Слепой охотник

– Прямо сейчас? Обоих?

– Да. Блокнот маленький - не помешает?

– Ручка у меня самого есть...

Теперь замолчала и его мать, с тревогой наблюдая, как сын вынимает ручку из бокового пиджачного кармана и что-то быстро пишет в блокноте. Ярослав ей не мешал, потому что тоже притих, насторожившись, посматривал то на Женю, то на лестницу, выжидая появления Красимира.

... Женя заканчивал портрет второго, когда на лестнице, поднимаясь медленно, самодовольно и светясь чувством глубокого удовлетворения, появился Красимир. Ухмылялся так, что Ирина только и сумела определить его состояние примитивным сравнением - обожравшийся сметаны котяра.

Когда между нею и Ярославом проходила группа людей, закрывая от матери Жени, Ирина воспользовалась ситуацией и, глядя на приближающегося Красимира, повела бровью: "Иди к Ярославу!" Что тот, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться и подавить видимый личный триумф, и сделал.

Первый звонок.

До начала балета оставались считаные минуты.

Карандаш Жени застыл. Художник тоже замер, а потом вяло сделал странное движение, будто собираясь отдать блокнот Ирине, но сомневаясь, правильно ли он делает, отдавая. Потом дёрнул блокнот к себе и, не глядя, перелистнул страничку. По отсутствующим глазам Ирина сообразила, что он собирается делать - исправлять судьбу человека, запечатлённого им умирающим. Думала недолго: отобрала у него ручку, снова щёлкнула замочком сумочки-косметички и всунула в ладонь Жени маленький карандаш, предварительно сняв с него колпачок.

– Крест, Женя! Косой крест!

Его бессмысленные глаза и упорное желание перевернуть листочек заставили её действовать самостоятельно. Она снова взяла художника под руку, шагнула ближе, тесно прижавшись к нему. Его кисть, пальцы которой судорожно держали карандаш, Ирина обхватила крепко. Он не вырывался. И она сделала то, что надо, придерживая блокнот на весу: ведя вяло сопротивляющейся кистью, жёстко перечеркнула отчаянно вопящее с первого листочка лицо. А потом - такое же со второго.

Даже рассмотреть не успела, что зачёркивает. А теперь и разглядывать нечего. Крест оказался основательным: толстые чёрные линии уничтожили черты напрочь. Впрочем... При таком крике лица обычно не узнать...

Зато Женя пришёл в себя быстро. Заморгал, возвращая нормальное зрение, взглянул на блокнот.

– Ловко, - прошептал он, не отпуская её руку из зажима.
– Чем это ты?

– Косметический карандаш для век, - буркнула она.

– Хорошая вещь.

– Вот как это происходит, - уже задумчиво сказала Ирина, осторожно пытаясь выдернуть руку из его захвата.
– Твоя мама... Надежда Владимировна знает?

– Знает.
– Женя нехотя расслабил руку, позволяя Ирине высвободиться.
– Второй звонок. Нам пора.

Кажется под "нам" он имел в виду себя и мать?

Но не уходил, крутя в руках косметический карандаш и размышляя... Ирина терпеливо ждала. Вот он вскинул на неё глаза, приподнял бровь и усмехнулся.

– Что будет... если на запястье поставить косой крест? Запястье рабочей руки?

– Не знаю, - даже удивилась она.

– Говоришь - только чёрный?
– Он отогнул манжету пиджака, потом - рубахи. Тщательно вывел косой крест на месте, где обычно проверяют пульс.
– Вот и проверим, что будет. Спасибо, - протянул он ей карандаш.
– Ирина, вот моя визитка. Здесь номер телефона. Позвони вечером. А пока... Сударыня, разрешите проводить вас...

Он повёл её к матери и ребятам, мягко ограждая свою даму от шагающих навстречу или мимо. Церемония передачи дамы в распоряжение её спутников прошла благополучно. Вскоре, взяв мать под руку, Женя ушёл к своим местам в ложе.

Парни окружили Ирину, снова давая ей возможность уцепиться за их руки, и повели на балкон третьего яруса. Она обрадовалась этому, потому что и обозлилась на Женю: ишь - позвони!.. И в то же время встревожилась и была слишком ошеломлена...

– Что произошло?
– шепнул Ярослав.
– Я что-то не понял, что это было?

– Давайте сядем, а потом я расскажу.

Под последние беспорядочные звуки настраиваемых инструментов в оркестровой яме Ирина быстро и чётко выложила, кое в чём повторяясь - имея в виду Красимира, который ещё о Жене не знал:

– Женя - художник. Владеет автописьмом. То есть иногда пишет портреты людей, не замечая того. Причём рисует людей, которые должны вскоре умереть. А ещё... Потом он пишет их здоровыми, и тогда они не умирают. Но в последнее время он сталкивается с тем, что к нему умирающие идут сами, после чего он остаётся совсем без сил. Он называет их упырями, но, по-моему, он не знает, что это такое на самом деле.

– Подожди, - зашептал ошарашенный Красимир.
– Он тогда стоял с тобой... Это он... Я правильно понял?

– Да, он пишет именно упырей. Тот человек в сером костюме. Он специально заглянул в глаза Жени, чтобы тот увидел его. Автописьмо начинается сразу после заглядывания ему в глаза. Пока ты бегал за упырём, Женя нарисовал его. Фу, гадость...
– брезгливо сморщилась она. И посмотрела сначала на Ярослава, затем на Красимира.
– Что делаем? Мы мечемся по всему городу, с трудом отыскивая упырей, а они сами идут к Жене. Он сказал, что раньше ходил на здешний Арбат, в уголок художников, а потом бросил, потому что они к нему постоянно приходили чуть не толпами.

Парни смотрели на сцену, но явно не видели её.

– Чудо, что они до сих пор его не сожрали, - медленно проговорил Ярослав, уставившись в точку перед собой.

– Два чуда уже сидят со мной, - без капли насмешки сказала Ирина.
– Поэтому я не удивляюсь. Меня волнует лишь одно: говорить ему? Нет?

– Меня волнует другое, - после сосредоточенного молчания отозвался Красимир.
– Получается, он давал им жить и дальше?

– Красимир, это факт, который уже стал прошлым, - терпеливо сказал Ирина.
– А мне нужно знать, что делать дальше. А первый шаг - это объяснение, что происходит.

– Спроси у своей бабули, - проворчал Ярослав.
– Она его привела - она и скажет... Ирина, а почему... Почему они его ищут? Ты сказала (он говорил), что он перестал ходить на Арбат, потому что они шли к нему толпами. А он уверен, что к нему?

– Они выстраивались в очередь, чтобы только он писал их, - рассеянно сказала Ирина. Женя этого не говорил, но то, что она увидела въяве, давало возможность предполагать, что так оно и было.

Первый акт балетного действа они смотрели на сцену, совершенно не интересуясь происходящим на ней. Каждый думал о странном художнике и о том, почему упыри ищут его. Ирина, искоса поглядывая на спутников, видела их обострившиеся лица и мрачно думала, что Ярослав прав: надо бы спросить у бабули, что заставило её привести Женю к ней. А ещё её очень заинтересовало предположение Жени, что автописьмо не сработает, если на запястье он поставит тот же косой крест, что и на рисунке. Точней, не предположение. А его чисто практическое воплощение. Подойдут ли к нему упыри? Сработает ли крест при их появлении? Замкнёт ли автописьмо? Будет ли новый приступ?

Она вздохнула. Столько вопросов - и ни одного ответа.

– Ирина...
– услышала она шёпот.
– Покажи блокнот.

Она вынула блокнот и передала его Ярославу. Красимир осторожно перегнулся через неё, чтобы разглядеть в полутьме портрет, подсвеченный мобильником Ярослава.

– Тут их два. На второй странице тоже есть, - с недоумением сказал Ярослав.
– Откуда?

– Первого он встретил при входе в театр, - объяснила Ирина.

– Не может быть!
– категорично сказал Красимир.
– Двое за несколько минут?!