Слой-2

– Его нет, – злобным голосом сказал жена за дверью. – Его уже неделю нет, он здесь не ночует.

– А где же он ночует? – растерянно спросил Лузгин.

– Не знаю и знать не хочу. Он нас бросил, подонок, даже слова не сказал. Я каждый день бегаю, ищу его, подонка, дети ищут, внук спрашивает: «Где деда, где деда?». Да чтоб он сдох, подонок, ни рубля не оставил, ни записки, ничего... Уходите! Я точно с балкона прыгну, мне терять уже нечего! И вы уходите, все уходите, все! Бандиты, подонки, все вы подонки, все! Ай-и-ай, мамочка-а-а!

Она рыдала за дверью, звук шел откуда-то снизу – наверное, сидела на полу. Спускавшийся с верхних этажей мужчина с собачкой на поводке притормозил на лестнице и обернулся:

– Вы что тут делаете, парни?

– Иди, отец, – сказал Андрей. – Тебя не трогают.

– Бесполезно, – сказал Лузгин. – Пошли отсюда. Всё это бесполезно.

– Вас куда вернуть, домой?

– Лучше уж сразу на кладбище, – мрачно пошутил Лузгин и засеменил по ступенькам вниз, обгоняя мужчину с собакой и едва не запутавшись в поводке; лохматая стервочка бросалась и омерзительно гавкала, хотелось наступить.

У лузгинского подъезда белобрысый снова протянул ладонь.

– Мы даем вам еще сутки, Владимир Васильевич. Ровно сутки. Уж постарайтесь, пожалуйста. И отправьте сюда Степана.

– Вы вообще кто? – спросил Лузгин, вторично насилуя себя рукопожатием. – Там, на визитке, только телефон.

– Зачем вам знать, Володя? До завтра. Я бы хотел, чтобы у вас получилось. Поверьте, мне будет очень неприятно...

– А мне уже, – резко бросил Лузгин и с ненужной силой хлопнул дверью «мерседеса».

Войдя в квартиру, услышал из комнаты шум телевизора. Степан не показывался, и Лузгин сам прошел туда, не разувшись.

– Дохлый номер? – спросил мужичок на диване.

– Ступай, хозяин кличет.

Степан никоим образом не среагировал на лузгинскую явную колкость, встал с дивана и вразвалочку направился в прихожую. Лузгин глянул вниз, на свои ботинки: наляпал по ковру, убирать лень, Тамара заругается с порога...

– Слышь, Степан, – сказал он, пересиливая неприязнь, – Обысков крупно пролетел по деньгам? Давно он в такой дыре?

– Эх, Васильич, – вздохнул Степан с поразившей Лузгина переменой в голосе. – Хороший ты мужик, но друзья у тебя дерьмо.

Он смотрел из кухни сверху вниз, как плавно разворачивался и исчезал за углом «мерседес» с темными стеклами.

– Надо что-нибудь съесть, – сказал он вслух.

Внутренностей холодильника почему-то не хотелось даже касаться. Он постоял немного и с отвращением закрыл дверцу, так ничего и не выбрав. В кабинете, в нижнем ящике письменного стола, у дальней стенки была спрятана от жены и себя самого квадратная бутылочка виски «Джонни Уокер» с красной этикеткой. «Не надо, будет только хуже, тебе нужна ясная голова», – так размышлял Лузгин, когда шел в кабинет и выдвигал заветный ящичек. «Это не поможет, Вова», – думал он, свинчивая крышечку бутылки. «Слабак ты, слабак», – вздохнул он глубоко и выдохнул перед первым глотком из горлышка.

С бутылкой в руке и сигаретой в зубах он сел у телефона и принялся вспоминать номер, по которому почти никогда не звонил, но то ли виски помогло, то ли ужас случившегося – вспомнил, и даже не номер – конструкцию: две двойки, а потом от четверки к нулю.

– Сапр, – сказал мужской голос в трубке.

– Чего? – удивился Лузгин.

– Сектор автоматизации производственных расчетов.

– Привет, Валерка, это Лузгин.

– О-о, старик! – обрадованно пропел Северцев. – Как дела, старик? Есть информация?

«Ждет, гаденыш, – подумал Лузгин со злостью. – Бабки ждет. Щас дождется».

– Ты Обыскова давно видел?

– Да в четверг, когда у тебя были. А что?

– Больше не видел, и он не звонил?

– Звонил в пятницу, сказал, что всё в порядке, тебе был очень благодарен, Вовка. Ты вообще молодец, крутой мужик, я всегда это говорил.

– Ну а потом, потом?

– Да ничего потом. Вот, жду.

– И чего ты ждешь, Валерочка? Денежек ждешь?

– Дак, старик, дело житейское... Кто же против...

– Дома у него давно был?

– Дома? Ну, в прошлом месяце... А что?

– А ты сходи, Валерочка. Прямо сейчас всё брось и сходи. Пообщайся там с женой, тебе полезно будет.

– Ты о чём, Вова? Ну не мешайте, я прошу, сейчас освобожусь... Слушаю тебя, слушаю!

– Давай слушай, сейчас услышишь...

– Хорош, Вова, меня люди ждут. Говори: мне к тебе подъехать?

– За денежками собрался?

– Я тебе перезвоню, – сказал Северцев, пошли далекие гудки отбоя.

Вот он, телефон российский: за три квартала слышно хуже, чем из Англии. Он позвонил оттуда матери, когда плавал круизом: хотел проведать и похвастаться, что звонит прямо с Риджент-стрит, рядом Трафальгарская площадь, памятник адмиралу Нельсону, осуществляются мечты, но мать восхищалась совсем другим – так далеко, а как хорошо слышно.

Он вздрогнул от звонка и схватил трубку.

– Извини, – сказал Северцев, – говорить не давали. Ну так что, Володя, мне подъезжать?

– А что, Толик тебе денег еще не принес?

– Мы договаривались: он всё отдаст тебе, а потом мы с тобой... ну... разделим, так. Але, что молчишь? Ты где?

– В звезде, – сказал Лузгин с интонацией. – По твоей милости, братец. В полной звезде... Обысков сбежал.

– Не может быть, – сказал Валерка.

– Оказывается, он в дерьме по горло, по уши. Он должен всем и каждому. За ним полгорода гоняется, ко мне уже бандиты приезжали. Он их кинул на двести «лимонов», а сказал, что отдал мне. Ты слушаешь, Валерочка?

– Это дурдом... Нет, какой негодяй!

– А кто его привел ко мне, Валерочка!

– Вов, я и подумать не мог... Прости, но я...

– Четыреста «лимонов»! Ты себе представляешь эту сумму? У тебя, кстати, зарплата какая?

– А вот этого не надо. – В голосе Северцева неожиданно зазвучали какие-то женские нотки.

– Чего «этого»?

– Вот этого... – Чувствовалось, Валерка собирается с духом, чтобы сказать неизбежно предательское. Лузгин уже понимал, что последует, так и случилось.. – Мне кажется, ты не прав, Вова. Да, он сделал предложение, я привел его к тебе, но решал ты сам, один. Да, ты помнишь, – закричал Северцев с нелепой панической радостью, – я ведь всё время молчал, пока вы разговаривали! Я специально молчал, чтобы не давить на тебя, Вова. Ну ты же помнишь, это правда! Я даже смотрел в сторону...

– Какое же ты говно, друг Валерка...

– Вот здорово, вот отлично! Ты, значит, крутишь всякие там махинации, занимаешься бог знает чем, а как сорвалось – друг у тебя говно. Не надо, Вова, я здесь ни при чем.

– Эй, слышь, – вдруг озарило Лузгина, – Толик тебе часом уже денежек не дал ли? А? Сразу, как у меня получил в пятницу? Дал? Сколько?

– Половину, – сказал Северцев после недолгой паузы.

«Говно он, конечно, но еще не полное», – подытожил разговор Лузгин и положил трубку.