Слёзы Рублёвки

Виктор развёл руками. Но промолчал.

Доктор помолчал тоже. Только вертел ручку в руках, внимательно разглядывая надпись 'Bic' на одной из её граней.

В детстве у Виктора была такая.

Словно удовлетворённый осмотром, психотерапевт кивнул и улыбнулся. Снова прищурился, глядя Виктору прямо в глаза:

— Но ведь вы хотите попробовать, не так ли?

А вдруг правда!? Ведь что-то же поменялось в Насте таким невероятным образом! Надоевшая своей обыденностью домохозяйка, все заботы которой, что вываливала она на мужа по вечерам, сводились к обсуждению происшествий с её подружками. Да к новым покупкам и управлению горничной. Эта почти ставшая бытовой клушей женщина вдруг столь разительно преобразилась! Восстановила физическую форму, выскочила на экран телевизора… 'Фарфоровая королева', как же… А главное, занялась бизнесом, да не просто занялась… По сути, открыла новое направление в его, Виктора, деле! Да такое, которое начисто блокировало все эти поглощения Владимирского… Которое, по сути… Надо быть честным с самим собою, иначе тебе в бизнесе делать нечего… Которое, по сути, спасло его производство, его дело. Как там этот хрыч лысый, банкир этот, говорил? 'Мне всё равно некого будет пригласить на это дело, кроме вас, Виктор. Вы же его начинали, вы всё тут знаете. Просто теперь мы будем работать вместе'. Вместе, как же! Пытаясь забрать у меня контроль над тем, что я создавал годами! Беря меня наёмным директором на моё же предприятие! 'Ну, у вас же будет 25 процентов! Это же практически блокирующий пакет!' 'Практически'!

И тут жена. Жена, которая появляется и… И становится заказчиком! Даёт другой вариант! И что говорить — надежду… И время. Время подыскать новых дилеров, открыть новые точки. Невыгодно, конечно, через самостоятельных дилеров — лучше. Но уж коли так дело оборачивается… Коли надо снять с шеи удавку Владимирского…

А там… А там, с помощью новых заказов Насти выйти на зарубежных коллекционеров. На магазины для аристократов. И начать контригру с банком Владимирского. Купить долю, перепродать какому-нибудь злющему американцу. Нет, лучше Вилли. Чтобы он, как миноритарный акционер, вволю крови у врага попил… Или не дадут — иностранцу? Надо бы узнать поточнее, как там для миноритариев-нерезидентов в банковской сфере регулируется…

Очень хотелось выбраться на новую дорогу. И ключом от ворот на неё оказывалась Анастасия. Не Наташка, нет. Та что, та — потребитель. Потребительница. Хороша в своём деле. Наверное. Хороша в постели. Точно. Но в жизни — потребительница.

Настя было становилась такой же. Даже — стала. И потому — неинтересной. Но теперь изменилась. Изменила свою жизнь. С помощью вот этого психотерапевта? Да хоть бы и так. Пусть даже таким вот способом. Лишь бы этот Антон не оказался шарлатаном — разочарование будет просто невыносимым.

— Хочу, — неожиданно легко согласился Виктор. И сам удивился простоте принимаемого решения. — Если только это… возможно. Вашими методами. Я же нормальный. Психически здоровый, — попытался пошутить он.

Антон хмыкнул.

— А семья — это не вы, — сказал он неожиданно сухо. — И не Настя. И даже не вы с Настей. Семья — это ваше общее, которое стало уже над вами. Это — как дом, который не есть сумма четырёх стен и крыши. И даже не их произведение. Так что если в вашем здоровье нет причин сомневаться… Вашем и Анастасии, — поправился он. — То раз по семье пошли такие трещины, значит, это она болеет. И наша с вами общая задача — её вылечить.

— Дорого, наверное, стоит такое удовольствие? — помолчав, спросил Виктор.

Психотерапевт покачал головой, не отводя от него взгляда.

— Что значит — бизнесмен, — произнес он. — Муж зрелый и рассудительный.

Было непонятно: это такой сарказм?

— Нет, Виктор, — проговорил врач. — Плату вы разделите позже с Настей… когда помиритесь. Договор у меня заключён с ней, он действует… безотносительно даже этого случая. От вас же мне не нужно ничего, кроме…

Доктор помолчал, испытующе глядя на собеседника.

— Души! — веско закончил он.

Виктор удивлённо поднял брови. Вот еще Мефистофель психоделический нашелся!

— Именно так, — мягко сказал Антон, продолжая твёрдо глядеть на пациента тёмными глазами. — Я, конечно, не тот персонаж, о котором вы наверняка подумали…

Догадливый, второй раз констатировал Виктор.

— Но без вашей души, без вашего полного интеллектуального и духовного содействия — нам с этой задачей не справиться. Мы — я согласен со многим из того, что говорят о психотерапевтах, — немного родственны духовным лицам. Не тем служителям церкви, конечно, которые давно и успешно шарлатанствуют от её имени и под её покровом. А тем, которым верят на исповеди. Это ведь акт далеко не формальный — исповедь. Священник снимает грехи, фактически вешая их на свою душу. Он выступает от имени Господа, делая это, — но он ведь и предстаёт затем как бы поручителем… за того человека, которого облегчил от греха. И если не верить в это, то нельзя верить и его заверениям, что 'Бог простит'… или простил.

Психотерапевт тихонько рассмеялся.

— Вот только мы не от имени Бога выступаем. И не грехи снимаем. Мы действуем через науку, с помощью научных методов. А для этого нужен чёткий и верный анализ. Анализ души. Сознания. В котором важно всё. За нами не стоит бог, который примет то, что вы захотите скрыть. И простит. Или — не простит. Мы нуждаемся в доверии только для того, чтобы наладить с вашим же сознанием диалог друзей. Диалог соратников и союзников. Если хотите — бойцов, которым надо вместе пройти по тылам врага и выйти к своим.

И теперь представьте, что один из этих бойцов, разведчиков — ранен. И надо его найти, перевязать, вколоть промедол… Вы же были на войне, вы знаете, как это надо. Чтобы выйти всем вместе. И вынести всех своих…

Он вдруг взглянул остро.

— Я знаю дорогу к своим. У меня есть карта.

— Да, — ответил Виктор. Подумал:

— Вы будете командиром?

— Нет, — покачал головою Антон. — Командир — вы. Я — проводник. И выбирать — вам.

Но если вы выберете идти со мной, то пойдёте по пути, который предложу я…

* * *

Странная просьба.

Виктор ещё раз повертел слова психотерапевта в сознании. Действительно странная просьба.

'Вы, конечно, не выбросили ещё ключа от своего дома в Барвихе? — спросил доктор. — Прихватите, пожалуйста, с собой на следующий сеанс'.

Для чего?

Впрочем, зачем гадать. Для солдата гадание — самое последнее дело. Всё равно решает командир. А для бойца лишнее гадание — лишнее страдание. И для командира главное — избавить солдата от мук размышления. Воля солдата — это воля командира.

А его воля сейчас — идти за проводником.

И Виктор снова задавил в себе вредное для дела сомнение. Партия сказала: 'Надо!' — комсомол ответил: 'Есть!'

…Он выложил ключ перед психотерапевтом. И вопросительно посмотрел на него.

Антон на взгляд не ответил. Он попросту смахнул ключ в ящик своего стола.

Что это может значить?

— Итак, господин Серебряков, — начал врач официально, но в то же время дружелюбно. — Если позволите, я предложу небольшой тест. Для того чтобы понять, на какой стадии мы находимся и как нам двигаться дальше.

Он помолчал, постукивая пальцами по крышке стола.

Сидел он не как начальник — по ту сторону. Пододвинул стул поближе к Виктору, и они оказались как бы за одной барной стойкой. Не хватало только бармена и коньяка.

— Насколько я знаю, — продолжил Антон, — вы сейчас с вашей женой живёте раздельно. Вы в Москве, она — на Рублёвке. Ключ, что вы мне отдали — от дома на Рублёвке, где в данный момент проживает она. Так?

— Так, — недоумённо подтвердил Виктор.

— Это ключ отныне — уже не ваш, — объявил доктор. — Вопросы собственности — не моя компетенция, вы их как-нибудь отрегулируете сами. Но с психологической точки зрения этот дом — уже не ваш. У вас есть дом в Москве, где вы живёте… жили… с другой женщиной. На Рублёвке отныне осталась женщина, для вас уже чужая.