Сломай мой страх

— Не знаю… — зевает, прикрывая рот ладошкой. — А ты куда так рано?

— О, я в тренажерку. Разомнусь немного.

Ухмыляюсь, хорошо представляя, кто будет сегодня моей грушей. Нет, ничего ужасного не планируется, но, с учетом того, что Пашка любит отлынивать от тренировок, погоняю я его от души. Тем более, адреналин так и бурлит в крови. Энергии через край.

— Отдохни еще. — целую в губы соню, что хлопает осоловелыми глазами. — А позже вместе позавтракаем.

— Угу, ладно. — гладит по щеке кончиками пальцев и закутывается в одеяло, сворачиваясь клубком.

Сразу заметил, что у Ёжика фетиш — ладонь мне к лицу прикладывать, в глазах что-то рассматривая. До безумия откровенный жест. Даже меня, сухаря, пробирает. И в этот момент она такая открытая и ранимая, что хочется спрятать от всего мира. Что, собственно, я уже сделал.

Переодеваюсь в шорты и майку и выхожу из комнаты, бросая последний взгляд на Леру. Сопит. Точно, не жаворонок ни разу.

Лера

— Лера, ты не Ёжик, ты — соня. — будит голос Игната, что звучит прямо над ухом.

Вот же. Даже не дергаюсь, открывая глаза. На подсознательном уровне доверяю, не ощущая дискомфорта.

— Уже вернулся? — пытаюсь найти часы в пока еще малообследованной комнате.

Ого! Начало одиннадцатого. Хорошо поспала. Хотя, почему бы не отдохнуть в воскресенье, в отпускное воскресенье?!

Ловлю момент, как говорится.

— Совершенно верно, — ухмыляется довольный чем-то Майский. — Пошли завтракать.

Он успел повторно принять душ, а я даже не слышала, когда пришел. В одном полотенце, что повязано на бедрах, такой фактурный, большой, красивый. А теперь еще, кажется, и мой.

Опять зависаю на татуировке, что опоясывает плечо. Еще один паззл, без которого Игнат не был бы Игнатом. Он весь состоит вот из таких, присущих именно ему особенностей: притягательного аромата, совершенного тела, основательности, надежности, прямолинейности, доминантности, заботы, редких улыбок, желания постоянно касаться меня и даже татушки.

— Лера, я сейчас передумаю одеваться и, наоборот, составлю тебе компанию в кровати. — ворчит объект моего пристального внимания, демонстративно скидывая полотенце.

О Боже, он снова возбужден!

Как так можно?

— Уже встаю! — моментально подрываюсь с кровати и чуть не падаю, запутавшись в одеяле. Майский реагирует молниеносно. Подхватывает до того, как встречаюсь с полом.

— Ты чего? — прижимает ближе. — Я же пошутил.

— Не знала, что умеешь! — фырчу ему в грудь, недовольная собой.

— Мало кто знает. — присаживается на кровать, так и держа меня на руках. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — не понимаю сути вопроса, оттого хмурюсь.

— Ничего не болит?

Ох, ты ж!

Внимание к деталям, что он проявляет, иногда очень сильно поражает.

— Ты про ТАМ? — указываю глазами на низ живота.

— Ага, — смеется, стискивая меня, как котенка, в объятиях, — … про там.

— Тянет и немного болит.

Ёрзаю, пытаясь оценить внутренних дискомфорт и подтянуть повыше одеяло. Спать голой — тот еще квест.

— Нуу… я думаю, это нормально. Да ведь?

Сам напросился. Вот пусть и отвечает.

Опыт-то… ого-го!

Не то, что у некоторых… меня.

А кого еще вопросами доставать?

Пра-а-авильно!

Только Майского.

— Может, к гинекологу съездим? Проверишься, порасспрашиваешь.

— Хорошая идея. — киваю и, сдвинув брови, смотрю в серо-зеленые глаза. — Нужно же что-то с противозачаточными средствами еще решить. Выбрать подходящие. А то, кто-то про презервативы ни разу пока не вспомнил.

— До вчерашнего вечера они мне не требовались. — Игнат становится таким же серьезным, прищуриваясь в ответ. — У моей бывшей любовницы бесплодие.

– Вот! Правильно! — спрыгиваю с мужских коленей, даря улыбку акулы.

Информацию о других женщинах просто игнорирую. Неужели не понимает, что мне это слышать неприятно?

Хотя… Это же Майский. Он не модничает и не кокетничает, набивая цену, рубит как есть, и не важно кто перед ним.

Ну, значит, как говорится, буду крыть той же мастью.

— Еще надо анализы сдать.

— Какие анализы? — кое-кто явно не успевает за моей мыслью.

— О, так ПЦР. — киваю как бы сама себе и направляюсь от него подальше. — А вдруг зараза какая? Я же не знаю, где ты и с кем. Мало ли.

— Лера! Ты… Мля! — перехватывает до того, как шмыгаю в ванную и закрываюсь на защелку. — Прости.

Впечатывает в себя, не позволяя дернуться, и шумно втягивает воздух, уткнувшись в макушку.

— Ступил… Я, правда, не хотел обидеть, Ёжик… Отвык, что могу кого-то задеть. Да и пофиг на это раньше было.

— А теперь? — голову не поднимаю, но обнимаю в ответ.

Оба хороши.

Взрослые люди, а задирать друг друга стали, как дети малые.

— А теперь у меня есть ты. И я не желаю повторения вчерашнего.

— Сама виновата. — вздыхаю, совершенно расслабляясь в таких надежных руках. — Надумала, не удостоверившись.

— А я повод дал, — хмыкает в ответ, — не единожды.

— И то верно.

— Простишь? — приподнимает подбородок, наклоняясь к губам с совершенно определенной целью, но останавливается в паре сантиметров, позволяя сделать выбор самостоятельно.

— Угу, — киваю и двигаюсь навстречу.

Минута, две, пять… Не важно…

Всё растворяется и становится второстепенным и незначительным.

Есть Он. Я.

Наш поцелуй.

И больше ничего.

— А на счет анализов ты совершенно права. — выдает Майский, разорвав поцелуй. — Сделай, чтобы быть спокойной и уверенной, что все в порядке.

Глава 15

Минут через пятнадцать, что требуются мне на принятие душа и одевание, спускаемся на первый этаж. Ладонь уже по привычке утопает в широкой руке Игната. А в душе зарождается чувство комфорта и уюта.