Слезы саламандры
Шрифт:
– Ослушник! – охнули в очереди.
– Ох. Песчаное безумье! Допился-таки Мизрах-голубятник. Теперь-то наверняка казнят дурака!
Ребята встали на носочки и вытянули шеи. Ражий стражник, оперев алебарду на сгиб локтя, свободной рукой придерживал за плечи всклокоченного мужичонку с красным лицом в грязной одеже. Тот шлепал губами, крутил головой и отчаянно трусил. Бедолагу мотало из стороны в сторону, и только крепкая длань стражника удерживала его на месте.
– Чего мелешь? После милости шайхиншайха – да продлятся его дни – Мизраха никто пальцем не тронет!
– Да он на ногах не стоит!.. С положенным-то кувшином вошел, да качнулся обратно.
– Я и говорю – ослушник!
– А я говорю нет, дурная твоя голова!..
Стражники перекинулись парой фраз с дородным десятником, провели мужичонку мимо арки, удерживая под локти, помогли наполнить положенный кувшин и бережно утащили с площади.
– С водой не шутят, – почесав затылок, произнес Гудри любимое присловье старого Якира. – А ведь по «водным уложениям» его и казнить могли!
– Так он же воды набрать не успел, – возразил рассудительный Ахмар. – Просто под аркой с пустым кувшином прошел туда-обратно. Вот если бы он, против правил, по второму разу решил воды взять… Тогда да!..
Очередь двинулась дальше.
– Положенный кувшин, – подхватила начатый разговор старушка, покачивая пальцем перед носом внука, – не простой. На нем стоит печать самого шайхиншайха, да продлятся его дни. Скоро наступит твое десятилетие, ты станешь полноправным жителем великого Астанапура, и у тебя появится свой положенный кувшин. Волею светлейшего шайхиншайха, да продлятся его дни, безо всякой оплаты ты можешь получить один кувшин утренней воды и один – вечерней. Запомнил?
– Да, бабушка, – шмыгнул носом мальчишка.
– А еще из положенного кувшина ни капли не прольется, пока его домой не принесешь, – влез в разговор бесцеремонный Фири, и перевернул свой простенький кувшин вверх дном.
– Как это? – мальчишка округлил рот.
– А вот так! – развеселился Фири и подкинул кувшин над головой, ловко поймав двумя руками. – Астанапур бережет свою воду.
– Воду бережет никакой не Астанапур, а книжники и Чит-тай! – возмутился Гудри. – А пуще всех Школа родниковой воды!
– Не говори глупостей, – от былой приветливости старушки не осталось ни следа. Поджав губы, она смерила юношу сердитым взглядом. – Вода для жителей Астанапура – священный дар величайшего из великих, отца всех милостей, шайхиншайха Астана Девятого, да продлятся его дни, своим возлюбленным детям.
– Да продлятся его дни, – нестройно произнесли приятели, а Гудри побледнел, поняв, что болтнул лишнего.
«Предпочтительней молчать об этом деле…» – всплыло в голове еще одно присловье доброго Якира.
Старушка, впрочем, удостоилась пристыженным видом юнцов, хмыкнула и отвернулась. В полном молчании они добрались до водотока и по очереди набрали воды. Гудри подставил свой кувшин под струю. Упали последние капли, и мраморная цапля с глухим стуком сомкнула каменный клюв. Водовод в Срединном городе перекрыли. Стражники в проходе арки скрестили алебарды.
«Великий Шайхиншайх, конечно, самый великий на свете, – еще немного сердясь, подумал Гудри, плетясь по площади. – Однако и без книжников не будет никакой воды. Нет новых книг – нет воды, все знают!»
Фири, дурачась, показал язык бабкиному внучку, который в окружении домашних слуг покидал площадь. Сын башмачника перевернул кувшин вверх дном и затряс перед собой. Из наполненного кувшина, как и полагается, не вытекло ни капелюшки. Восторженный мальчишка потянул старушку за подол…
«А вот если бы не святой Аманай, основатель Школы Родниковой Воды, еще неизвестно, как повернулось бы
дело для Астанапура…» – все не мог успокоиться Гудри.Он внезапно остановился и поглядел на шпиль Белой башни. В спину ткнулся Фири и рассерженно зашипел.
– Айда в Чит-тай! – брякнул Гудри. – Сегодня на Арене книжники сражаться будут…
– Сдурел? – Фири от возмущения едва не выронил положенный кувшин. – Монеты лишние появились? Это ж сколько за вход отвалить нужно!..
– Ага, – ломким баском поддержал приятеля Сигвар. – А без платы в Чит-тай не пробраться.
– Если только ты опять чего-нибудь не придумал… – подытожил хмурый Ахмар.
Гудри расхохотался и подкинул кувшин. Придумал? Конечно, придумал! Вот только совсем подзабыл и не успел поделиться. Гудри вновь посмотрел на шпиль Белой башни, почесал макушку и решительно развернулся в сторону Цветочной улицы. Друзья, перебивая друг друга и гомоня, двинулись следом.
– В сам Чит-тай мы не пойдем, – успокоил приятелей Гудри. – Но вот схватку книжников увидим!
Они прошли Цветочную улицу насквозь. Местные жители были столь зажиточны, что растили и поливали цветы не только у себя во дворах, но и перед воротами, выставляя напоказ цветущие деревца в кадках и старых бочках. Потом свернули в Певчий переулок, подметенный и обрызганный, где жили настоящие богачи. За высокими оградами слышалось журчание фонтанов и веял прохладный ветерок – это работали амулеты Школы Родниковой Воды.
Фири громко вздохнул.
Затем путь пошел под уклон. Цветочные запахи и щебетание птиц остались позади, а приятели свернули в неказистые проулки Нижнего города. Фири, Сигвар и Ахмар с беспокойством оглядывались – если бы не полуденный зной, то чужаков здесь бы мигом приметили. Как бы не надавали по шее и не обобрали до нитки!.. На положенный кувшин, конечно, не покусится даже самый отъявленный душегуб, а вот раздеть могут и донага…
Гудри, не замечая ничего вокруг, то и дело кидал взгляды на Белую башню, сверяя путь. Наконец она скрылась за темной громадой старой крепостной стены, а впереди послышался чуть слышный призывный голос рога.
В Чит-тае начались книжные поединки!
– Побежали! – не выдержал Гудри и рванул по мостовой.
Приятелям ничего не оставалось – они подвязали кушаки, притянули к спине положенные кувшины покрепче и помчались. Поглазеть на схватку магов-книжников, прославивших Астанапур в самых дальних землях, – кто ж такое добровольно пропустит?
Путь привел их к глухой стене знаменитого на всю Велкве-таар гигантского караван-сарая. Никто из ребят никогда здесь раньше не бывал. На древнем языке название родного города означало «пятидорожье», однако записные острословы подшучивали, что на самом деле Астанапур – «город пяти городов»: Нижнего, где селилась голытьба и беднота, чьи лачуги жались к крепостным стенам; Среднего, где жила знать, зажиточные купцы и именитые ремесленники; Верхнего, где проживал великий шайхиншайх Астан Девятый, да продлятся его дни; Чит-тая, чуда Астанапура, где постигали высокое ремесло и сражались маги-книжники. Но самым шумным и многолюдным городом Астанапура был караван-сарай, неумолчный и беспокойный сосед, не замирающий ни на миг. Даже когда темень ночи падала на Велкве-таар, даже когда закрывались городские врата – жизнь в караван-сарае не прекращалась. Так и сейчас – из-за стены несло навозом, в воздухе висела густая брань погонщиков, в ослятнике драли глотку ослы и раздавался лязг железа из кузни. А вот неказистый проулок у стены, где очутились друзья, напротив, был тих и пустынен.