Слепящий нож

– Позднее вам нужно будет выучить, каков теоретический нижний предел прочности синего люксина, при котором он еще способен оставаться твердым, чтобы вы имели представление о полном диапазоне. На сегодня запомните только, что мы всегда устанавливаем максимальную прочность; люксин, с которым мы работаем, извлечен суперхроматами. Ваш собственный люксин будет значительно слабее – мальчики, скорее всего, к вам это будет относиться в первую очередь.

Затем магистр Атагамо велел своим ассистентам поставить на весы емкость объемом в куб – он продемонстрировал, что она имеет длину в одну стопу по всем трем измерениям, – выровнял весы, после чего наполнил емкость водой. Кип заметил, что другие студенты записывают все происходящее в тетради.

Вес воды в емкости равнялся одному семерику – основной единице измерения веса. Разумеется, такой вес был слишком большим, чтобы быть удобным для измерения множества вещей, поэтому его разбивали на семерушки – седьмые доли семерика. Например, Кип весил двадцать девять семерушек, или же четыре семерика и одну семерушку; обычно в таких случаях говорили просто «семь-четыре и одна».

Но на этом ассистенты еще не закончили. Они вылили из емкости воду, после чего трое цветомагов заполнили ее сверхфиолетовым люксином. Тут Кип понял, что влип: они делали измерения на каждом этапе процесса! Когда люксин распечатали и он растворился, превратившись в тончайшую, почти невидимую пыль, ассистенты смели эту пыль в специальную чашечку и принялись измерять. Оценивалось все, что могло быть подвергнуто оценке.

Какое-то время Кип просто записывал цифры вместе со всеми, не зная, зачем они нужны. Потом их попросили сложить вместе веса всех цветов. Те из студентов, кто уже умел хорошо пользоваться счетами, справились быстро. Кип едва успел закончить складывать первые два, когда они уже закончили.

– А теперь, – сказал магистр Атагамо, – вычтите из полученного целого вес куба зеленого люксина и прибавьте к полученной цифре вес небольшой женщины – скажем, одиннадцать семерушек.

Четверо из девушек – ни одна из них не была извлекателем – получили искомое практически в тот же момент, когда магистр закончил говорить. Кип был в ужасе.

– Превосходно! – продолжал магистр. – А теперь возьмем практический пример. Допустим, вы извлекаете синий и вам поручено оперировать противовесами в лифте одной из башен. Один из противовесов ломается пополам. Он железный, весит семь-тридцать и шесть. Сколько синего люксина вам будет необходимо извлечь, чтобы заменить сломавшийся противовес? Если вес созданного вами противовеса вкупе с весом поднимающейся делегации окажется больше чем на три семерика тяжелее оригинала, шкив сломается и все люди погибнут. Когда получите ответ, подойдите и покажите его мне. Допустим ради примера, что эта делегация прибыла из вашей родной сатрапии, и если к моменту ее прибытия вы не почините лифт, то опозоритесь и потеряете своего спонсора. Так что у вас есть тридцать минут на принятие решения. Если сумеете получить ответ быстрее, я вас отпущу и до обеда вы будете свободны. Если не успеете вовремя, на сегодня я поставлю отметку против вашего имени. Начинайте!

Другие студенты немедленно принялись за работу. Кип понял, что легкого ответа тут не будет. Просто сделать противовес из синего люксина в натуральную величину было нельзя, он оказался бы слишком тяжелым. Здесь следовало прибегнуть к арифметике: вычислить точный объем синего люксина, который понадобится, чтобы сделать новый противовес.

Лучшие из учеников уже вовсю щелкали костяшками счетов, а Кип пока еще не освоился со счетами как следует; ему было никак не успеть ко времени. К тому же он не знал, как вычислять дроби. Даже если он будет считать все тридцать минут не покладая рук, он все равно… Ага!

«Терять вроде как нечего, верно, пузанчик?»

Кип накарябал что-то на своем листке, встал и прошел к столу магистра. Тот терпеливо поглядел на него, очевидно считая, что студент просто не понял вопроса и собирается попросить разъяснений. Кип протянул ему листок. Там был небрежно нарисован синий люксиновый кожух, который охватывал сломанный противовес, удерживая его половины вместе.

– Ты ведь внебрачный отпрыск Гайла, верно?

– Да, магистр.

– Уж конечно, кто же еще. Те парни тоже великолепно умели жульничать.

Кип сглотнул. При слове «жульничать» весь класс перестал работать и замер.

– Вы… вы их обучали, сэр?

Магистр Атагамо пожевал губами.

– Ты же понимаешь, – произнес он, игнорируя вопрос, – что рано или поздно тебе все равно придется научиться считать на счетах?

– Да, сэр.

Старик хмыкнул.

– Что же, малыш Гайл, ты свободен.

– То есть… я справился?

– Высший балл на сегодняшний день. И никогда не пытайся это повторить.

Глава 23

– Оставьте нас одних, – распорядилась Белая.

Железный Кулак стоял в покоях Белой, на вершине Башни Призмы в самом центре Хромерии. Колеса ее кресла были достаточно высокими, чтобы она могла их толкать и передвигаться по комнате самостоятельно – и она настаивала на этом, несмотря на хрупкость своих запястий.

– Мое одеяло, пожалуйста, – велела она.

Он принес ей одеяло. Белая связала его собственными руками уже несколько десятилетий назад. Подобно многим, кто живет за счет своего ума, она чрезвычайно гордилась теми немногочисленными вещами, которые создала вручную. Это было, наверное, единственное, за что командующий мог бы считать ее глупой старухой.

Железный Кулак подоткнул одеяло вокруг ее ног, поразившись тому, насколько они исхудали.

– Видите? – сказала она. – Вы же понимаете, не правда ли, командующий?

«Глупая старуха», ага… Она сделала это специально! Ее ум все еще оставался острее, чем у него. Это было хорошим напоминанием – сразу о двух вещах. Слаба физически, но не умственно. Ни в малейшей степени.

– Что я должен понять, госпожа?

– Тс-с, – проговорила она, слегка скосив взгляд. – Здесь тяжело выживать, особенно тем, кто не подготовлен.

«Я умираю, – вот что она имела в виду. – Подготовьтесь к этому, чтобы, когда меня не станет, вы не пали жертвой ваших врагов».

Было ужасно представлять себе мир, в котором место Белой не занимает Орея Пуллавр. Вместе с тем командующего очень согрела мысль, что она считает его своим другом.

– Расскажите мне еще раз про ваш визит в Гарристон и о приготовлениях к битве.

Железный Кулак послушно принялся повторять то, что уже сообщал раньше. На этот раз он пытался рассказывать по-другому, зная, что она взвешивает каждое его слово, отыскивая что-то нужное для себя. Он рассказал ей о передвижении войск, о том, сколько человек сражалось на каждой из сторон, сколько среди них было цветомагов, а также о присутствии там рутгарского гарнизона. В прошлый раз это ее интересовало. Теперь она видела в этом только цифры, которые уже занесла в память, уже проанализировала, что могло означать рутгарское присутствие в Тирее и кто кого мог подкупить. Теперь она искала что-то другое.

Командующий говорил два часа. Он рассказал о том, как генерал Данавис явился в Травертиновый дворец, один – и без усов – и как его самого после этого попросили удалиться. Как Гэвин передвинул повозку, заблокировавшую ворота, и как он заставил людей себе помогать, хотя мог бы справиться и в одиночку, тем самым каким-то образом сплотив их вокруг своей собственной цели.

Услышав это, Белая улыбнулась незаметной, понимающей улыбкой – возможно, это была улыбка лидера, признающего талантливую игру за своим соперником.