Слова на букву М
Шрифт:
– Вопите потише! Легавый!...
Двум гротескным дамам пришлось подняться перед подошедшим полисменом.
– Что-то не так, офицер?
– осклабился Мориарти.
Патрульный пристально всмотрелся в лицо высокой худощавой вдовицы с орлиным носом...
– Мистер Шерлок Холмс!? Здорово вы замаскировались, сэр! Помните меня? Это я прогнал Джефферсона Хоупа, убийцу мормонов, с места его преступления.
–
– А! Здравствуйте, дорогой друг!
– влез Мориарти, - Вашу руку!
– Ох, сэр! Меня ведь тогда оштрафовали на тридцать шиллингов!...
– Что тут скажешь! Звери!
– Да, - саркастично согласился истинный поборник закона, - Надо было премировать вас на эту сумму!
– Могу я чем-то вам помочь, мистер Холмс?
– Отнесите в дом наши вещи. Мне трудно: обе руки пробиты пулями.
– Кошмар! Куда ж вы смотрите, доктор Ватсон?
– упрекнул простодушный констебль.
– Я делаю всё возможное! Если бы не мои заботы, мистер Холмс уже раза четыре был бы мёртв. И пусть он попробует это оспорить, - ответил профессор, сверля противника глазами.
– Тут заперто!
Мориарти подошёл и трижды ударил кулаком в дверь. Через минуту изнутри спросили:
– Кто?
– Кокто.
Отворила миловидная стройная блондинка средних лет, безмолвно позволила войти и внести багаж, после чего властным жестом выставила полисмена, заперла двери и удалилась.
– Ну, вот, - начал громко и провокационно Холмс, - резиденция эстетизма - глупейшей мании окружать себя вещами, не стоящими своего сырья и ничего не говорящими об их владельце, кроме того, что он богат, слаб всеми видами здоровья и чудовищно спесив!
Посреди сумрачного холла главным источником света была круглая разноцветная лампа - одно из первых изделий прославленного впоследствии Тиффани - насаженная на длинное золочёное древко, зажатое и поднятое прямо над парадной лестницей рукой скульптуры, создать которую мог только сумасшедший. То был Аполлон Бельведерский, только одна половина его тела искусственно осыпалась, обнажив остов - настоящий человеческий скелет, непонятно как встроенный в мрамор (впрочем, это мог быть и лощёный гипс).
– Эту статую лучше выставить на поле - ворон пугать! А это тут зачем?
– указал Холмс на сноп белых лилий величиной с рождественскую ёлку.
– Фитонциды, - прозвучало сверху, - чрезвычайно оздоровляют воздух в помещении.
– А, здравствуйте, мистер Грей!
– Здравствуйте, миссис Браун. И вы, миссис Блейк.
– Мисс, -
скромно поправил злобный лицедей.– Да не обманут вас наши костюмы! Позвольте представиться: я - Шерлок Холмс, частный детектив, а это - профессор Мориарти, Наполеон преступного мира.
– Знакомое выражение. Помнится, так Бальзак называл своего Вотрена.
– Бальзак называл Вотрена Наполеоном каторги, и я бы с огромным удовольствием!...
– вместо словесного продолжения Холмс вперил в спутника красноречивый взгляд, но Мориарти отвернулся и направил луч фонарика на картину - превосходную копию с тёрнерова "Пожара в здании парламента", - Могу также представить вам вас самого - Дориан Грей, бессовестный распутник, доведший до самоубийства с десяток человек обоего пола, шантажист, контрабандист и поверенный профессора в его грязных делах. Если вы не хотите, чтоб я доказал всему миру, что вы живы и должны обществу пару шейных позвонков, сейчас же тащите сюда вашу подборку шумерских табличек!
– Шумерские таблички? Это такие все искарябатьнные глиняные пластинки? Скучнейшая порода артефактов! Я их никогда...
– ЪЪЪ!
– провыл дёрнувшийся Мориарти, но было поздно.
– Таак! Теперь-то вы спалились, дрогой профессор! Ваш архив всё-таки в Скотланд-Ярде!
– Зачем же я рванул сюда?
– Чтоб не пустить туда меня - вы же не думали, что я не знаю адреса человека с самой скверной репутацией в Лондоне.
– Да мне безразлично, куда вы ездите и зачем, а вы гоняетесь за мной, потому что боитесь остаться один. Моего архива здесь нет, как нет его и в Скотланд-Ярде. Забудьте о нём. Привет, Дориан. Приюти нас на несколько дней: брат мистера Холмса, недавно ставший министром иностранных дел, хочет нас обоих пришить.
– Обоих? Тебя-то за что?
– Как смешно!
– крикнул Холмс.
– У тебя найдётся для нас человеческая одежда?
– Только бархатная.
Из-за чёрной ширмы, расшитой золотым виноградом, Шерлок Холмс вышел в батистовой сорочке с воротником, отороченным венецианским кружевом, сиреневом жилете в тонкую белую сеточку, застёгнутом на двенадцать ромбовидных пуговок, выточенных из лунного камня. Надеть халат из японского шёлка с огромным павлином на всю спину он не отважился, так что его собственные тёмно-песочные брюки, сшитые лет десять назад, остались видны.
– Теперь вас туда точно не пустят, - с подобающей томностью изрёк Мориарти, качающий ногой в пурпурном кресле. Его наряд составляла тёмно-зелёная пара поверх атласного нефритового жилета; сорочка была простоватой, но муслиновой. Он понюхивал белую гвоздику.
– Меня - ТУДА - пустят даже голого, даже в тигриной шкуре или обмотанного рыболовной сетью! И, глядя в зеркало, я серьёзно подумываю об этих вариантах.
– Больше не о чем?