СЛОМ

Олег, недоверчиво покачав головой, заметил:

– Как жизнь устроена чудно:

За мудрость расплатившись потом,

Познаешь все на свете, но…

Помрешь все тем же идиотом.

Как это возможно, Игорь?

– Я в детали не вникал,- ответил Левушкин-младший.- Если интересно, сходи на инструктаж. Может, пустят. Только с твоей работой в доноры не принимают. Ты, скорее, потенциальный пациент. Не дай Бог, конечно. Страховку донорскую еще не подписывал?

– Нет.

– Подпиши. Пожарные уже поголовно наши клиенты.

– И много ты постояльцев приютил в голове?

Игорь отмахнулся:

– Пока нисколько. Может, и вообще не придется: такая процедура нечасто требуется. Только если пациенту грозит смерть мозга.

Снаружи коротко взвыла сирена патрульной машины.

– Это за мной,- сказал Олег.- Время. Потом расскажешь подробнее.

– Да-да,- рассеянно ответил Игорь, глядя в окно.- Слушай, ты что, в СЛОМе работаешь? И давно?

– Три месяца. А ты не знал?

– А ты никогда и ничего о своих делах не рассказываешь.

– А ты никогда и не спрашиваешь.

Игорь усмехнулся:

– Тебя спросишь… Одни шуточки. Камни гораздо разговорчивей.

– Ты не видел старлея Штольца. Вот кто – камень. Ладно, побежал я, не то этот Штольц мне скажет что-нибудь малоцензурно-немецкое. Вернусь, наверное, послезавтра. В магазин заехать не успел. Денег дать?

– Обойдусь,- гордо заявил Игорь.- Я тебе теперь могу занять, если что.

Олег выскочил из подъезда, на ходу застегивая форменную куртку. Молоденькая соседка Маринка, которую он второпях едва не зашиб дверью, ошеломленно впилась глазами в желтую эмблему на рукаве его куртки. И, замерев, проводила Левушкина взглядом до самой машины.

Штольц демонстративно постучал пальцем по циферблату. Минутная стрелка показывала четверть первого.

– Извини,- сказал Олег.

Штольц так же молча тронул с места, аккуратно лавируя между расставленными во дворе машинами. Левушкин, привыкший к штурманским обязанностям, достал контроллер, но Йозеф, сделав предупреждающий жест, кивнул на лобовое стекло, где светилась карта с указателем направления.

– Ты сегодня особенно неразговорчив,- заметил Олег.

– Привык.

– А тебе не бывает скучно?

Йозеф на секунду призадумался, стоит ли продолжать разговор, и соизволил ответить:

– Я не развлекаюсь. Я работаю.

– А после?

– Это есть мое дело.

– Ясно. Избегаешь привязанностей. Боишься терять близких людей?

Йозеф не обернулся, но сжал руль так, что костяшки пальцев побелели:

– Что тебе обо мне рассказали еще?

– Не больше, чем другим.

– Больше и не надо,- холодно сказал Штольц, надевая наушники плеера в знак того, что разговор окончен.

Из наушников послышались басовитые раскаты органа. Йозеф задал маршрут автоводителю, откинулся в кресле и закрыл глаза.

***

После городского шума деревенская тишина казалась оглушающей. Казалось, и время, и сама жизнь замедлили здесь ход. Как если на полном ходу соскочить с поезда в глубокий мягкий сугроб. В ушах еще грохочет, еще инерция движения не погасла, но вдруг обрывается канат, волочивший тело вперед, и оно повисает в сумеречном безмолвии, как в невесомости, теряя все временные и пространственные ориентиры, наслаждаясь абсолютным покоем.

– Я бы хотел остаться в таком вот месте,- тихо сказал Штольц, упиваясь коктейлем из тишины и чистого пьянящего воздуха.

– От цивилизации не скрыться, Йозеф.

– Это так. Но я попробую.

– Здесь, наверное, даже электричества нет.

– Значит, нет и киберов.

Олег в ответ негромко продекламировал:

– В морозную ночь

Уплывает березовый остров.

Колючий куржак

Обживает пустые дома.

Скрипучий журавль,

Да тропинка в снегу –

До погоста.

Да липовый крест.

Да поземка.

В деревне – зима…

Штольц, разглядывая заколоченное окно ближайшего дома, спросил:

– Что есть погост?

– Кладбище, Йозеф. Здесь никто не живет, кроме пары-тройки старух.

– Почему?

Олег пожал плечами:

– Молодые разъехались. Старики умерли. Кругом болота и тайга. Здесь нечего делать, кроме как за клюквой ходить. Кто захочет жить в глуши?

– Я,- сказал Йозеф.- Заслужу пенсию и буду жить в глуши. За клюквой ходить.

Олег снова пожал плечами:

– Как знаешь. А подстанция-то работает. Гудит.

– Гудит,- согласился Штольц.- Сержант, посмотри, это есть совсем не мелкий скот.

У самой подстанции лежала присыпанная снегом павшая лошадь. Ее скрюченные ноги и застывшие, по-рачьи выкаченные глаза наводили на мысль о долгой мучительной агонии. Штольц поспешно вернулся к машине, достал и зарядил дезинтегратор. Олег включил контроллер и взглянул на экран:

– Ничего опасного не видно. Если верить сканеру, впереди жилой объект. Возможно, внутри человек. Не могу сказать точно, нужно подойти ближе.

– Надень экипировку,- приказал Штольц, облачаясь в броню.

***

Двери открыл высокий худой старик. Сухой настолько, что наброшенная телогрейка болталась на нем, как на колу.

– Скорей, скорей заходите,- позвал старик, едва увидав гостей.- На дворе стоять опасно. Что же вы пешком-то? А машина где?

– У подстанции осталась,- пояснил Олег.- У вас тут снег слишком глубокий, проехать нельзя.

– Так нечем чистить-то,- вздохнул хозяин, запирая сени,- этот ворог все разорил. И лошади подохли обе, и трактор сломался, не разберу никак: боязно. Он вить шарошится везде, не знаешь, откуда и выскочит, зараза такая. Проходите, проходите, грейтеся. Сщас я вам покушать соображу.

В избе было жарко и чисто. Остывшая на улице броня мгновенно заиндевела. Олег прислонил к побеленной стенке печи замерзшие ладони, впитывая живительное тепло. Штольц, немного поколебавшись, положил оружие на лавку и последовал примеру Левушкина. По лицу Йозефа расплылась блаженная улыбка. Старик постучал в перегородку поленом и крикнул надтреснутым голосом: