Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

Как в воду смотрел наш гений, поскольку за 200 лет научных и околонаучных, а то и вовсе любительских «исследований» – море, а воз, как говорится, и ныне там, а именно в конце XVIII – начале XIX веков. То есть количество «темных мест» осталось практически неизменным.

Многие исследователи этой статьи Пушкина уверенно утверждают, что во «Введении» Пушкин твердо высказывается в пользу подлинности древнего текста, поскольку поэт пишет:

«Некоторые писатели усумнились в подлинности древнего памятника нашей поэзии и возбудили жаркие возражения. Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока…

Но ни Карамзин, ни Ермолаев, ни А. Х. Востоков, ни Ходаковский никогда не усумнились в подлинности «Песни о полку Игореве». Великий скептик Шлецер, не видав «Песни о полку Игореве», сомневался в ее подлинности, но, прочитав, объявил решительно, что он полагает ее подлинно древним произведением, и не почел даже за нужное приводить тому доказательства; так очевидна казалась ему истина!

Других доказательств нет, как слова самого песнотворца. Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться» [168] .

168

Ермолаев Александр Иванович (.VI.1779—10.VI.188) – русский художник, палеограф, археограф, нумизмат, собиратель памятников древнерусской письменности.

Востоков (псевдоним; настоящая фамилия Остенек) Александр Христофорович (16.III.1781—8.II.186) – выдающийся филолог-словист, поэт, член Российской АН (с 1820 года), почетный доктор или член ряда русских и зарубежных университетов и обществ.

Шлецер Август Людвигович (5.VI.1735—9.IX.1809) – немецкий историк, филолог, статистик, публицист.

Однако последующие рассуждения поэта о возможном авторстве «Слова» можно понимать двояко, то есть автором может быть как участник событий 1185 года, так и современник эпохи возрождения русской словесности, наступившей во второй половине XVIII века, поскольку под «дух древности» подделываться научились и весьма успешно, о чем сам же Пушкин и говорит, приводя соответствующие примеры.

Двусмысленно звучат некоторые фрагменты пушкинского «Введения», как то: «Кому пришло бы в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя?».

А почему эта мысль не могла прийти в голову просвещенному современнику того же Мусина-Пушкина, разве обращение, скажем, современного поэта к событиям древней истории России является запретной темой? Хватило бы соответствующих знаний и таланта.

Пушкин решительно и весьма аргументировано отводит от авторства «Слова» Н. М. Карамзина, которого таковым считали некоторые скептики и даже в более поздние времена. В отношении Г. Р. Державина, о котором якобы Пушкин высказался столь иронически и даже уничижительно, дело обстоит совершенно иначе, ибо это не «историк», а Поэт. Выше уже отмечалось, что эта сомнительная вставка сделана неизвестно кем и неизвестно когда и принадлежать глубокому почитателю таланта «старика Державина» не может по определению, а значит, теоретически Державин мог претендовать на авторство «Слова».

Напомним читателю знаменитое пушкинское стихотворение «Воспоминание в Царском Селе», прочитанное юным лицеистом 8 января 1815 года на переходных экзаменах с младшего курса лицея (первого 3-летия) на старший.

Державину приятно было услышать в стихотворении, прочитанном Пушкиным, прямые переклички со «Словом о полку Игореве», над которым он и сам продолжал работать. Ниже приводятся ассоциации, выделенные известными пушкинистами при сопоставлении «Воспоминаний…» и «Слова», при этом соответствующие места стихотворения Пушкина выделены курсивом, а справа соответствующая текстовая аллюзия, навеянная «Словом о полку Игореве».

Воспоминания в царском селе

Навис покров угрюмой нощиНа своде дремлющих небес;В безмолвной тишине почилидол и рощи,В седом тумане дальний лес;Чуть слышится ручей,бегущий в сень дубравы,Чуть дышит ветерок,уснувший на листах,И тихая луна, как лебедь величавый,Плывет в сребристых облаках.С холмов кремнистых водопадыСтекают бисерной рекой,Там в тихом озере плескаются наядыЕго ленивою волной;А там в безмолвииогромные чертоги,На своды опершись,несутся к облакам.Не здесь ли мирны дни велиземные боги?Не се ль Минервы Росской храм? [169] Не се ль Элизиум полнощный [170] ,Прекрасный Царскосельский сад,Где, льва сразив, почилорел России мощныйНа лоне мира и отрад?Промчались навсегдате времена златые,Когда под скипетром великия жены [171] Венчалась славою счастливая Россия,Цветя под кровом тишины!Здесь каждый шаг в душе рождаетВоспоминанья прежних лет;Воззрев вокруг себя,со вздохом росс вещает:О стонати Руской земли,помянувше първую годину,и первых князей.«Исчезло все, великой нет!»И, в думу углублен,над злачными брегамиСидит в безмолвии,склоняя ветрам слух.Протекшие лета мелькают пред очами,И в тихом восхищенье дух.Он видит: окружен волнами,Над твердой, мшистою скалойВознесся памятник. Ширяяся крылами,Яко соколъ на втрехширяяся.Над ним сидит орел младой.И цепи тяжкие и стрелы громовыеГримлютъ сабли о шеломы;летять стрлы каленые:Быти грому великому,итти дождю стрлами съДону великого.Вкруг грозного столпатрикратно обвились;Кругом подножия, шумя, валы седыеВ блестящей пене улеглись.В тени густой угрюмых сосенВоздвигся памятник простой.О, сколь он для тебя,кагульский брег, поносен!И славен родине драгой!Бессмертны вы вовек,о росски исполины,В боях воспитаннысредь бранных непогод!О вас, сподвижники,друзья Екатерины,Пройдет молва из рода в род.О, громкий век военных споров,Свидетель славы россиян!Преднюю славу самипохитимъ.Ты видел, как Орлов, Румянцеви Суворов,Потомки грозные славянПеруном Зевсовым победу похищали;Они же сами княземъславу рокотахуИх смелым подвигам,страшась, дивился мир;Державин и Петров героямпеснь бряцали [172] Струнами громозвучных лир.И ты промчался, незабвенный!И вскоре новый век узрелИ брани новые, и ужасы военны;Страдать – есть смертного удел.Блеснул кровавый мечв неукротимой дланиКоварством, дерзостьювенчанного царя;Кровавыя зори свтъповдаютъ…Восстал вселенной бич —и вскоре новой брани [173] Зарделась грозная заря.И быстрым понеслись потокомВраги на русские поля.половци идутъ отъ Дона,Пред ними мрачна степь лежитво сне глубоком,Дымится кровию земля;И селы мирные,и грады в мгле пылают,Долго ночь мрькнетъИ небо заревом оделося вокруг,Леса дремучие бегущих укрывают,И праздный в поле ржавит плуг.Чръна земля подъ копытыкостьми была посяна,а кровию польяна.Идут – их силе нет препоны,Все рушат, все свергают в прах,И тени бледные погибшихчад Беллоны*,В воздушных съединясь полках,В могилу мрачную нисходятнепрестанноИль бродят по лесам в безмолвии ночи…Но клики раздались!..идут в дали туманной! —Звучат кольчуги и мечи!..Смагу мычючивъ пламянроз.Тогда по Руской землиртко ратаевкикахутъ.Страшись, о рать иноплеменных!России двинулись сыны;Дти бсови кликомъполя прегородиша.Восстал и стар и млад;летят на дерзновенных,Сердца их мщеньем зажжены.И поостри сердца своегомужествомъ.Вострепещи, тиран!уж близок час паденья!Ты в каждом ратникеузришь богатыря,Луце жъ бы потятубыти,неже полонену быти…Их цель иль победить,иль пасть в пылу сраженьяЗа Русь, за святость алтаряРетивы кони бранью пышут,Усеян ратниками дол,За строем строй течет,За землю Рускую за раныИгорева, буегоСвятъславлича…все местью, славой дышат,Восторг во грудь их перешел.Ту пиръ докончашахрабрии русичи..Летят на грозный пир:мечам добычи ищут,И се – пылает брань;на холмах гром гремит.Прыщеши на вострламиВ сгущенном воздухес мечами стрелы свищут,И брызжет кровь на щит.Сразились. Русский – победитель!И вспять бежит надменный галл;Немиз кроваве брез…Но сильного в бояхнебесный вседержительЛучом последним увенчал,Не здесь его сразилвоитель поседелый [174] ;О бородинские кровавые поля!Не вы неистовствуи гордости пределы!Увы! на башнях галл кремля!..Края Москвы, края родные,Где на заре цветущих летЧасы беспечности я тратил золотые,Не зная горести и бед,За нимъ кликну Карна иЖля поскочи по Русскойземли, смагу людемъмычючи въ пламяне розе.И вы их видели,врагов моей отчизны!И вас багрила кровьи пламень пожирал!И в жертву не принеся мщенья вам и жизни;Вотще лишь гневом дух пылал!..За нимъ кликну Карна иЖля поскочи по Русскойземли, смагу людемъмычючи въ пламяне розе.Где ты, краса Москвы стоглавой,Родимой прелесть стороны?Где прежде взоруград являлся величавый,Развалины теперь одни;Москва, сколь русскомутвой зрак унылый страшен!Исчезли здания вельможей и царей,Все пламень истребил.Венцы затмились башен,Чертоги пали богачей.А въстона бо, братие,Киевъ тугою, Черниговънапастьми…И там, где роскошь обиталаВ сенистых рощах и садах,Где мирт благоухал и липа трепетала,Там ныне угли, пепел, прах.В часы безмолвные прекрасной,летней ночиВеселье шумное туда не полетит,Не блещут уж в огнях брегаи светалы рощи:Все мертво, все молчит.Невеселая годинавъстала;тоска разлиясяпо Русскойземли.Утешься, мать градов России,Воззри на гибель пришлеца.Отяготела днесь на их надменны выиДесница мстящая творца.Взгляни: они бегут,озреться не дерзают,Их кровь не престает в снегахреками течь;Бегут – и в тьме ночной их глади смерть сретают,А с тыла гонит русский меч.О вы, которых трепеталиЕвропы сильны племена,О галлы хищные!и вы в могилы пали.О страх! о грозны времена!Где ты, любимый сын и счастья,и Беллоны,Презревший правды глас,и веру, и закон,В гордыне возмечтав мечомнизвергнуть троны?Исчез, как утром страшный сон!В Париже росс! – где факел мщенья?Поникни, Галлия, главой.Но что я вижу?Росс с улыбкой примиреньяГрядет с оливою златой.Еще военный гром грохочетв отдаленье,Москва в унынии,как степь в полнощной мгле [175] ,А он несет врагу не гибель,но спасеньеИ благотворный мир земле.Мъгла поля покрыла…О скальд России вдохновенный,Воспевший ратных грозный строй,В кругу товарищей,с душой воспламененной,Греми на арфе золотой!Образ Бояна [176] Да снова стройный гласгероям в честь прольется,И струны гордые посыплютогнь в сердца.И ратник молодой вскипити содрогнетсяПри звуках бранного певца.

169

«Не се ль Минервы росский храм?». Имеется в виду Екатерина II. Минерва – италийская богиня мудрости.

170

«Не се ль Элизиум полнощный…». Элизиум – по верованиям древних греков, место пребывания душ усопших, в поэтическом значении – рай. Полнощный – северный.

171

«Когда под скипетром великия жены…», то есть в эпоху царствования Екатерины II.

172

«Державин и Петров героям песнь бряцали…». В. П. Петров (1736—1799) писал оды А. Г. Орлову (1771 год), П. А. Румянцеву (1775 год) и на отдельные победы А. В. Суворова (1790, 1795 годы); о подвигах Румянцева и Суворова неоднократно писал Г. Р. Державин.

173

«Восстал вселенной бич…» – Речь идет о Наполеоне.

174

«…его сразил воитель поседелый» – Михаил Илларионович Кутузов (175—1813), светлейший князь Смоленский (1812 год), полководец, генерал-фельдмаршал. В Отечественную войну 1812 года главнокомандующий Российской армии, разгромившей армию Наполеона.

175

«Неожиданный образ Москвы как степи в полночной мгле» (Примечание И. Новикова)

176

Текстовые аллюзии (созвучия) отдельных фрагментов «Слова о полку Игореве» и стихотворения А. С. Пушкина отмечены в сочинениях: И. А. Новикова («Пушкин и «Слово о полку Игореве». М., 1951); Ф. Я. Приймы («Слово о полку Игореве» в русском историко-литературном процессе первой трети XIX в. Л., 1980; Т. М. Николаевой («Слово о полку Игореве и пушкинские тексты; М., 2010).

Новиков Иван Алексеевич (1.I.1877—10.I.1959) – русский советский писатель, первый председатель Постоянной комиссии по изучению «Слова» при Союзе писателей СССР (1951 год).

Прийма Федор Яковлевич (6.I.1909—0.IV.1993) – русский, советский литературовед, фольклорист, текстолог.

Известный пушкинист А. И. Гессен писал, что: «Пушкин, видимо, познакомился со «Словом» еще в самом начале своего творческого пути. Уже в «Руслане и Людмиле» он упоминает о Баяне», – приведя при этом несколько искаженные строки из знаменитой поэмы, —

Но вдруг раздался глас приятныйИ звонких гуслей беглый звук;Все смолкли, слушают Баяна… [177]

Из вышеизложенного следует, что, благодаря розыскам И. А. Новикова, Ф. Я. Приймы и ныне здравствующей пушкинистки Татьяны Михайловны Николаевой (род. 9.IV.1933),мы узнаем, что Пушкин не только ознакомился, но глубоко изучил памятник в самом начале своего жизненного пути, то есть в лицейские годы. Что же касается поэмы «Руслан и Людмила», которую поэт начал писать практически сразу же по окончании Лицея, то, перефразируя его же слова, сказанные в адрес М. В. Ломоносова, оды которого «…писаны на русском языке с примесью некоторых выражений, взятых из Библии, которая лежала перед ним…», можно сказать, что поэма писана на русском языке с примесью некоторых выражений, взятых из поэмы «Слово о полку Игореве», которая лежала перед ним. Приведем некоторые фрагменты поэмы, являющиеся текстовой аллюзией «Слова», в которых упоминается не только «вещий Боян».

177

А. Гессен. Все волновало нежный ум… Пушкин среди книг и друзей. М., «Наука», 1965. С. 420.

Вот Руслан грустно взирает на поле брани, усеянное «мертвыми костями»:

О поле, поле, кто тебя,Усеял мертвыми костями?Чей борзый конь тебя топталВ последний час кровавой битвы?Кто на тебе со славой пал?Чьи небо слышало молитвы?Чърна земля подъ копытыкостьми была посеяна,а кровью польяна:тугою взыдошапо Русской земли.

И невольно к нему приходит мысль, что, возможно, и его ждет погибель в неведомом краю в поисках пропавшей невесты:

Быть может, нет и мне спасенья!Быть может, на холме немомПоставят тихий гроб Русланов,И струны громкие БаяновНе будут говорить о нем.Боянъ же, братие……своя вещие пръстына живая струнывъскладаше;Они же сами княземъСлаву рокотаху.

Добродетельный Финн наставляет Руслана перед дальней и трудной дорогой в Киев со спящей невестой:

Мужайся князь! В обратный путьСтупай со спящею Людмилой,Наполни сердце новой силой,Любви и чести верен будь.…иже истягну умъкрепостию своею.и поостри сердце своегомужествомъ:наплънився ратного духа

И снова поэт обращается к «вещему Баяну», который якобы присутствует на мрачном пиру, устроенном в честь возвращения в отчий дом спящей Людмилы, в вещем сне Руслана:

Князь видит и младого хана,Друзей и недругов… и вдругРаздался гуслей беглый звук И голос вещего Баяна, Певца героев и забав.

Строфа, несколько искаженная Гессеном.

Упоминание вещим Финном «кровавого пира» в своем наставлении Руслану явно навеяно соответствующей строфой «Слова о полку Игореве»: