка и правильно взять его — это я могу. Правда, я даже не знаю, как раздевать ребенка. Я боюсь переломать при этом ему руки и ноги.

Слава богу, в женском туалете никого не было. Она открыла пристенный складной стол и положила на него ребенка.

— Я делаю это вот так... — сказала она.

Она как будто разорвала надвое то подобие комбинезончика, в котором находился ребенок (и когда она сделала это, я увидел множество кнопочек на штанишках и вокруг попки), потом потянула ножки ребенка на себя и ослабила тесемки по краям подгузника. Затем одной рукой задрала ножки, а другой взяла влажную салфетку и ею промокнула попку. Испражнения сами по себе были не так уж и ужасны. Их было немного, и они пахли скорее как молоко, чем как собачье дерьмо. Потому я и не хотел делать этого ночью. Я боялся, что это пахнет собачьим дерьмом, или человечьим, все равно, и меня вырвет. Моя новая знакомая сложила грязный подгузник, бросила его в синий мусорный мешок для влажных отбросов и за десять секунд натянула новый подгузник.

— Ну как? — спросила она.

— Восхитительно! — ответил я.

— Что? — спросила она.

— Просто блеск, как ты это проделываешь, — сказал я, и я в самом деле так думал. Это была самая невероятная вещь, какую я видел в жизни. Во всяком случае, это была самая невероятная вещь, какую я видел в женском туалете.

— Но ты умеешь это делать сам, — сказала она.

— Умею?

Я не мог этому поверить. Если я научился такому за считанные недели, значит, я умнее, чем сам о себе думал.

В кармане моей куртки оказалась связка ключей, так что я смог сам войти в дом Алисии, после того как минут двадцать тыкался не тем ключом не в то отверстие. Моя мама была уже здесь; она сидела за кухонным столом и держала на руках Руфа. Она выглядела старше, моя мама, и не на год старше, а больше, если понимаете, что я имею в виду, и я надеюсь, что морщины на ее лбу появились не из-за меня. И все-таки я был так рад увидеть ее! Я почти побежал к маме, но скорее всего я виделся с ней вчера, так что, если бы я бросился в ее объятия, это выглядело бы странно.