Слезы русалки

Саша, пожав плечами, убрал руку. Он будто бы и не расстроился, что ему не рад родной брат. Вадима Сашина беззаботность просто бесила.

– Тебя приехал повидать. Соскучился. – Издевался Саша.

– Когда тебе было скучать? Ты, кажется, женился? – Вадим гаденько улыбнулся, чувствуя, как слюна во рту превратилась в желчь. – А я-то думал, что любовью всей твоей жизни является Лидия. Не подскажешь, куда подевались твоя великая любовь и масштабная страсть, достойные пера Достоевского? Всё? Так банально и быстро закончились?

– Она умерла, —глухо произнёс Саша.

Его самоуверенную спесь как рукой сняло. Вадим был удовлетворён. Лидия была есть и будет единственным слабым местом брата.

– Да, я в курсе, – Вадим продолжал в том же тоне. – И это произошло зазря? То есть не во имя твоей великой любви, как ты пытался уверить?

– Она…Вера похожа и не похожа на Лидию, – весёлость совсем оставила Сашу, он принял затравленную позу. – Вера будто бы ее альтер эго. Она насквозь положительна, совсем непорочна, не такая как Лидия. Она…

– Да, да, я понял, как соберёшься топить ее труп, как-нибудь без меня, хорошо?

Саша с раздражением вздохнул:

– Диалога у нас не получается, а жаль. Ты всегда был душным, Вадик. Таких как ты сейчас принято называть токсичными людьми. Психологи рекомендуют держаться от тебя подальше. Пожалуй, это тот редкий случай, когда я последую их совету.

– Это я собираюсь держаться от тебя подальше. Мы с семьёй уедем отсюда в течении часа, – сказал Вадим.

– Ты не останешься на шашлыки, посвященные моей жене?

– Разумеется, не останусь.

Вадима ужасно бесил этот якобы праздник. Он напоминал ему притчу о блудном сыне, которую читал Арсению отец Андрей, православный священник и близкий друг родителей, вхожий в их дом. Притча всегда казалась Вадиму ужасно несправедливой, толкование отца Андрея не изменило его мнения. Теперь же Вадиму было суждено самому испытать праведный гнев благопристойного сына библейского праведника.

– Вам придется ехать без Арсения, – сказал Саша. – Мы с Верой обещали взять его с собой покататься, чтоб он провёл Вере экскурсию по нашим природным достопримечательностям. Арсений был так рад, не хочется его расстраивать.

Лицо Вадима скривилось в некрасивой презрительной гримасе:

– Кто такие вы с Верой, чтобы куда-то брать с собой моего сына и решать оставаться ему или нет?

– Я его крестный отец, – спокойно ответил Саша. – Мы с Лидией крестили Арсения и любили как родного сына. Я помню, что ты хотел видеть крестным отцом своего сына именно Павла. Брат тогда слёг с тяжелейшей пневмонией, но мы его отмолили. Удивительно, что Бог берег его для того, чтоб он перерезал себе вены.

– Не смей произносить имени Павла! – Вадим вскочил с места. – Это ты перерезал ему вены! Его кровь на твоих руках!

– Угомонись! – Саша повысил голос, заставив тем самым Вадима сесть на место. – Это был его и только его выбор. Не знаю, когда до тебя наконец дойдёт.

Это было уже выше сил Вадима. Его подмывало резко и грубо ответить брату, возможно даже ударить. Он ошибался, думая, что Саша уже не сможет вывести его из себя. Вадима остановили шаги. Его жена Юля шла, обняв за талию Сашину жену. Обе женщины были Вадиму одинаково неприятны – Юлия по известным причинам, а Вера в его голове прочно ассоциировалась с Лидией.

– Вадим, Вера такая прелесть, – со сладким лицемерием промурлыкала Юля, обнимая Веру за плечи. – Вы успели познакомиться?

– Успели, – буркнул Вадим.

– Сегодня будут шашлыки, мы же не уедем, правда?

Вадим открыл рот, желая сказать, что они уедут и возьмут с собой Арсения, но его взгляд остановился на Саше и его жене. Саша обнял Веру за плечи, она улыбнулась, приклонив голову к его шее. Вадима взяла злость на их семейное счастье.

– Да, останемся, – ответил он Юле. – Ради тебя.

Нежность и грация сродни кошачьей,

Мягкость и чёткость изгибов.

Над красотой даже время не властно,

Она повод грёз и ошибок.

Тело, прикрытое шелковой тканью

Или укрытое в хлопок,

Способно размыть, уничтожить все грани,

Мужчина как мальчик стал робок.

Женское тело воспето поэтом,

Художник его обессмертил.

Стыд отступает пред негой раздетой,

Пред истиной не лицемерьте.

Глава 3

Ранним утром Вера разбудила Сашу и за руку повела его к морю. Она ни разу не видела море вблизи, ей не терпелось познакомиться с могучей водной стихией.

Утреннее море пока было спокойно, это означило, что можно искупаться. Волны на этом пляже были опасны из-за огромных камней, можно серьезно искалечиться, если человека выбросит на берег.

Саша вошёл по колено в воду. Его лицо приняло сосредоточенное выражение как у индийского йога. Саша дышал полной грудью, вдыхая запах моря. Он дома! Его дом здесь, на этом диком пляже, а вовсе не в кирпичных стенах семейного родового гнезда.

Вот он, блудный и грешный Адам, который сумел добраться до своего блаженного Эдема, пахнущего кипарисом, можжевельником и морской солью. Вокруг витает необыкновенный дух свободы и чистоты, который человек ищет везде, и порой, не хватает жизни, чтоб его отыскать. Чистое бирюзовое море вовлекает в брачный танец яркое солнце, они сливаются, рождая на свет мистическое дикое сияние, из тех, когда болят глаза, но нельзя не смотреть. Воздух – второе дитя этого безумного союза – ласков в отличии от своего колючего прекрасного собрата, он окутывает приятной прохладой и крепкой дружеской нежностью. Девственная природа, суровая и непоколебимая, наблюдает за игрищем этих контрастов с материнской снисходительностью. Гармония, свет, невыносимая красота – вот чем был для Саши этот дикий пляж. Таким же он представлял себе библейский рай – место, где не жалко провести вечность.

– Как удивительно, – Вера подошла к Саше и взяла его за руку. – Та гора похожа на льва с изогнутой спиной.

Саша поднял глаза на гору, бросив ей вызов. Ему всегда виделось, что окаменевший "лев" готовиться к прыжку.

– Тут везде галька? – Вера присела и с восторгом глядела на россыпь камней под ногами.

– Почти, насколько мне известно, – ответил Саша, пристраиваясь рядом с ней.

– Мне больше нравится галька, песок пачкает кожу и полотенце. И камешки можно красивые пособирать. Найди мне камень в форме сердца.