Словарь египетской мифологии

Как иллюстрацию его учения и литературы, развившейся при его дворе, цитируем здесь известный гимн солнцу. Прославление бога-солнца царем:

Ты сияешь прекрасно на склоне неба,

Диск живой, начало жизни!

Ты взошел на восточном склоне неба

И всю землю наполнил своею красотою.

Ты прекрасен, велик, светозарен!

Ты высоко над всей землею!

Лучи твои объемлют все страны,

До пределов того, что создано тобою.

Ты Ра, ты достигаешь пределов.

Ты подчиняешь дальние земли сыну, любимому тобою

Ты далек, но лучи твои на земле;

Ты пред людьми и так они ощущают твои шаги.

Ты заходишь на западный склон неба —

И земля во мраке, наподобие мрака смерти.

Спят люди в домах, и головы их покрыты;

И не видит один глаз другого,

И похищено имущество их, скрытое под изголовьем их, —

А они не ведают.

Лев выходит из своего логова,

Змеи жалят людей во мраке,

Когда приходит ночь И земля погружается в молчание,

Ибо создавший все опустился на небосклоне своем.

Озаряется земля, когда ты восходишь на небосклоне,

Ты сияешь, как солнечный диск.

Ты разгоняешь мрак,

Щедро посылая лучи свои.

И Обе Земли просыпаются, ликуя,

И поднимаются на ноги.

Ты разбудил их —

И они омывают тела свои и берут одежду свою.

Руки их протянуты к тебе, они прославляют тебя,

Когда ты сияешь над всею землей,

И трудятся они, выполняя свои работы.

Скот радуется на лугах своих;

Деревья и травы зеленеют;

Птицы вылетают из гнезд своих,

И крылья их славят твою душу;

Все животные прыгают на ногах своих;

Все крылатое летает на крыльях своих —

Все оживают, когда озаряешь ты их сиянием своим.

Суда плывут на север и на юг;

Все пути открыты, когда ты сияешь.

Рыбы в реке резвятся пред ликом твоим,

Лучи твои проникают в глубь моря.

Ты созидаешь жемчужину в раковине,

Ты сотворяешь семя в мужчине,

Ты даешь жизнь сыну во чреве матери его,

Ты успокаиваешь дитя — и оно не плачет, —

Ты питаешь его во чреве.

Ты даруешь дыхание тому, что ты сотворил,

В миг, когда выходит дитя из чрева,

Ты заботишься о нем в день его рождения;

Ты отверзаешь уста его,

Ты создаешь все, что потребно ему.

Когда птенец в яйце и послышался голос его,

Ты посылаешь ему дыхание сквозь скорлупу

и даешь ему жизнь. Ты назначаешь ему срок разбить яйцо,

И вот выходит он из яйца,

Чтобы подать голос в назначенный тобою срок.

И он идет на лапках своих,

Когда покинет свое яйцо.

О, сколь многочисленно творимое тобою

И скрытое от мира людей.

Бог единственный,

Нет другого, кроме тебя!

Ты был один —

И сотворил землю по желанию сердца твоего,

Землю с людьми, скотом и всеми животными,

Которые ступают ногами своими внизу

И летают на крыльях своих вверху.

Чужеземные страны, Сирия, Куш, Египет —

Каждому человеку отведено тобою место его.

Ты создаешь все, что потребно им.

У каждого своя пища,

И каждому отмерено время жизни его.

Языки людей различаются меж собою;

Несхожи и образы их и цвет кожи их,

Ибо отличил ты одну страну от другой.

Ты создал Нил в преисподней

И вывел его на землю по желанию своему,

Чтобы продлить жизнь людей —

Подобно тому, как даровал ты им жизнь,

Сотворив их для себя,

О всеобщий Владыка,

Утомленный трудами своими.

Владыка всех земель,

Восходящий ради них,

Диск солнца дневного, великий, почитаемый!

Все чужеземные, далекие страны,

Созданы тобою и живут милостью твоею, —

Ведь это ты даровал небесам их Нил,

Чтобы падал он наземь, —

И вот на горах волны, подобные волнам морским,

И они напоят ноле каждого в местности его.

Как прекрасны предначертания твои, владыка вечности!

Нил на небе для чужестранцев

И для диких животных о четырех ногах;

А Нил, выходящий из преисподней, — для Земли Возлюбленной.

Лучи твои кормят все пашни;

Ты восходишь —

И они живут и цветут.

Ты установил ход времени,

Чтобы вновь и вновь рождалось сотворенное тобою, —

Установил зиму, чтобы охладить пашни свои,

Жару, когда они действительно ощущают тебя.

Ты создал далекое небо, чтобы восходить на нем.

Чтобы видеть все, сотворенное тобой.

Ты единственный, ты восходишь в образе своем,

Атон, живой, сияющий и блестящий,

далекий и близкий!

Из себя, единого, творишь ты миллионы образов своих.

Города и селения, поля и дороги

И Река созерцают тебя,

Каждое око устремлено к тебе,

Когда ты, диск дневного солнца над ними.

Ты в сердце моем И нет другого, познавшего тебя,

Кроме сына твоего, Неферхепрура, единственного у Ра,

Ты даешь сыну своему постигнуть предначертания твои

и мощь твою.

Вся земля во власти твоей десницы,

Ибо ты создал людей;

Ты восходишь — и они живут;

Ты заходишь — и они умирают.

Так время их жизни.

Они живут в тебе.

До самого захода твоего все глаза обращены

к красоте твоей; Останавливаются все работы, когда заходишь ты

на западе.

Когда же всходишь, то велишь процветать

всему хорошему,

Спешат все ноги с тех пор,

Как ты основал земную твердь.

Ты пробуждаешь всех ради сына твоего Исшедшего из плоти твоей,

Для царя Верхнего и Нижнего Египта,

Живущего правдою, Владыки Обеих Земель,

Неферхепрура,

Единственного у Ра,

Сына Ра, живущего правдой,

Владыки венцов Эхнатона, великого, —

Да продлятся дни его! —

И ради великой царицы, любимой царем,

Владычицы Обеих Земель,

Нефернефруитен, Нефертити, -

Да живет она, да будет молода она во веки веков.

Перевод М. Коростовцева под ред. С. Маркиша

Существуют более короткие гимны и молитвы того же периода, обычно сокращенные из длинного гимна, который мы только что процитировали. Все они имеют тот же характер. Они следуют современному лирическому стилю поэтического описания, рисуя природу с ежеминутным наблюдением мелких деталей, но они скудно представляют религиозную мысль, которую невозможно найти в более ранней литературе. Вероятно, почти так же они были написаны о солярных божествах предшествующих поколений.

Ясно, что египетская концепция богов в Новом царстве значительно отошла от прежних низких, примитивных идей. Божества этих более поздних религиозных гимнов не только приобрели неограниченную власть над всей природой, но обладают большой нравственной силой, как основой любви, мудрости и справедливости, — по крайней мере, такова фигура высшего божества, которое пытаются найти религиозные мыслители и поэты. Если бы можно было очистить эти египетские описания от политеистических и характерных пантеистических черт, их концепция отеческого и всемогущего божества показалась бы временами приближающейся к библейскому представлению о Боге.

С другой стороны, мы должны постоянно задавать вопрос, насколько массы могли следовать за этим благородным движением. Даже жрецы не обладали такой способностью, так как не могли освободить мифологию от древних сомнительных традиций, которые описывали богов как слабые и несовершенные создания, как в нравственности, так и в могуществе. В магии всех периодов божества предстают как создания, ошибающиеся еще чаще. Последние колдуны особенно стремились сохранить и подчеркнуть традиционную слабость божеств, используя сомнительные мифы в магических ритуалах. Иногда они действительно старались угрозами извлечь богов из их небесных жилищ. Тем не менее они никогда полностью не возвращались к концепции местных духов, которые находились в обращении в первобытном веке, и подобные конфликты между более высокими и более низкими идеалами богов уцелели и в других религиях, помимо земли Нила.

Следов иностранного влияния невозможно обнаружить ни в одном из рассматриваемых нами явлений. Заимствование египетской мифологией азиатских мотивов никогда не изменяло всерьез египетской мысли, и это не могли сделать немногие азиатские божества, которым одно время поклонялись в Египте. Эти иностранные культы существовали бок о бок с древними египетскими святынями, не смешиваясь с ними и не принимая их вид. В более поздний период вторжение множества неассимилированных элементов такого рода лишь сделало египетскую религию более консервативной. Это столь же справедливо для греческого периода, когда даже официальный культ Сераписа очень медленно усваивали коренные египтяне. Только магия была всегда открыта иностранному влиянию. В римский период, когда религия Греции и Рима была довольно странно египтизирована и когда распространение христианства одинаково угрожало язычеству любого типа, мы обнаруживаем определенное смешение египетской и греко-римской систем в народном сознании. Это влияние, однако, было менее сильным в храмовых культах, которые все еще стремились, насколько могли, копировать самые древние образцы. Бог-солнце, когда-то изображавшийся в Филах как лучник, одна из редких адаптаций к греческой мифологии. То же самое можно сказать о любопытном изменении древнего типа бога Антея, который превратился в Сераписа с неегипетским ореолом, одеждой и оружием римского воина и пр. Анубис и Офоис, охраняющие гробницу близ Александрии, представлены в подобном виде. Одного из них, с нижней частью тела в виде змеи, вероятно, можно объяснить как любопытное напоминание о змее в подземном мире; это вновь совершенно новаторская вольность. Странное вырождение священного урея на той же гробнице также неегипетское. Еще более смелые инновации можно найти среди терракотовых фигурок, которые украшали частные дома этого периода, но нам мало известно о значении таких странных фантазий. Наиболее сильно влияние египетской религии на соседние страны сказывалось в Нубии, где такие египетские божества, которых признавали во всем Египте (то есть циклы Фив и Осириса), сделались популярны благодаря завоеванию, колонизации и внедрению официальных культов в темнокожие расы. В особенности Амон, будучи самым высоким божеством в государственном культе, стал официальным богом Напаты и Мероэ и также всей великой Эфиопской империи, когда она утратила свою независимость. Египетские жрецы греческого периода, в самом деле, с завистью смотрели на юг и описывали эфиопов как самых лучших, самых благочестивых и, вследствие этого, самых счастливых людей на земле. В особенности деятельность оракулов, которые управляли политикой и даже избирали царей, продолжалась в Эфиопии вплоть до персидского периода, как это было в прошлом в Египте. Как высшее официальное божество захватнической египетской империи между XVIII и XX династиями Амон с головой барана стал также высшим божеством в Ливии, к западу от Египта, как об этом свидетельствует название «Оазис Амона» и его известный оракул в Ливийской пустыне. Влияние на Азию и еще ранее на Европу было не столь непосредственным, хотя благодаря египетскому искусству там возникло много нильских мотивов. Поскольку финикийское искусство всегда испытывало намного более сильное воздействие египетского стиля, чем вавилонского, мы можем заметить, что религия Финикии точно так же буквально заимствовала многое у Египта. Так, Таммуз-Адонис почитался в Библе, как Осирис с египтизированными формами культа, финикийцы дали имя Таавт изобретателю письменности и пр. Точно так же мы находим, что, например, священный музыкальный инструмент Египта, систр, или трещотку, использовали в религиозных церемониях на Крите еще в минойский период, когда его изобразили на известной вазе из Фепстоса. Таким образом, нас не удивляет, что явно египетские характерные черты часто встречаются в греческой мифологии, и некоторые, похоже, проникли даже в Северную Европу.

Несмотря на все это, египтяне никогда не пропагандировали свою религию за границей с помощью миссионеров. После правления Александра греки, которых всегда привлекало таинственное богослужение земли Нила, начали подражать некоторым из ее культов в их совокупности, даже вне самого Египта. В римский период эти культы распространились в Италии и отсюда по всей Римской империи вплоть до Британии. Как мы уже видели, эта пропаганда египетской религии почти исключительно принадлежала к божествам цикла Осириса, самого популярного из египетских божеств, и греко-египетского Сераписа. При распространении культы стремились подражать как можно точнее — хотя не всегда с успехом — древним традициям земли Нила. Архитектура и иероглифы храмов, обелиски и сфинксы перед святилищами, странные льняные одежды жрецов и их бритые головы и лица, бесконечный и неясный ритуал и животные формы некоторых идолов повсюду наполняли античный мир особым благоговением и удивительными тайнами, которые, как считали, скрываются под этой непонятностью. Это не касалось некоторых свободомыслящих личностей, которые всегда осмеивали поклонение животным и другие странные черты этого варварского культа. Новообращенные только с еще большим усердием цеплялись за эти тайны, и поклонение Исиде оказалось запрещенным соперником возникающему христианству.

Главной причиной этого успеха, вероятно, было сильное впечатление, которое цепкий консерватизм Египта производил на тот скептический век. В то время как древняя греко-римская религия утратила свое воздействие на людей и могла безнаказанно подвергаться насмешкам, в то время как древние божества превратились в бессмысленные имена или бестелесные философские абстракции, египтяне с детской верой выставляли на обозрение все чудесные деревья, озера, скалы и другие предметы мифологии, жилища богов в их храмах на этой самой земле и самих божеств, которые действительно жили в статуях и в священных животных. Эта стойкая вера вкупе с таинственными формами поклонения создавала странное убеждение, что Египет является самой святой страной в мире и что «действительно боги поселились там». Считалось, что паломничество к Нилу дарует чудесное откровение и духовное блаженство, и но возвращении домой паломники с обновленным энтузиазмом распространяли убеждение, что глубочайшее религиозное знание обреталось в мраке этих гигантских храмов, которые в своем первозданном виде подавляли римского путешественника гораздо сильнее, чем теперь производят впечатление их развалины на туриста с Запада.

Тем не менее античный мир, хоть и жаждавший новой религиозной мысли, был неспособен копировать тот же самый консерватизм, которым так восхищались в египтянах. Даже в Египте более популярные божества, особенно из цикла Осириса, приобретали, как мы уже заметили, некоторые неегипетские идеи в городах с преобладающим греческим населением. И в Европе объединение с греческими и азиатскими именами и мифологиями, а также с философскими воззрениями превращало их в неясные пантеистические персоналии. Наконец Исида и Осирис-Серапис, в том виде, как им поклонялись за границей в мистическом культе тайных «обществ Исиды», сохраняли не больше египетских черт, чем их имена и формы поклонения. Изобретались также странные новые мифы. Рисунок Гарпократа, или «Гора-ребенка», прикладывающего палец к губам, был неправильно понят как приказание верующему хранить молчание о тайных религиозных мистериях Египта. Соблюдения такой интерпретации строго требовали от новообращенных в эту веру. Так называемая «магическая литература» с большой свободой смешивала греческую и египетскую религию. Даже толкования, которые Плутарх в своем трактате «Об Исиде и Осирисе» стремился прочитать в именах божеств земли Нила, являются лишь отчасти египетскими. С другой стороны, народные массы, особенно женщины римского мира, ухватились, как мы уже говорили, по крайней мере за внешние формы египетской религии, выбирая лучшее из возможного. Например, изображение великой матери Исиды всегда сохраняло тот тип, который можно проследить до периода пирамид.

В самом Египте, в первые три века христианской эры, в храмах сохранялись без коренного изменения древние символы веры, древние культы и благочестивая толпа почитателей. Затем христианство распространилось намного быстрее, и, когда в конце IV в. известным эдиктом Феодосия было приказано закрыть языческие святилища, народные массы повсюду настолько отошли от древней веры, что население даже выступило против языческих жрецов и их немногочисленных последователей. Скудные остатки египетской и греческой религий, значительно изуродованные объединением в этот горький период, погибли в диких мятежах V в. Только на маленьком прекрасном острове Филы культ Исиды и ее партнеров уцелел и остался в неприкосновенности. Дикие коричневые кочевые племена, восток и юг Египта все еще отказывались принять христианство, и приверженностью к старой вере они заставляли римское правительство, которое боялось этих варваров и даже платило дань, чтобы удержать их от набегов, терпеть нескольких жрецов Исиды в храме в Филах у южной границы. В начале VI в., однако, могущественный император Юстиниан подавил эти остатки язычества, закрыл храм, посадил в тюрьму жрецов и расширил пропаганду христианской религии среди нубийцев. Со смертью последнего жреца, который мог читать и объяснять «написание слов богов», как называли иероглифы, старая вера погрузилась в забвение. Только в народной магии, которой продолжали заниматься некоторые суеверные практики, сохранились слабые следы того, что было за пару веков до этого верой, которая имела все основания стать универсальной религией.

Литература

1. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. — М.: Сов. энциклопедия, 1990.

2. Энциклопедия для детей. Т. 1: Всемирная история / Гл. ред. и сост. С. Исмаилова. — М.: «Аванта», 1993.

3. Энциклопедия для детей. Т. 6, ч. 1: Религии мира / Отв. ред. тома В. Грушецкий / Разд. Солнечная мудрость Египта. — М.: «Аванта», 1996.

4. Емохонова Л.Г. Мировая художественная культура. — М.: Издательский центр «Академия», 1999.

5. Менар Р. Мифы в искусстве, старом и новом. — М.: «Молодая гвардия», 1992. Репринтное воспроизведение издания 1900 года.

6. Мифы древнего мира. (Мифы, легенды, сказания). / Сост. М.Б. Бурдыкина. — СПб.: «Каравелла», 1995.

7. Рак И.В. В царстве пламенного Ра. Мифы, легенды и сказки Древнего Египта. — Л.: Дет. лит., 1991.

8. Бадж Э.А. Уоллис. Египетская религия. Египетская магия / Пер. с англ. — М.: Новый Акрополь, 1996.

9. Мюллер М. Египетская мифология / Пер. с англ. Г.В. Баженовой. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007.

10. Морэ А. Нил и египетская цивилизация / Пер. с англ. Т.Е. Любовской. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2007.