Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

Закон Ваккернагеля в своем наиболее общем виде гласит, что в древних индоевропейских языках энклитики (основного типа) располагаются так, что они составляют конечную часть первого фонетического слова фразы. В упрощенном виде закон звучит так: в древних индоевропейских языках (в том числе древнерусском языке) энклитики располагаются непосредственно после первого полноударного слова («Не лпо ли ны бяшеть, братіе…»). Для точного описания действия закона Ваккернагеля в конкретном языке определенной эпохи необходимо зафиксировать следующее:

1) какие именно отрезки речевой цепи являются с точки зрения закона Ваккернагеля «фразами», т. е. единицами, внутри которых отыскивается первое фонетическое слово;

2) какие именно словоформы являются энклитиками основного типа (их список всегда строго ограничен и сравнительно невелик);

3) в каком порядке располагаются энклитики в цепочке из нескольких энклитик. Этот порядок почти всегда бывает жестким. А. А. Зализняк совместно с академиком В. Л. Яниным установили, что в древнерусском языке закон Ваккернагеля действует, при этом выявили все три аспекта действия закона. В этих работах, на широком древнерусском материале берестяных грамот, были установлены т. н. ранги энклитик, то есть номера позиций, которые занимает конкретная энклитика в случае следования энклитик друг с другом, например, энклитика 2-го ранга при таком соединении всегда стоит левее энклитики 3-го ранга [293] . Установлено также, что закон Ваккернагеля строго соблюдается лишь в живой древнерусской речи, и если в письменном памятнике (к таковому относится «Слово») богато представлена живая речь, то закон в нем, безусловно, соблюдается, что является верным признаком древности памятника.

293

А. А. Зализняк. К изучению языка берестяных грамот // В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984—1989 годов). М., 1993. С. 191—321.

Энклитики основного типа, представленные в «Слове», подразделяются на ранги: ранг № 1 – же (жь); № 2– ли; № 3– бо; № 4 – частица ти; № 5– бы; № 6 – местоимения дательного падежа ми, ти, ны; № 7 – местоимения винительного падежа мя, ся; № 8 – связки еси, есв, еста. Энклитика то относится к специальному типу. В «Слове» свыше 60 примеров, где энклитики ведут себя в строгом соответствии с законом Ваккернагеля: Почнемъ же, братіе…; Не ваю ли храбрая дружина…; Боянъ бо вщій…; Тяжко ти головы, кроме плечю…; Аже бы ты былъ…; Что ми шумить, что ми звенить?; Оба есв Святъславича…; Рано еста начала… и т. д.

Во всех случаях, когда возникает ряд энклитик, то они в «Слове» размещаются в строгом порядке их рангов, то есть так, как требует соответствующее древнерусское правило: «Луце же бы потяту быти…» (же – ранг № 1 – бы – ранг № 5); «начати же ся тъй пси…»(же – ранг № 1 + ся – ранг № 7); «мало ли ти бяшетъ…» (ли — ранг № 2 + ти— ранг №6); «не лепо ли ны бяшеть…» (ли — ранг № 2 + ны — ранг № 6).

Рассмотрев особенности размещения во фразе энклитики «ся», А. А. Зализняк сделал вывод, что «…в «Слове о полку Игореве» картина поведения энклитик как в целом, так и во многих деталях (имеется в виду энклитика «ся») чрезвычайно близка к тому, что наблюдается в древнерусских памятниках, и, прежде всего, в ранних берестяных грамотах, и в прямой речи в Киевской летописи, писанной по Ипатьевской. При этом имеющиеся нарушения (в частности, двойное ся) носят точно такой же характер, как в списках XV—XVI веков с раннедревнерусских оригиналов.

Особо отметим, что поведение энклитик в «Слове» соответствует древнерусским правилам даже в большей степени, чем ранее полагал Якобсон, который считал нарушениями и относил за счет поздних переписчиков некоторые примеры из «Слова», которые в действительности вполне однотипны с материалами берестяных грамот XII века» [294] . Таким образом, заключает Зализняк, Анониму ничего не оставалось делать, как самому «открыть закон Ваккернагеля», поскольку в русском языке XVIII века он «уже не действовал, точнее, от его действия сохранились лишь ничтожные остатки, – и далее заключает, – Анониму русский язык его времени в данном отношении уже ни в чем помочь не мог. Очень мало помогало ему и знание церковнославянского языка, поскольку в церковных текстах этот закон реализовывался чрезвычайно слабо» [295] .

294

А. А. Зализняк, указанное сочинение. С. 69—70 // Jakobson R. Selected Writings. Vol. IV. The Haque; Paris, 1966. P. 152.

Якобсон Роман Осипович (3.Х.1896—17.VII.198) – русский и американский языковед, литературовед, специалист по семиотике.

295

Там же. С. 70.

Предположив невероятное, что Аноним самостоятельно открыл закон Ваккернагеля, то есть, живя во второй половине XVIII века, он как бы в самом деле был представителем XII века, в худшем случае конца XIV – начала XV века, Зализняк анализирует, при каких условиях такое могло произойти.

«Мыслимые ответы: 1) в силу точного научного знания; 2) в силу некоей исключительной способности интуитивно схватывать язык прочтенных древних текстов с полнотой, позволяющей строить на нем безупречно правильные новые тексты; 3) в силу того, что он был носителем какого-то славянского языка, где закон Ваккернагеля еще действовал.

Версия 1 требует признания того, что здесь, как и во многих других пунктах, Аноним опередил лингвистическую науку, в данном случае даже не только славистику, на сто-двести лет, не пожелав при этом оставить потомству ни слова из своих научных трудов. В частности, он, а не Якоб Ваккернагель, оказался первооткрывателем знаменитого закона.

Это он выявил состав древнерусских энклитик, открыл, что они имеют ранговую организацию, и установил их ранги.

Самый большой труд он вложил в изучение энклитики ся. Он открыл, что в XII веке эта энклитика ставилась левее глагола гораздо чаще, чем в древнейших текстах, таких как старославянские евангелия, и чем в поздних текстах, таких как Задонщина или Острожская библия.

Но разве не мог Аноним взять правила распределения ся просто из того же самого источника, который он и без того заведомо использовал, – из Ипатьевской летописи? В принципе мог, но только в том случае, если бы он изучил ее столь глубоко, чтобы открыть в ее составе особый компонент, отличающийся иными правилами для ся, – прямую речь в той части летописи, которая относится к XII веку. Лишь после этого он мог бы принять решение имитировать поведение ся, свойственное именно этому компоненту летописи. А если бы он взял за образец Ипатьевскую летопись как единое целое, то у него никоим образом не получилась бы та картина поведения ся, которую мы видим в «Слове». Таким образом, только для того, чтобы выявить правила постановки энклитики -ся, он должен был проделать специальное исследование, для которого пришлось бы проштудировать всю летопись, выписывая и анализируя сотни примеров с чисто технических точек зрения, совершенно безотносительно к тому, что он извлекал из этой летописи с точки зрения содержания и литературных особенностей.

Версия требует признания гениальности в сфере подражания. По этой версии Аноним без всякой лингвистической теории, в силу одной лишь интуиции и неограниченной способности бессознательно подражать прочитанным текстам, каждый раз безошибочно угадывал, в каком порядке расставить слова в сочиняемых древнерусских фразах (а сочинять ему, бесспорно, пришлось: из одних лишь вычитанных из рукописей готовых фраз составить «Слово» невозможно).

Что касается Версии 3, то действительно верно, что некоторые славянские языки сохраняют закон Ваккернагеля гораздо полнее, чем русский; таков прежде всего сербскохорватский. Однако в том, что касается состава энклитик, их места в предложении и взаимного порядка, никакие два славянских языка не совпадают полностью между собой. Пришлось бы допустить, что Аноним знал, чем отличается в этом отношении, скажем, сербский язык XVIII века от древнерусского языка XII века, и сумел нигде не допустить соответствующих ошибок. Понятно, что для этого надо знать древнерусский язык практически столь же глубоко, как и при Версии 1 [296] .

296

Указанное сочинение А. А. Зализняка. С. 72—73.

Итак, рассмотрев только эти два лингвистических инструмента, А. А. Зализняк пришел к выводу, что Аноним средины XVIII века, случись такой исторический факт, должен был обладать совершенно немыслимыми гениальными способностями. Однако впереди было рассмотрение еще нескольких лингвистических инструментов, обладание которыми со стороны Анонима было таким же маловероятным, как самостоятельное открытие им закона Ваккернагеля (эти аргументы рассмотрены в следующих разделах книги Зализняка: «Имперфект совершенного вида»; «Второе лицо единственного числа аориста»; «Черты XV—XVI веков в “Слове”»; «Итоги сравнения «Слова» с другими памятниками»; «Связь «Слова» с древнерусскими памятниками»; «Связь «Слова» с современными говорами и народной поэзией»; «“Слово” и берестяные грамоты»; «Некоторые параллели “Задонщина” – “Слово”»; «Два компонента в текстах «Слова» и в “Задонщине”»; «Бессоюзие в «Слове» и в “Задонщине”»; «О лингвистических аргументах против подлинности “Слова”»; «О последней книге Зимина»; «Баланс лингвистических элементов», «О возможных вставках в “Слове”») [297] .

297

Там же. С. 94—244.