Слова на букву М
Шрифт:
– Я люблю не её, а порядок.
– Где вы его видите!? По моим понятиям, кругом лишь оголтелый произвол и бардак в шкуре тотального регламента! Чем такой порядок, лучше любой хаос. ... Один стремится разгадать загадку, но ведь другому может хотеться, чтоб разгадки не было вовсе, или - недурной вариант - чтоб она была никому не нужна.
– Это не может быть Майкрофт!
– Однако, четвёртая М.
– Не фамильная!
–
– Охотясь за мной - он мне ж подбросил подсказку!?
– Во-первых, детская привычка, во-вторых, это не столько подсказка для вас, сколько подстава для меня.
– Впервые я наткнулся на сабельную монограмму лет двенадцать назад!
– Значит, по меньшей мере, столько времени ваш брат ведёт двойную жизнь.
– А пляшущие человечки тоже?...
– О, вы уже бредите?
– Мориати бесцеремонно пощупал лоб раненого; Холмс оттолкнул его руку своей окровавленной:
– Обнаруженный мной архив вашей банды был зашифрован идеографическими рядами; знаки напоминали людей в необычных позах.
– Имена моих сподвижников и история наших деяний клинописно запечатлена на глиняных табличках и затеряна (для вас) в шумерской коллекции Дориана Грея.
– Дориан Грей мёртв.
– Мир его праху. Нужную часть его имущества приобрёл Британский музей. У меня там много друзей. А у вас - нет.
– Если бы я всё-таки их нашёл, я проанализировал бы химический состав глины каждой таблички и выявил сделанные в Девоншире.
– Думаете, я не мог себе позволить заказать глину из Ирана?
– В Англии и Германии есть специалисты по расшифровке клинописи...
– Поскольку я в их число никогда не входил, мне пришлось изобретать этот код заново. И вы хоть представляете, сколько там таких черепков? Вам на осмотр половины не хватило бы оставшейся жизни. Видите? я не могу быть вашим врагом: вы мне ничем не угрожаете. ... Хотите ещё морфия?
– .......... Хочу.
Около полуночи Холмс нашёл в себе силы встать на ноги, растолкал Мориарти:
– Давайте с самого начала! Черырёхсабельная М - это не ваша моногама, а моего брата, который более двенадцати лет, - тут проснулся младенец, вскочила его мать, и Холмсу пришлось продолжать шёпотом, - вынашивал план убить меня и стать во главе лондонской преступности. Кроме него самого, буква М символизирует вас, которого Майкрофт собрался сделать козлом отпущения; Милвертона, благодаря которому я вышел непосредственно на вас и на якобы поддельный архив; и, наконец, Морана, который,
предав вас, взял на себя труд дважды спустить курок, устраняя для своего нового хозяина вас (конкурента) и меня (потенциального разоблачителя)...– И воплощённую совесть.
– Даже так! А откуда вам всё это известно!?
– От Морана же. Старый пошляк выболтал, что мог,... пока вёл меня к месту казни.
– Вы, конечно, сказали ему пару ласковых...
– О, и пары-то не успел!
– Кто ещё работает на...?
– если допустить...
– Понятия не имею.
– ... Ну, ладно! Кем бы ни был мой брат: законопослушным патриотом, слугой Британии - или её смертоносным паразитом - от его преступности вы невинней не станете!
– А в чём, собственно, меня обвиняют?
– Вы создали крупнейшую в истории человечества криминальную организацию, опутавшую весь цивилизованный мир!...
– А морозные узоры на окнах рисует королева Мэб!
– Не понял.
– Организация, - тут Мориарти сел, - организация вообще - это не армия вершителей воли одного человека, это устойчивая система связей множества людей друг с другом. Если то, о чём вы говорите, и существует, то я, будучи действительно преступником, ибо кровь ещё на кубке, - я не могу не иметь отношения к этой, так сказать, сети, но считаться её создателем - слишком большая честь для меня или кого-либо ещё. Истинный порядок устанавливается спонтанно, как, например, погода. Индивиду остаётся только одеваться - по погоде, как я, или вопреки ей, как вы.
– Вы плоско валите с больной головы не здоровую!
– Знаете что, Холмс, вы омерзительны мне не тем, что вы сыщик или безбожник, а тем, что вы - оптимист. По соседству с тем домом, где вы потягиваете бренди у камина или издеваетесь над скрипкой, мать поит новорожденную дочку опием, отец сечёт до полусмерти семилетнего сына; при этом третий и последний выживший их двенадцати детей лежит со скарлатиной. На фабриках людям всех возрастов (от четырёх до шестидесяти) механизмы отгрызают руки и головы. В колониях народ мрёт от голода, потому что их хлеб выводится в метрополию, в самом центре которой зажравшийся прапрапраправнук Вильгельма Завоевателя подсыпает мышьяк в лекарство и без того дряхлого дяди! Да! Моя голова от всего этого больна, но именно поэтому я - здоровее вас!
– ... Дальше!
– Что ж, племянник травит дядю, получает наследство; он больше никого не собирается убивать, он хочет порадоваться жизни, но тут являетесь вы и отправляете его на виселицу. Что это? Триумф справедливости? Нет, всего лишь ещё одна смерть, ещё один труп! Следующий наследник должен заплатить вам, как убийце по контракту, - возможно, он так и делает...
– Довольно. Мне известно, что плохого я сделал в жизни. А что хорошего сделали вы?