Слезы Вселенной

– Говори! – не выдержав, приказал Сорин. – Что случилось?

– Большая неприятность, – ответила жена, – то есть не совсем неприятность… Беда случилась. В полукилометре от нас на обочине стоит машина, в которой труп… – Вероника покачала головой, словно не веря в то, что ей сообщили, и продолжила: – …труп Курочкина. Там уже была полиция, и всех задерживали. Сейчас следователи к нам подъедут: уже звонили и просили никого не выпускать.

– Что они еще сказали?

– Ничего не сказали. Со мной жена Ничушкина связалась, сообщила, что там пробка образовалась. Первым ехал Марфин с женой на служебном. Увидели, что стоит «бентли» с открытой дверью. Водитель пошел посмотреть, что произошло: ведь понятно, что это кто-то из наших гостей. А там на водительском кресле Курочкин убитый. Его подруги рядом не было, потому что ее кто-то обещал подвезти. Теперь говорят, что она совсем белая от ужаса: ведь если бы она вместе с ним уехала, ее бы тоже застрелили.

Вероника подошла к накрытому столу и опустилась рядом с ним на кресло, на котором до этого сидел Ничушкин. Посмотрела на молчащего мужа.

– Водитель Марфина позвонил в службу безопасности мэрии, а те сразу связались со Следственным комитетом.

– Ничушкин… Ничушкин… – покачал головой Сорин, – предсказатель долбаный!

– Что? – не поняла Вероника.

– Полтора или два часа назад Альберт сказал Роману Курочкину, что тот долго не протянет, потому что его убитая жена вернется за ним.

Вероника поднесла ладони к горящим щекам, потрогала их и прошептала:

– Какой ужас! Откуда он мог знать? И зачем вообще говорить такое? Вы здесь не ссорились?

Евгений Аркадьевич бросил быстрый взгляд на полковника юстиции и ответил негромко:

– Я вообще ни с кем никогда не ссорюсь. Ты же знаешь.

Гончаров поднялся.

– Вернемся к нашему разговору в другой раз, – обратился он к хозяину, – а сейчас я пойду встречать бригаду.

Когда за полковником закрылась дверь. Евгений Аркадьевич махнул рукой жене:

– Налей-ка мне коньячку. И себе тоже плесни, чтоб успокоиться.

Но Вероника словно не слышала. Тогда Сорин сам подошел к столу. Наполнил свой бокальчик, потом посмотрел на тот, который был поставлен перед поэтом, который выпивать отказался.

– Вот чистый бокал: давай, махни стошечку – сними напряжение.

Он наполнил бокальчик наполовину и протянул жене. Вероника пригубила, поморщилась.

– Мы сегодня с Мариной Сергеевной как раз вспоминали Ларису. Та ведь была ее лучшей подругой. Мариночка даже сказала, что ей тяжело без нее. А еще призналась, что Лариса снится ей едва ли не каждую ночь.

– Погоди! – приказал Сорин.

Жена замолчала. Смотрела, как Евгений набирает номер.

– Мишаня? – поинтересовался он.

– А кто же еще? – ответил начальник службы безопасности. – Я в курсе того, что случилось. Я уже приказал ребятам составить список, кто за кем выезжал. Но получается так, что этот Курочкин убыл первым. Он остановился на обочине и стал ждать… Но следующим ехал вице-губернатор. Не мог же Марфин его застрелить. Тем более в присутствии жены. И что им делить-то было? Но даже если это он, зачем тогда звонить в мэрию своей спецслужбе? Значит, убийца не из вашей компании…

– Понятно, что никто из гостей не мог это сделать, – согласился с этим Сорин, – нас посещают приличные люди. Короче, узнаешь что, сразу звони мне…

Евгений Аркадьевич закончил разговор и задумался. Потом посмотрел на жену:

– Все начали выезжать минут двадцать назад, а почему я узнаю об этом только сейчас и от тебя?

– Я сама только узнала, – ответила Вероника, – мне позвонил Николай и сказал, что его вызвали к воротам, и там уже охранники сообщили. Тебе тоже звонили, но твой аппарат был отключен.

Евгений Аркадьевич замолчал, вспоминая что-то, а потом снова обратился к жене:

– И что она говорит, когда является?

– Кто? – не поняла Вероника.

– Мертвая жена Курочкина, которая является во сне этой его новой подруге.

– Ничего не говорит, просто очень печальная.

Вероника поежилась, поправила горностаевую горжетку, потом поднялась.

– Пойду переоденусь: не встречать же полицию в вечернем платье. Да и прохладно что-то.

Она посмотрела на стол, подняла приготовленный для нее бокальчик с коньяком, пригубила, поморщилась, вернула бокальчик на стол и взяла осторожно кусочек бастурмы.

– Врет твоя Марина Сергеевна! Никто ей не является, – не выдержал Евгений Аркадьевич. – Эта Марина спит с Ромой. Спит давно: это видно не только по ее роже потребительской, но и по тому, как они ходят под ручку. Она его за собой тащит, а так ходят только те бабы, которые уже давно управляют своими мужиками и знают свою власть. Если она так ценила свою подругу, то зачем же спала с ее мужем?

– Это их дела… Я тоже подозревала, что они любовники… Но Марина объяснила, что это только сейчас между ними произошло и она на это пошла для того только, чтобы Романа Валентиновича из гнетущего состояния вывести. А вообще, у них когда-то давно были отношения, но потом Лариса Рому отбила… А сейчас между ними никакой любви особой нет. Как она говорит, с ее стороны это акт милосердия.

– Какой акт, когда он бросил ее здесь, а теперь застреленный отдыхает в своей машине возле кювета… Ему сегодня в карты целый вечер не везло. То есть карта к нему шла, но он как лох подставлялся: все время не с тех заходил… Ничушкин сразу это просек. Потом он еще… Кстати, где сейчас Альберт?

– Не знаю, но они с Наташей уехали, вряд ли их успели задержать. Наверное, уже далеко.

Вероника подошла к мужу и обняла его. Сорину вдруг показалась, что она сейчас прижмется к нему, что-нибудь скажет, может быть, поцелует, но жена отстранилась и направилась к выходу. Он наблюдал равнодушно, как будто видел спину посторонней и чужой ему женщины.

Внезапно он вспомнил, как мама рассказала ему свой сон, вспомнил Весну, вспомнил свежий аромат ее тела… зажмурился и тут же к его глазам приблизилась картинка, оставшаяся в памяти уже навсегда: блеск луны над спящим ночным заливом и девушка, уходящая в серебристое пространство. Отчетливо, до мельчайших подробностей увидел – не вспомнил, а именно снова увидел, как легко взлетела она на высокую ограду террасы… И мир снова наполнился предчувствием беды, да так внезапно и страшно, что нечем стало дышать. Сорин постарался сделать глубокий вдох, потом еще один – воздуха не хватало…

Открылась дверь, и в бильярдную вошел невысокий мужчина в сером плаще.

– Вы Сорин? – спросил он и, не дождавшись ответа, произнес: – Я из Следственного комитета – майор юстиции Егоров. Пройдемте со мной. Нам необходимо ваше присутствие.

Они вышли из павильона. Майор юстиции шел по направлению к воротам и непонятно чему радовался:

– Надо же, почти середина октября, а такая теплынь!

Евгений Аркадьевич брел следом, он не понимал, что происходит в природе, ему было наплевать – тепло сейчас или холодно. Его трясло, и ему очень хотелось одного – пнуть ногой счастливого майора юстиции Егорова.