Слик. Крутой и не герой

– Да и нет у них лекарства. Эта мразь точно над ним не работала, – говорю я и показываю на стопку. – Лучше принеси чего покрепче. Твоего фирменного. Мне такое забыть надо.

– Момент, – поднимается Гулар и идёт к шкафчику. – И что именно тебя гнетёт, мой кровожадный друг?

Перед тем как выпить его самогона, я в красках и лицах рассказываю историю потери гарпуна из наруча.

– Скажем так, я видел подтверждение, что она натуральная блондинка. Некрашенная, – заканчиваю рассказ под громкий хохот рыжебородого двара.

– Панталоны носи, – повторяет мою финальную шутку хрюкающий от смеха Гулар.

Мы выпиваем, закусываем и двар рассказывает свою байку. Точнее её рассказали в церкви, а Гулар там иногда кое-что чинит по просьбе Агнесс. Причём со всеми своими знаниями к тому-же Плоку он не идёт по той причине, что и я сторонюсь других гоблинов – метка. Да и главный инженер гарнизона явно старается держатся подальше от "ослепшего" собрата. Ну, это всё лирика. Рассказ приятеля был интересен.

Суть в том, что у людей есть аналоги наших шаманов. Зовут этих ребят провидцами. И они все при Церкви, которая этих кси мастеров и санкционирует. И не ради одного получения знания о проблемах, приготовленных для людишек, но и для поиска того, кого они зовут Богом. Вот так вот.

Эти ребята порой такие приходы ловят, что обдолбанные почти час назад моими стараниями дамы отдыхают. Будто телом святоши в этот момент овладевает дух и начинает говорить всякое. Иногда на совсем непонятных языках. Некоторые иерархи Церкви уверены, что это люди из иных миров. Которые параллельны нашему. То есть не соседняя планета, а где-то... Ой, да не метафизик я, чтобы это правильно объяснить. И даже просто не физик.

– Короче, Слик, представь картину. Седой старичок сидит себе ровно, час или два. Вдруг он открывает глаза, оглядывается и как пацан радостно орёт. Что он всегда знал, что он попаданец. И что тут явно анимешный иссекай. Ведь его сбил какой-то автобус сама.

– Ани... Чего? Что за автобус и почему сама? – задумчиво отправляю в рот редисочку и пучок зелёного лука. Да, истории человеческих недошаманов одна другой веселее. Но, по слухам, и полезные пассажиры им в головы залетают. Например инженеры, которые делятся интересными техническими решениями. Гусеничные танки вместо технорыцарей говорят так и появились. Или конвеерная сборка от идеи которой двары просто в экстазе.

Один случай вроде даже вояк Церкви впечатлил. Их какой-то вояка штурмовой тактике в городских условиях и освобождению пленных учил. Там матерые паладины и боевые инквизиторы сидели рот раскрыв. А тут какой-то хиссекай и автобус непонятный.

– В общем, по поведению было похоже на очень странного подростка. Парнишка явно грезил о том, как он парой фраз сейчас всех убедит в своей крутости. Причём так, что совратит дочку какого-то микадо, а та не будет против, что он заведёт себе гарем кошкодевочек. И это провидец всё под запись нес. Там архиепископы краснели, когда он до описания каких-то тентаклей дошёл. Короче, Инквизиция запись этого бреда сразу засекретила, но слухи пошли. Бедный провидец, как это увидел, так потом месяц постился в келье. Немного на хлебе, немного на воде и на офигительно большом количестве монастырского бренди.

– Не мудрено, наверное, – смеюсь я, а потом замираю с рюмкой у рта. – Стоп. Гарем кого он упомянул?

– Каких-то кошкодев...

Тут, судя по расширившимся до предела глазам, и до Гулара дошло. Видимо мы оба вспомнили опыты людей по гибридизации с разными видами. Особенно с кошачьими. В одной державе это практиковали для создания пушечного мяса для армии. Такие у них мерзкие химеры выходили...

Святош такое надругательство над чистотой человеческого тела жутко оскорбило. Вот тогда паладины Церкви и Инквизиция по слухам прямо душу отводили. Вычищали тот дурдом с огоньком. Во всех смыслах.

И вот такое непотребство некий малолетний дегенерат (а как его иначе назвать?) захотел себе в личный гарем чтобы... Ежить твой купорос! Меня сейчас вырвет.

Опрокидываем рюмки с коньяком как воду. Молчим, глядим не моргая друг на друга, а потом не сговариваясь смотрим на заветный ящик с самогоном дваров. До него за рассказами мы так и не добрались. Гулар правильно понимает, что нашим нервам нужна более эффективная смазка.

Стучу рюмкой по столу, привлекая внимание Гулара. Пальцами показываю на ширину горлышка и высоту рюмки, а потом раздвигаю указанные границы раза в три.

– Согласен! – с чувством произнёс Гулар, ставя на стол стальные кружки под чай. Я в это время нарезал мясо и сооружал бутеры на закусь. Руки у меня тряслись. Черт бы побрал моё богатое воображение.

Выпили мы не чокаясь и сразу закусили. Национальный напиток дваров или, как его зовут люди и орки, гномий самогон растворял не только сталь, но и тараканов в голове. Только бы развидеть эту картинку перед глазами. Чую, хорошо, что Гулар не уточнил насчёт непонятных тентаклей. Люди, почему вы такие больные ублюдки? Что с вами не так?

* * *

– Уй-юй, – возвращаюсь из омута памяти, хватаюсь за голову и сажусь на землю. Понятно, чего мы так нажрались. Вот зачем я это вспомнил? Даже голожопая элгара не кажется такой отвратной. Да, я нормальный гоблин. Мне нравится у женщин зелёная кожа и прелести размером с яблоки и груши, а не дыни размером с две мои головы.

Но чего меня сюда принесло?

Оглядываюсь вокруг и узнаю это место. Как давно я здесь не был? Видимо пережитый стресс заставил моё подсознание вспомнить, что есть и другие, хорошие люди: Фердинанд Блюм, Агнесс или даже Грета Гренадер.

И такой человек лежит тут, на церковном кладбище. Я сам похоронил здесь урну с его прахом. Спасибо Агнесс за разрешение.

Можно было сделать это и на Чокаре. Только мы с Гуларом были против того, чтобы зарыть его тело на мире-свалке. Поэтому двар соорудил из части корабельного оборудования импровизированный крематорий. Даже урну мы выплавляли из обломков обшивки угнанного корабля. И для него мы ставили третью стопку.

Отчасти по этому мы оказались здесь. Из-за храма, кладбища и этого вида на рассвете. Тогда, попросив похоронить его здесь, мы заслужили уважение настоятельницы. Она сама прочитала заупокойную молитву, а служки сделали надгробный камень.

– Здравствуй, старый друг. Прости, но я давно не заходил. Как ты тут? – подхожу ближе и замираю.

Служки следили за могилами. Вокруг чистота, порядок и видна гравировка на камне:"Здесь покоится святой отец Эрик Ламарк. Преданный друг и мудрый наставник". Только моё зрение видит другую надпись, сделанную чернилами гоблинов. Её оставил я, написав имя друга по нашим правилам, как члена племени и семьи. Так я его уважал.

Но меня настораживает другое. Перед надгробием стоит серебрянная ваза с парой роз. Это явно работа не Агнесс, Гулара или служек церкви.