СЛОМ

Не дожидаясь лифта, он бросился вверх по лестнице, к операционной. Ноги подворачивались, подгибались, казались ватными. Ботинки точно налились свинцом. Олег поднял голову. Лестница, странным образом изменившись, теперь уходила в бесконечность, сходясь вдали на нет, подобно рельсам. «Андрей!!!
– крикнул Олег, бессильно повиснув на перилах,- Андре-е-ей!!!»…

***

Левушкин открыл глаза. Машина стояла у обочины трассы. Штольц курил, отрешенно глядя в какую-то точку пространства. Табачный дым сизой струйкой неторопливо вытекал в приоткрытое окно.

– Дай закурить, Йозеф,- попросил Олег севшим голосом.

– Штольц молча протянул ему сигарету и зажигалку.

Олег жадно затянулся и закашлялся.

– Отвык,- усмехнулся он, рукавом вытирая со лба холодную испарину.

– Если заметят, получишь предупреждение,- сказал Йозеф.- У тебя небольшое жалованье, чтобы платить этот налог.

Левушкин откинулся в кресле:

– Плевать. Зачем ты меня не разбудил?

– Ты устал. Надо было спать.

– Спасибо. Теперь долго не усну.

Некоторое время они молча курили.

– Этот человек…- негромко спросил Штольц,- Андрей, был твой друг?

– Да,- кивнул Олег.

– Он умер?

Левушкин снова кивнул.

– Да. Погиб в бою. Бой был учебный, только друг этого не знал. А я ему не сказал. Понимаешь? Не сказал. Не мог нарушить приказ.

Йозеф залез во внутренний карман и достал плоскую металлическую фляжку.

– Давай выпьем, Левушкин. Автоводитель справится.

– Пожалуй,- согласился Олег.- Налей.

Штольц разлил коньяк в раскладные стопки.

– У нас не принято чокаться.

– У нас, в таких случаях, тоже.

Йозеф выпил, сложил свой стаканчик и раскурил еще одну сигарету. Выпустив струю дыма в окно, он вдруг сказал:

– Дома, в Мюнхене, я был обычным пожарным. До того самого дня…

Олег промолчал и тоже раскурил вторую сигарету.

– Моя жена лежала в больнице,- продолжил Йозеф.- Мы ждали ребенка, совсем скоро. А тут этот грипп… Осложнение… В самое рождество. Я говорил с ней вечером, по видеофону. Передавал поздравления. Она улыбалась.

Олег, не поворачиваясь, глядел, как метель заметает лобовое стекло. Штольц тоже невидяще смотрел в заснеженные поля, не замечая, как пепел осыпается с его тлеющей сигареты.

– Ему было девятнадцать, этому хакеру. Он лежал в хирургическом отделении с переломом. Потом уверял, что не задумывал ничего плохого. Просто хотел, чтобы больным в праздничную ночь было хорошо. Он электронной отмычкой взломал контроль жизнеобеспечения, чтобы получать морфий в любое время. А когда ему стало совсем весело, решил устроить праздник всем. И задал новую программу центру контроля раздачи лекарств. Все подключенные к системе получили морфий. Для троих доза оказалась смертельной. Одной из них была моя жена.

Олег смял сигарету в пепельнице и спросил, по-прежнему не оборачиваясь:

– Почему ты рассказал мне все это, Йозеф?

Штольц опять залез во внутренний карман и вытащил диск с язычком пламени на этикетке.

– Тебе приходилось убивать людей, сержант?

– Да,- ответил Олег, по-прежнему не поворачивая головы.- К сожалению, приходилось.

– А мне не пришлось.

– Теперь жалеешь? Думаешь, стало бы легче?

– Не знаю. Но у меня будет возможность узнать. Этот диск я получил по почте три дня назад. Там еще было письмо. В письме было сказано, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Чтобы узнать больше, автор письма предложил взломать архив.

– Почему же ты этого не сделал?

– Этот знак. Больничная система была взломана программой, написанной этим же человеком. Если я найду его раньше тебя, то убью. Чтобы допросить его, ты должен успеть первым.

– Спасибо, что предупредил.

– Я есть человек прямой. Не люблю интриг. Не терплю масок. Ты ведь поехал затем, чтобы узнать, за кого я играю. Теперь ты знаешь. В этой войне мы пока союзники, сержант. А дальше… Дальше – как получится…

Штольц завел мотор, включил автоводителя и надел наушники. Машина рванулась с места и полетела в снежную пыль.

Глава 8. Шквал

Стив отпил совсем немного воды. Несмотря на раскрытые окна, в кабине стояла духота. Пить хотелось ужасно, но когда будет остановка, Стив не знал. Капитан Майерс не имел обыкновения останавливаться на марше. Шофер облизнул пересохшие губы и покосился на пассажирское место. Русский дремал, утомленный жарой.

Стив повернул грузовик следом за идущей впереди машиной. Солнечный луч, отразившись от зеркала, скользнул по кабине и остановился на лице пассажира. Русский поморщился и открыл глаза.

– Hi,- улыбнулся шофер и протянул пассажиру свою фляжку.- Wanna drink, Ivan?

– Спасибо,- кивнул попутчик, отхлебнув глоток.- Мы, кажется, свернули на запад?

Стив растянул растрескавшиеся губы в кривой улыбке:

– Okay, okay, Ivan. Everything’s as always. You fall asleep – there’s sand. You wake up – there’s sand. Sand, sand, more sand. Nothing except for fucking sand. I hate this fucking desert. I like the sea. And palms, and sunburnt girls. Do you love sunburnt girls, Ivan?

– Почему мы свернули на запад?- нахмурился Иван, разглядывая карту.- Дай-ка мне капитана Майерса.

– We don’t understand each other, it seems me,- вздохнул Стив.

Пассажир протянул руку и включил рацию.

– Что хочет русский капитан?- поморщился спросонья Майк Майерс, чувствуя, как сухая песчаная пыль похрустывает на зубах.

– Спрашивает, почему мы изменили маршрут, сэр,- доложил связист.- Что ему ответить?

– Скажи, что маршрут изменен согласно приказу полковника Бланка,- сказал Майк, снова закрывая глаза.

– Он говорит, что изменения маршрута не предусматривалось, сэр. И что мы должны вернуться и поехать согласованным маршрутом.

– Скажи, что это невозможно,- лениво приказал Майерс, покачиваясь в такт рывкам «Хаммера».

Связист некоторое время общался с трубкой, однако через минуту снова разбудил капитана:

– Он требует разговора с вами, сэр. И очень настойчиво.

– Дьявольщина,- вздохнул Майк.- И чего ему не спится? Надо выдать Ивану пару бутылок «Ват 69» из моих запасов. Может, он тогда успокоится.