Слишком много клиентов (сборник)

Лора подобрала с пола свою сумку, большую, из серой кожи, которую бросила во время нападения на Кремера. Я провел ее в кабинет, принял у нее жакетку и положил на диван, поставил для посетительницы кресло перед своим столом, развернул свое и уселся. Потом оглядел ее.

Она представляла собой жалкое зрелище. Я бы даже не узнал ее, в особенности потому, что прежде видел разодетой по-ковбойски, а теперь на ней было простое серое платьице с черным пояском. Щеки у нее запали, волосы спутались, глаза покраснели и опухли. Даже представить было нельзя, что лихая наездница способна так опуститься.

– Прежде всего, – начал я, – зачем? Зачем надо было на него набрасываться?

Она сглотнула.

– Просто потеряла голову. – Еще одно судорожное движение горла. – Я должна поблагодарить вас за помощь. Спасибо, что пришли на выручку, когда он спросил меня, зачем я к вам явилась. Я даже не знала, что ему ответить.

– Всегда пожалуйста. И что же вы ответите, если об этом спрошу я?

– Я пришла кое-что выяснить. Выяснить, передали вы им то, что Кэл рассказал вам вчера. Должно быть, передали, раз его арестовали.

Я покачал головой:

– Его задержали, как важного свидетеля, потому что веревка была его и он обнаружил труп. Я обещал Кэлу, что никому не передам рассказанного, и обещание свое держу. Если бы я рассказал полиции, у них появился бы мотив, да такой, что о лучшем они и мечтать не могли бы. Кэла сразу же обвинили бы в убийстве.

– Так вы не рассказали? Поклянетесь, что нет?

– Я клянусь только на свидетельской трибуне, а я пока не на ней. Я никому не рассказывал, но теперь столкнулся с проблемой. Мисс Роуэн наняла Ниро Вульфа расследовать убийство, и он потребует от меня полного отчета о происшедшем вчера у нее на квартире. И из-за своего обещания я не смогу передать ему рассказ Кэла. Поэтому мне придется предупредить его, что я кое-что опущу, а это ему не понравится. Если бы можно было поговорить с Кэлом, я заручился бы его разрешением рассказать все мистеру Вульфу, но это невозможно.

– Значит, вы даже Ниро Вульфу не рассказали?

– Нет.

– Вы обещаете мне, что не расскажете полиции? Не расскажете ни при каких обстоятельствах?

– Конечно нет. – Я не сводил с нее пристального взгляда. – Попробуйте поработать головой, если отыщете ее. Кэла могут обвинить в убийстве не только из-за меня. Полиция уже выяснила, что в воскресенье вечером Эйслер приводил к себе на квартиру женщину. Теперь они снимают там отпечатки пальцев. Если обнаружат ваши и узнают, что вы с Кэлом добрые друзья – а так оно и будет, – он увязнет по самые уши. И с моей стороны будет чертовски глупо дожидаться, когда меня приведут к присяге на суде.

Я воздел руку ладонью кверху.

– Понимаете, в чем еще проблема: вы думаете, будто Кэл убил Эйслера; я же уверен, что Кэл этого не делал. Вам должно быть стыдно за себя. Вы знаете Кэла два года, в то время как я познакомился с ним лишь на прошлой неделе, но я изучил его лучше вас. Меня можно одурачить, и подобное случалось, но когда он вчера отводил меня в сторонку и спрашивал, как бы ему спустить шкуру с одной гадины, то вовсе не намеревался совершить убийство. Убийство Уэйда Эйслера было задумано тем, кто украл веревку Кэла. Я не говорю уже о том, как выглядел и говорил Кэл, когда показывал мне труп. Если бы я допускал хоть какую-то вероятность того, что убийство совершено Кэлом, то не стал бы ничего утаивать, отчитываясь перед мистером Вульфом. Но я не могу дать обещание молчать об этом при любых обстоятельствах.

– Можете, если захотите, – отозвалась она. – Я не думаю, что его убил Кэл. Я знаю, что он не убивал. Это сделала я.

У меня так и округлились глаза.

– Что вы сделали? Убили Эйслера?

– Да. – Она сглотнула. – Неужели вы не понимаете, в чем дело? Конечно, я должна признаться, что убила Эйслера. Но когда меня арестуют, Кэл заявит, будто это он убил, поскольку я рассказала ему о случившемся в воскресенье вечером. Но я скажу, что ничего такого ему не рассказывала, и тогда мои показания опровергнут его, и полиция решит, что он просто пытается выгородить меня. Так что все зависит от вас. Вы должны дать обещание не открывать полиции того, что Кэл рассказал вам вчера. Потому что это я убила Эйслера, а с какой стати вам меня защищать? С чего вам переживать обо мне, коли я убила человека?

Я какое-то время разглядывал ее и наконец заговорил:

– Знаете, по крайней мере, вы ответили на мой вопрос, зачем надо было набрасываться на Кремера. Вы хотели внушить мне мысль, будто воплощаете собой наказание Господне. Не так уж и глупо, даже почти великолепно, но теперь послушайте меня. Возможно, вам и удастся скормить копам байку, будто это вы убили Эйслера. Во всяком случае, на какое-то время с толку вы их собьете. Но только не меня. Когда вчера я подошел к той будке и застал вас с Кэлом, первым же делом он выложил, что вы думаете, будто это он убил Эйслера. Теперь же вы…

– Кэл ошибался. Как же я могла думать, что он убил Эйслера, если знала, что это сделала я?

– Чушь. Я не только слышал, что он сказал, но и видел его лицо, и видел ваше. Вы по-прежнему считаете, что убийство совершил Кэл, и ведете себя как полоумная.

Она опустила голову и закрыла ладонями лицо, сдавив грудь предплечьями. Плечи у нее затряслись. Я заговорил резче:

– Самое худшее, что вы могли бы сделать, это попытаться убедить копов, будто Эйслер убит вами. Они запутают вас уже через десять минут. И где тогда окажется Кэл? Но, возможно, вам следует рассказать им о воскресном вечере, умолчав, естественно, что вы говорили об этом Кэлу. Если они обнаружат в квартире Эйслера ваши отпечатки, вам придется дать им объяснения. И лучше предоставить эти объяснения прежде, чем их потребуют. Это будет не трудно, просто расскажите о происшедшем.

– Полиция не найдет моих отпечатков, – произнесла Лора Джей. Во всяком случае, так мне показалось. Она не оторвала руки от лица, и фраза прозвучала невнятно.

– Вы сказали, что полиция не найдет ваших отпечатков? – переспросил я.

– Да. Я уверена, что не найдет.

Я так и вытаращился на нее. Не столько из-за слов, сколько из-за тона – ну, или не тона, по-прежнему приглушенного, а чего-то такого. Назовите это безумным предчувствием – а что его вызывает, сказать точно ведь никогда нельзя. Оно было столь диким, что я едва не упустил его, вот только упускать предчувствия не стоит.

– Вы не можете быть уверены, – возразил я наконец. – Вы наверняка к чему-то да прикасались. Я был на вечеринке в той квартире. Когда вы вошли, останавливались в холле с мраморными статуями?

– Нет. Он… Мы прошли дальше.

– В гостиную. Там остановились?

– Да.

– Он водил вас по ней и показывал птиц в клетках? Он всегда так делает. Клетки из нержавеющей стали – пальчики отпечатываются на ней идеально. Вы трогали какую-нибудь клетку?

– Нет, уверена, что не трогала.

Она уронила руки и подняла голову.

– Насколько близко вы к ним подходили?

– Какое… Не очень близко. Уверена, я к ним не прикасалась.

– И я тоже. Еще я уверен, что вы чертова лгунья. В квартире Эйслера нет никаких мраморных статуй и птичьих клеток. Вы никогда там не были. Что же вы тогда за дура такая, а? Вы что же, просто ходите повсюду и врете ради удовольствия?

Естественно, я ожидал эффекта – однако не того, что получил. Она выпрямилась в кресле и твердо посмотрела на меня.