Слишком хорошая няня

Маловато. Наша Барби привыкла жить в трехэтажном особняке, ее не устроит крошечная лачуга!

Поэтому следом я разоряю прихожую, где в высоком шкафу хранится обувь в коробках.

С ними становится гораздо лучше.

Приходится лишить папу кое-каких мелочей, заимствуя их со стола в кабинете.

К счастью, клея, краски и пластилина у нас достаточно.

Находится даже упаковка со спичечными коробками в кладовке.

— О, живем! — радуюсь я. — У бабушки спичек было завались! Из них лучше всего получается мебель с выдвижными ящиками, как настоящая! Иди сюда!

Мы устраиваемся на полу и начинаем творить.

Прорезаем в коробках окошки, склеиваем их между собой, спорим, где располагать ванную, а где кухню. За спички просто деремся, потому что я настаиваю, что ящики нужнее в кухне, а Дина — что в спальне.

На роль роскошной джакузи хорошо подходит стеклянная миска, а круглую кровать мы делаем из жестянки для печенья.

Нам остро не хватает разноцветной ткани, но занавески я не решаюсь пустить на благое дело. Без статуэтки мраморного Аполлона, украденной с его стола и поселившейся на первом этаже нашего особняка, Александр переживет, а вот занавески может и не понять.

Я уверена, что для Дины он отдаст последнюю рубашку, если она ей понадобится для балдахина на кровать Барби, но звонить ему и выяснять этот вопрос — значит, прервать азартную игру. И мы справляемся пока так — с помощью разноцветных салфеток и бумажных полотенец.

Мы так увлекаемся, что пропускаем даже возвращение папы. Дина клеит стразы на полоски бумаги, которые будут служить занавесью в алькове, а я раскрашиваю обложки книг для игрушечного книжного шкафа. Обе очень заняты, подпевая песням из «Холодного сердца» во весь голос.

Я откидываю голову назад, разминаю плечи, которые уже давно ноют — и только в этот момент замечаю Александра, который стоит в дверях и смотрит на нас. Довольно долго стоит, судя по всему. И на лице у него написано так много всего, что я боюсь это расшифровывать.

Дина тоже поворачивается, чтобы показать, что у нее получилось и замечает его.

— Папочка! — Вопит она, подскакивая и чуть не сминая наше слегка кособокое творение. Придирчиво прикидываю, что надо бы укрепить домик пластиковыми уголками, забегу вечером в хозяйственный… И только после этого поднимаюсь на ноги.

— Папа, смотри, у нас тут будет кладовка, мы завтра сделаем мешки с картошкой и банки кукурузы, а на третьем этаже у нас секретная комната, а тут дискотечный зал, а еще Лала обещала, что принесет лампочки и все будет светиться! — орет Дина папе прямо на ухо.

Он морщится, но внимательно рассматривает наш домик.

— Лампочки? — Поднимает он брови, оборачиваясь ко мне.

— Гирлянду для елок куплю. На батарейках, — поясняю я. — Кстати, о елках…

— Завтра доставят, — кивает он. — Игрушки тоже.

— Игрушки мы сами сделаем! — улыбаюсь я. — Дине очень нравится делать все своими руками.

Александр качает головой, явно пытаясь найти слова, но не справляется и только качает еще раз.

— Ужинать? — спрашивает он.

— Гороховый суп, — разводя руками, отвечаю я.

Про ужин мы начисто забыли, так увлеклись.

— Ладно, закажу ризотто.

Мы с Диной едим с аппетитом, усталые после трудов праведных, и обмениваемся мнениями о том, что надо бы повесить в ванной зеркало и где его взять, что вокруг дома нам нужен сад, а значит, гостиная лишится парочки горшков с растениями.

Александр продолжает наблюдать за нами — я то и дело ловлю его задумчивые взгляды, но на мой вопросительный вид он отмахивается.

После купания отвожу Дину в кабинет пожелать папе спокойной ночи.

Никаких комментариев по поводу пропавшего Аполлона и футляра от перьевой ручки, который мы приспособили под сундук в тайной комнате, не поступает.

Зато Александр встает нам навстречу и говорит:

— Я тоже с вами хочу почитать.

С тех пор, как Дина заговорила, я заявила, что уже достаточно читала ей книг, теперь ее очередь. Читает она пока очень медленно и постоянно ошибается, но все равно мне нравится проводить с ней вечера, лежа рядом на покрывале и слушая в стотысячный раз про муми-троллей, отправившихся в далекое путешествие.

??????????????????????????Александр присаживается на кровать с другой стороны, но скоро тоже ложится, как и я, обнимая Дину. И мы вместе слушаем о том, как отважные маленькие зверьки бредут по обнажившемуся морскому дну, чтобы узнать, что за звезда горит в небесах.

Когда глазки Дины уже слипаются, и она роняет книжку, я осторожно убираю ее в сторону, но мы так и продолжаем лежать на ее кровати втроем.

Только рука Александра находит мои пальцы и сжимает их.

34

К завтраку Александр выходит припозднившись и не в костюме, как обычно, а в домашних штанах и футболке. Обычно он так поздно встает только по выходным, поэтому, накладывая кашу, я вопросительно поднимаю брови.

Но он невозмутимо намазывает тост маслом и спрашивает Дину:

— Абрикосовый джем или сгущенка?

— Банан! — делает она осознанный выбор.

Я лезу в холодильник за бананом, и тут раздается звонок домофона.

Александр тут же забывает и про свою кашу, и про бутерброд, срываясь с места.

Мы с Диной тоже — нам же любопытно!

Прячемся в коридоре, выглядывая из-за угла, и синхронно ахаем, когда дверь распахивается и в квартиру протискивается огромное зеленое чудовище, которое пахнет хвоей, морозом и почему-то свежим глянцевым журналом.

— Ёлка!!! — вопит Дина во всю мощь легких и отважно бросается под ноги папе, который чуть не заваливается на пол вместе с этой самой елкой.

Я мчусь расчищать угол в гостиной, Александр требует нож, чтобы перерезать бечевку, скрепляющую ветви, Дина мешается, изо всех сил восторженно повизгивая — завтрак забыт напрочь.

Огромная разлапистая ель под самый потолок занимает целый угол гостиной, сразу делая ее уютнее и праздничнее. Александр уходит в прихожую и возвращается с коробкой.

— Здесь игрушки, — говорит он. — Нарядите вместе? Или вам помочь?

Он с нежностью смотрит на дочь, когда та мгновенно раздербанивает картон и вытаскивает один за другим разноцветные яркие шары всех размеров. Ее глаза светятся от счастья, как могут светиться только в пять лет накануне Нового Года. Ну, может, еще в сорок, когда твой пятилетний ребенок любуется своей расплющенной мордочкой, отражающейся в круглом боку золотого шара.