Сломанная кукла
Шрифт:
– Ну плакать по мне никто не будет.
– Мне показалось, что Божена очень привязана к тебе. У вас роман? Извини, если лезу не в свое дело.
Вздыхаю.
– Нет у нас никакого романа. Едва знаем друг друга.
– И поэтому ты к ней едешь на часок за шестьсот км. К едва знакомой девочке? Вместо звонка и вопроса - "как ты"?
– Ну всё сложно.
Все реально непросто.
– Дружище, а ты чо как урюк-то, побрился хотя бы. В штатское оделся. К девочке едешь же.
– Я такой, какой есть.
– Ну брутал, куда деваться!
– стебет беззлобно Ванька.
Усмехаюсь.
На
Но как-то он ушел. Опознавали пилота, охрану с автоматами, оформляли показания...
Потом отоспались и сели со "следствием", восстанавливать события и всю ситуацию с этим ПНД и всеми цепочками к нему от Махова до Солода. Последнего вывели из под следствия "за содействие". А вот генерал Махов попал в разработку.
Снова отоспались и вот, в Питер…
– Она тебя сейчас, конечно, любого любить будет. Но это из уважения к ней надо, понял? То, что она привязана и принимает, не даёт тебе право не стараться для неё быть кайфовым.
– Да не надо мне, Ванька, для неё кайфовым быть. Я один раз только приеду. Потому что обещал. А вообще, психотерапевты рекомендуют никаких связей с травматическим прошлым не поддерживать. Никаких. Даже позитивных. По крайней мере, пока терапия не даст результаты. Мне вот так мой врач втирал.
– Поэтому, ты регулярно возвращаешься в квартиру отчима?
Психозы штука нелинейная. Мой - вот такой странный.
– Это и моя квартира, - оправдание для тех, кто все равно не врубится зачем мне это.
– Подели.
– Слушай, я просто не понимаю, - перевожу тему на ту, которая больше меня волнует, - рядовой майор сплясал на яйцах у полковников и генералов, и его никто не смог упаковать?
– Мансуров не рядовой майор, не-е-ет... Мансуров похитил дочь Лазарева. Потому что Лазарев сидел на секретных материалах по внутренним государственным расследованиям службы безопасности. То есть это грязное белье всех наших полковников, генералов, да и персон с самых высоких должностей, - стреляет взглядом в потолок.
– Дела с очень не симпатичными статьями замяты по взаимным договоренностям. Лазарев был неподкупен! Но дочь любил...
Он замолкает.
– Короче, после нескольких зрелищных видео с дочерью, Лазарев полностью сдался. Мансуров получил полный доступ ко всему этому компромату. Видео, фото, документам и другими материалам. И потратил несколько лет, чтобы выстроить свою паутину управления людьми, на которых получил точки давления. Грубо говоря, запряг в свою скромную майорскую повозку всех Драконов службы безопасности. А на нас подьебался... Теперь Лазарев, естественно, пойдет под каток, как только Мансурова возьмут в оборот. Но он сотрудничает. После того, как мы вернули ему дочь.
– Грохнуть майора, и всё. Без суда и следствия.
– Ха... Опять нет. Мансуров всю эту радость как фейерверк зарядил в рассылку. И если он эту рассылку не откладывает в час икс, то это все огромным пакетом отправляется по тем людям, которые с удовольствием сделают из этого информационную бомбу. Самые высокостоящие люди полетят с должностей, кто-то сядет, кого-то убьют. Поэтому Мансурова, как хрустальную вазу бережет огромное количество власть имущих персон. Он
как игла, в которой их смерть. Переломишь и им пиздец. Мы эту бомбу потихонечку пытаемся разминировать.– А я б все равно грохнул. Ебал я проблемы ваших власть имущих.
– Если бы мы с Дилярой решали, наше решение было бы таким же. Мы и отпустили его только лишь потому, что Божена была под ударом. А теперь...
В Питере Иван звонит Лазареву, тот называет адрес, по которому подъехать.
Это ресторан, вип-ниша. На входе меня тормозят по дресс-коду. Но услужливый администратор тут же летит к нам навстречу, давая отмашку охранникам.
Лазарев, невзрачный мужик лет пятидесяти пяти. В стального цвета костюме. Седой. Сдержанный. “Типичный”, короче.
Пожимаем друг другу по очереди руки.
В нишу заходит женщина.
– Моя жена, Фаина Алексеевна.
Мать Божены?
Рассматриваю ее из-за спины Ивана.
Миниатюрная женщина лет сорока пяти. Отполированная и немного... кукольная. С дежурной улыбкой, как у первой леди. Такой же холодной. Только взгляд нервный.
Пробежав по нам растерянным взглядом, останавливается на Зольникове.
И откуда только Божена у них такая яркая получилась?
– Я очень хотела Вас поблагодарить за дочь, Гордей, - сжимает она предплечье Ивану.
– Меня не за что, - разводит руками Иван.
– Вот - Гордей Ершов. Он вывел девочку из тайги.
Делает шаг в сторону.
– Аа... Ой, прошу прощения.
Фаина Алексеевна вздрагивает, увидев мой шрам. Взгляд застревает на моей половине лица, изуродованной.
В смятении разглядывает меня.
– Вы тот самый Гордей? Божена была все это время с Вами?..
– Да. Я бы хотел ее увидеть. Мы договаривались о встрече.
– Фаина, ты хотела поблагодарить? Потому что у нас важный разговор...
– бросает взгляд на часы Лазарев.
– Ах да... Спасибо... Вам.
Ну, я не в обиде. Никакой маме я не понравлюсь, это факт. Но и задачи нравиться не стоит.
– А где Божена?
– Божена сегодня в центре нейрохирургии, под чужим именем проходит обследование, - отвечает Лазарев.
– Мы пытаемся решить проблему с голосом.
– Я не смогу с ней встретиться?
– Фаина, ты иди, мы поговорим.
Его жена уходит, нам накрывают стол.
Все вкусно, дорого... Официанты лезут из кожи.
Рассказываю кратко Лазареву свою версию произошедшего в тайге.
– У меня сейчас пока ещё есть кое-какие возможности, Гордей. Скоро их не будет. Я бы хотел успеть как-то отблагодарить за дочь.
– Да ладно... Мне бы увидеть её.
Вытирает губы салфеткой. Хмуря брови бросает ее на стол.
– Наш психиатр... утверждает что у нее тяжёлый скрытый психоз. Мы не можем пробиться... и уговорить ее на терапию, - хрипло.
– Нам она ничего не рассказывает. И ее врач считает, что ей нельзя сейчас...
– Я понял, - провожу рукой по волосам.
– Ей нужно вернуться в точку, где случилось травмирующее событие, а потом уже, пытаться проработать это всё из позиции защищённости. Я нихера в этом не понимаю, но... Я бы не хотел усугубить... И врач настаивает, чтобы в ее пространстве не было "опасных" мужчин. Никаких ассоциаций. Никаких связей. Пока не вернется чувство безопасности.