Слово авторитета
Шрифт:
Двадцативосьмилетний капитан Евгений Половцев не часто участвовал в задержании, и если все-таки такое случалось, то его присутствие лишь подчеркивало важность операции.
Сейчас он был хмур, сосредоточен, весь в себе, впрочем, как и обычно в подобный момент. Прошло уже десять минут, как Захар исчез за дверьми здания.
Капитан включил рацию и произнес:
— Он еще в помещении. Что делать?
Евгений Половцев пошел в милицию по призванию. И совсем не для того, чтобы ловить на многошумных базарах ловких карманников и в тиши следственных кабинетов светить подозреваемым в лицо настольной
— Не время, обождите еще минут десять, — прозвучал уверенный бас.
— Понял, буду ждать.
Маркелов готов был услышать мощную брань в свой адрес по случаю опоздания, но, к его удивлению, Федосеев даже не взглянул на него, как если бы Захара не было совсем. Не менее странно повели себя и другие. Егор отказался от протянутой руки, а Ворона, не скрывая своего злорадства, неприязненно скривил губы и отвернулся.
«Ну и хрен с вами, — подумал Захар, — мне с вами долго не работать».
Внутри от их показного хамства покоробило, как будто кто-то очень нехороший царапнул по душе ржавым гвоздем. Маркелов снял костюм и аккуратно повесил его на вешалку. Оделся в камуфляжную форму. Она была на размер больше, еще неделю назад он хотел заменить ее, теперь как будто бы и ни к чему.
Неожиданно дверь распахнулась и в комнату, криво ухмыляясь, вошли Гарик с Кузей. Несколькими секундами позже в комнату прошел Ворона и, остановившись у порога, зловеще прикрыл за собой дверь.
Захар медленно развернулся к вошедшим. Неприятное предчувствие холодом пробежало по телу. Назревал конфликт, во всяком случае, Маркелов никогда не видел Гарика таким рассерженным.
Огромный, словно медведь, он склонился над Захаром неподъемной глыбой и проговорил, сцеживая слова через стиснутые зубы:
— Выбирай, сука, что с тобой делать, сразу тебя убить или, может быть, по частям резать?!
Сказал, будто бы в лицо плюнул. Захар распрямился.
Внутри закипел адреналин, мгновенно распространившись по всему телу. В конечностях он ощутил легкое покалывание. Так бывает всегда, когда точка кипения превышает допустимые пределы.
Маркелов почувствовал, как напряжением свело мышцы лица. Надо было что-то отвечать.
— Что ты этим хочешь сказать? — наконец выдавил из себя Захар. Пальцы помимо его воли сжались в кулаки. Во всяком случае, нужно успеть ударить первым.
— Ты мне, сучара, сразу не понравился, — констатировал, возбужденно напирая, Гарик, — едва твою рожу увидел, так тут же понял — чужак! Тебя каким ветром сюда занесло, может, расскажешь?
Захар не отступал — продолжал стоять на месте. Важно не дать слабину, вот тогда точно затопчут.
— Ты мне хочешь какую-то предъяву сделать? Тогда говори, о чем базар!
— Этот сучонок еще спрашивает, — чуть обернулся Гарик, Кузя отвечал ему злой, но понимающей улыбкой. — Может быть, ты тогда мне скажешь, какое отношение покойный Павел имел к Карасю?
Маркелов разжал правую кисть. Достаточно всего лишь одного
толчка указательным пальцем в поддых, чтобы Гарик почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег.— Может быть, это ты мне сам расскажешь… сучонок. Гарик невесело улыбнулся.
— А он еще и острит. Где тебя убить: здесь или, может быть, на кладбище вывезти? На одну безымянную могилу станет больше.
Сзади подошел Егор, неслышно так, очень по-хищному, как крыса, нацелившаяся на добычу. Он слегка толкнул плечом Захара и сказал:
— А разве не по твоей милости жена Пашки Андреева пенсии не получит?
Разве не ты сказал ментам, что это он навел Карася на «стволы»? А ведь у него трое малолетних пацанов осталось.
Захар опешил:
— Вы что, это серьезно говорите?
— А ты думал, мы тут комедию, что ли, с тобой ломаем? — ткнул обеими руками в грудь Захару Гарик.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — вспылил Захар, оттолкнув его руки. — С какой стати мне говорить о нем ментам?
— Кому как не тебе? — наседал Гарик. — Он был наш дружбан, мы его знали несколько лет, а для тебя он никто. И когда менты сюда приперлись, ты и шепнул им, что он каким-то боком с Карасем связан!
— Мне эти твои распасовки до фени, я их не собираюсь крыть. А к красноперым я в жизни не попрусь, у меня с ними особый счет.
— А ты докажи! — сграбастал в кулак куртку Захара Гарик.
— На хрена мне доказывать то, чего я не делал, — рывком сорвал захват Маркелов.
Ворона сделал несколько шагов и проговорил, не скрывая агрессии;
— Гарик, ну ты, право, сущий джентльмен. С твоими манерами не в разборках участвовать, а в парламенте заседать. Пару раз по зубам — это не мордобой, а обыкновенная профилактика.
Маркелов напрягся. В правом кармане у него лежал перочинный нож. Лезвие крохотное, удобное для того, чтобы нарезать колбасу, но вполне годится, чтобы выиграть несколько важных секунд.
Неожиданно дверь широко распахнулась. В дверях стоял рассерженный Федосеев.
— Ну, чего вы тут раздухарились? Марш на место! Вам неприятностей, что ли, не хватает? — и, строго посмотрев на Гарика, добавил:
— Ты волчару-то из себя не строй, не на того напал, чтобы глазками сверлить! А ну марш на свои места, пока не выпер вас всех к ядреной матери!
Гарик, отвернувшись, вышел первым, за ним, бросая, сердитые взгляды в сторону Маркелова, последовали остальные.
— Ну что тут у вас произошло? — спросил участливо Федосеев.
— Батя, я даже сам не очень понял, о чем базар был, взволнованно заговорил Маркелов. — Они говорят, будто я легавых на покойного Павла навел.
— Это как? — не понял Федосеев.
— А вот так, батя, будто бы я нашептал ментам, что покойный Паша навел Карася на «стволы».
— Ладно, — махнул рукой Иван Степанович. — Слушай ты их больше, — и, повернувшись в двери, добавил:
— Работай, как прежде, и ни о чем не думай, а с ними я сейчас переговорю. Будут знать, как не по делу языками чесать. За такое дело можно по всей строгости спросить Сам-то ты что об этом думаешь?
— Пусть живут, — отмахнулся Захар, — только чтобы в следующий раз такого базара не возникло. А то ведь я парень впечатлительный, могу и обидеться.