Сломанная печать

— Занятий для честной девушки не так много. — Она защищалась из-за своей брони, губы дрожали.

— Брошь простой деревенский оберег, — Виктор не отреагировал на выпад. — Но я сам зачаровал её с любовью и заботой. Для Регины Талес.

Маленькая рука нервно коснулась шали в том месте, где было украшение. Заметное для мага-эмпата волнение охватывало девушку всё сильнее, но из спасительного уголка она не спешила показаться.

— Ты похожа на мать. Я не могу ошибаться. Ты дочь Фроста и Регины. Так?

Он вспомнил и произнёс имя малышки, которую видел в младенчестве. Абсолютное счастье друзей оказалось слишком болезненным для Виктора. Регина была потеряна навсегда. Он уехал в провинцию, где долго занимался лекарским делом. Там узнал о ранней смерти любимой, а спустя несколько лет об исчезновении Фроста Талеса. Дэй вернулся в столицу и пытался разыскать девочку, но так и не преуспел в этом.

— Мариса, — услышав другое имя, произнесённое магом, она выпрямилась с неожиданным упрямством. — Моё имя Мариса…

2.

В вечерней темноте море слилось с неровной полоской неба, озарённого всполохами. Верховный толкователь Делвин Брум стоял у окна, заложив руки за спину. Невысокий и жилистый, как все Брумы, он долгим взглядом изучал аномалию, что не менее десяти лет подсвечивала небольшой участок моря возле столицы. Из окон зала Совета открывалась широкая панорама на пролив и дальний берег острова Юингов с отвесными обрывами. Свечение создавало иллюзию, что остров полностью окружён сияющей дымкой. Зыбкие контуры дальнего берега дрожали. Основной цвет магической завесы сочетал в себе оттенки сиреневого, амарантово-розового и лилового. Среди негустого полога пробегали белые молнии, ударялись о воду, разбрасывая в стороны большие и маленькие сгустки чужеродной силы.

Остальные представители самых знатных семей королевства расположились за овальным столом. Вместе с Делвином их было пятеро. Каждый владел ментальной магией высшей ступени и являлся главой рода с разветвлённой и сложной системой связей и отношений. Брумы, Юинги, Фолэнты, Талесы и Надды — все решали насущные вопросы существования королевства и творили законы. Их называли толкователями.

— Каковы данные о размерах завесы? — Верховный толкователь отвлёкся от созерцания аномалии и перевёл взгляд на портовые сооружения левее, где чёрной громадой возвышались торговые суда.

С противоположной стороны от бывшей королевской резиденции чуть виднелись серые башенки Академии.

— Агенты службы безопасности не смогли подобраться ближе одного метра, но последние метки не изменились с прошлого полугодия, — толкователь Фолэнт, неестественно беловолосый румяный мужчина, с готовностью заглянул в тонкую папку, лежащую перед ним на столе.

— Опасаться нечего. Не пойму, что вы дрожите, как кислые медузы. Пятно застыло в первый же год после взрыва. — Рыжеватый Юинг, откинулся в кресле, тон его всегда звучал резко и хрипло.

Говорили, что все Юнги, проводя детство на продуваемом холодными ветрами острове, получают такую фамильную особенность. Точно моряки, грубеющие в долгих походах по морю. От толкователя Юинга и пахло всегда чем-то терпким, солёным. Среди членов Совета он смотрелся немного чужеродно, не походя на адепта Ковенанта Разума и тем более на представителя древнего аристократического рода. Он любил громко говорить, прямо выражая мысли, и не чурался использовать крепкое слово.

— Десять лет мы не имеем точных сведений.

Сидящий рядом Талес чуть отклонился в сторону, не вынося шума и грубости. Юинг смерил коллегу презрительным взглядом, пролаял с нескрываемой насмешкой.

— Так плывите туда и сами исследуйте!

— Я?! — Талес отпрянул дальше, как будто Юинг собирался схватить его и запихнуть в лодку немедленно. — Почему я? Разве у нас мало учёных? — От возмущения у него затряслось лицо.

Надд молчал. Из всех членов Совета он больше всех походил на ментала — постоянно был задумчив, высказывался редко, но по существу. Казалось, никакие события не способны вызвать эмоции на бледном узком лице.

— Вы верно заметили, Талес, десять лет. — Верховный толкователь отвернулся от окна, оглядел присутствующих, пробежался глазами по изящной резьбе на деревянных панелях, по дорогой тёмно-синей обивке мебели — зал Совета представлял собой сочетание изысканности и строгости старого стиля.

Талес вжался в кресло, предчувствуя словесные уколы, которыми нередко сопровождались разговоры об аномалии возле столицы. И Делвин не отказал себе в удовольствии ударить. С холодным спокойствием и мнимой доброжелательностью. Он намеренно выделил голосом имя, произносимое среди правящих семей с неохотой и сдержанной ненавистью.

— Все в королевстве помнят, кто виновен в распространении заразы креаторов и гибели сильнейших магов. Фрост Талес затеял грязную игру, обманув Совет. И вот последствия. — Широким жестом Брум указал на вид за окном.

Там бледными точками уже появились звёзды. Чем темнее становилось небо, тем ярче сияло сиренево-лиловое зарево над морем. Издали оно выглядело красивой иллюминацией, бросающей отсвет на воду и далёкий город. Каждый из членов Совета знал, какой обманчивой и опасной может быть подобная красота. Ни один из менталов-учёных не выжил, соприкоснувшись с завесой. Так же погибали и рыбаки, которых относило в сторону магического полога сильной волной. По указу Делвина Брума, как верховного толкователя, тела сжигали. Считалось, что магия, губившая жизнь, надолго остаётся в человеческих тканях и безопаснее предать её огню. Эта сила не поддавалась изучению.

— Но Фолэнты поддержали… — робко напомнил толкователь Талес. – Фроста… — Его голос постепенно сошёл на нет под взглядом ярких голубых глаз представителя Фолэнтов.

Почти все они были воинами-стихийниками. Неукротимые, яростные и импульсивные. Редкие менталы среди них сразу же после окончания Академии попадали в корпус советников.

— Чушь! — рявкнул Юинг, дёргая себя за красное ухо.

Вытянув ноги под столом, он всем видом показывал, как ему надоела болтовня. Сегодня заседание Совета шло в разрез с намеченным планом и заканчивалось самым неприятным образом. Гневная фраза относилась, скорее, ко всей ситуации в целом.

«Но это правда!» — Талес счёл нужным возразить, но как это бывало часто, только в собственных мыслях.

— Многие опасались, что печать не выдержит нового ритуала, — внезапно примиряюще сказал Брум, буквально падая в центральное кресло. — Мерзавец воспользовался ситуацией. Совет согласился на повторное запечатывание. Доводы Фроста были весомыми и логичными. Ни один ментал не смог бы возразить. Дело прошлое. Фрост Талес заочно осуждён, где бы он ни был.

— И теперь точно не спешит в Истед, — сухо подал голос Надд, вызвав заметное недовольство у верховного толкователя.