Случай из практики
Шрифт:
Лауринь в самом деле взялся бросать камешки в дерево у ворот, метя с каждым разом все выше и выше.
– Да вот думаю, удастся попасть в эту ворону, или нет, - сказал он задумчиво.
– Что вам сделала несчастная птица?
– угрюмо спросила я.
– Терпеть не могу ворон, госпожа Нарен, - ответил Лауринь.
– У меня же комната под самой крышей, так они ни свет ни заря на этой крыше такой гвалт устраивают, что мертвого поднимут!
С этими словами Лауринь подобрал камень покрупнее и резко, почти без замаха, запустил им в ворону. Нормальная птица успела бы взлететь, но этой - вернее, тому, кто ею управлял, - было так интересно, чем закончится наш разговор, что облезлая ворона увернуться
– Довольны?
– мрачно поинтересовалась я.
– Тогда идемте в дом, обедать пора.
– Я не… - начал было протестовать Лауринь, но я больно сжала его плечо.
– Вы - да, - сказала я тихо. То, что ворона не могла нас видеть, еще не означало, что она не может нас слышать.
– Вставайте, и идем.
Только в доме я смогла расслабиться - он достаточно защищен, чтобы не бояться таких вот шпионов.
– Вы молодец, Лауринь, - сказала я искренне.
– Как вы догадались?
– Ну… - Лейтенант уставился на носки своих сапог.
– Вы, госпожа Нарен, конечно, иногда… ну… бываете резки… Но чтобы без повода - такого я не помню. Значит, у вас была причина на меня накричать… А потом я увидел, как вы смотрите на эту птицу…
– Чудно, - весело сказала я.
– Сценку мы разыграли превосходно. Не уверена, что тот, кто за мной следил, поверил в этот спектакль целиком и полностью, но будем надеяться на лучшее…
– Госпожа Нарен, а шкатулка?
– вспомнил Лауринь.
– Сейчас посмотрим, - ответила я - шкатулку в дом уже принес Дим, спрятав в соломе для растопки очага на кухне. Хорошо иметь нерассуждающих слуг: Рима передала конюху, что было велено, а он исполнил, не задумываясь, зачем это может быть нужно.
– Правда, не думаю, чтобы в письмах, если там действительно какие-то письма, открытым текстом было написано о догадках вашего отца…
В шкатулке оказалось не так уж мало бумаг. Позже нужно будеть прочесть их все, но сейчас меня интересовали только письма с самыми поздними датами. Старсис, честь ему и хвала, хранил не только входящую корреспонденцию, заслуживающую внимания, но и черновики собственных писем. Так было не в пример легче разобраться…
Но, как я и предполагала, в последнем письме от Ференца Лагарсты не было ровным счетом ничего подозрительного. Иного я и не ожидала: по пути это письмо наверняка прочитал не один человек, начиная от сотрудников охранного отделения, приставленных следить за имением, и заканчивая соглядатаями неизвестного заговорщика. Лагарста не мог этого не понимать, как и того, что любой шифр может быть разгадан. Также не думаю, чтобы он воспользовался невидимыми чернилами, проявляющимися при нагревании или обработке соответствующим составом, - все эти приемы отлично известны специалистам. Нет, если в этих письмах и содержалась какая-то ценная информация, она была спрятана нетривиальным способом. Старсис его, конечно, знал, но, увы, расспросить его было уже нельзя…
– Нет, Лауринь, с наскока здесь ничего не понять, - с сожалением сказала я, откладывая бумаги.
– Нужно подумать как следует…
– Понятно… - вздохнул Лауринь.
– Ну а раз вам все понятно, то идемте обедать, в самом деле, - хмыкнула я.
– И не ломайтесь, очень вас прошу. Считайте это отвлекающим маневром.
– Так точно, госпожа Нарен, - угрюмо ответил Лауринь.
Нежелание даже пообедать за чужой счет доходило у него, как я успела уже заметить, до навязчивой идеи. Разве можно быть таким… хм… даже и определения-то сходу не подобрать! Одним словом, подобным личностям самое место в какой-нибудь священной обители, а не в королевской гвардии.
За обедом меня посетила еще одна идея, тоже из разряда неприятных,
но, тем не менее, достаточно интересная. Неужели Ференц Лагарста, поняв, что его намерения раскрыты, что единственный друг выведен из игры - а уж весть о несчастье, приключившемся со Старсисом, он рано или поздно должен был получить, - просто сдался? Нет, полагаю, это было совсем не в его характере. И, надо думать, старший его сын был замешан в занятиях вовсе не запретными искусствами. Скорее всего, Лагарста посвятил его в эту тайну, возможно, хотел сделать связным между собой и Старсисом. Хотя на роль связного больше подошел бы его внебрачный сын от кухарки: кто заподозрит неладное, если этакая деревенщина отправится в город, скажем, на ярмарку? За наследником-то наверняка слежка была бы весьма плотной… Но и Люций Лагарста, и тот оставшийся для меня безымянным парень погибли в пожаре. Старсис выбыл из игры, но, возможно, у него оставались преемники, надежные люди в охранном отделении, кто был посвящен в эту историю. Лагарста мог надеяться передать им весточку, но каким образом?Я покосилась на лейтенанта.
У Лагарсты оставался только один сын, и тот - он ведь это знал, - не родной. И что же? Почему Лагарста не привлек и его к этому делу? Неужели пожалел, понимая, что наивный мальчишка, совершенно не умеющий врать, попадется моментально, даже не добравшись до адресата? А заинтересованные лица вытянут из него подробности послания запросто…
– Послушайте-ка… - Я искоса взглянула на Лауриня.
– А кто решил, что вам стоит поступить на службу в гвардию - вы сами или ваш отец?
– Я, - недоуменно поднял на меня глаза Лауринь.
– Отец не хотел, чтобы я уезжал, убеждал остаться, потому что… ну… в общем… Он считал, что столичная жизнь не для меня, у меня характер не тот, чтобы идти по головам и изворачиваться, а иначе, да еще без денег и связей, здесь ничего не добиться…
– Вы в этом уже убедились, я полагаю?
– приподняла я бровь.
– Но я же все-таки не пропал, - упрямо произнес Лауринь.
– И я… я все-таки надеюсь дослужиться хотя бы до капитана!
Я подавила усмешку. Лагарста был чертовски умен. Он мог просто приказать сыну остаться, и тот бы послушался, не сомневаюсь. Но он всего лишь выказал сомнение в его способности пробиться в жизни, очень умело выказал, надо думать. Ровно настолько, чтобы мальчишка загорелся желанием доказать отцу, в прошлом блестящему офицеру: он тоже кое на что годен. Да, Лагарста хорошо знал упрямство и силу воли своего неродного сына, он мог быть уверен, что юноша не сбежит обратно в поместье, столкнувшись с трудностями. Так оно и вышло…
Но на что рассчитывал Лагарста? Должно быть, он хотел, чтобы Лауринь завязал в городе знакомства с нужными людьми, через которых можно выйти на тех, кому можно доверять… И как он рассчитывал это контролировать?
– Лауринь, ваш отец наверняка давал вам наставления, с кем стоит и с кем не стоит водить дружбу в столице, - заметила я как бы между прочим.
– Ну да… - кивнул Лауринь.
– Как обычно… Держаться подальше от богатых юнцов, не играть в азартные игры, не пить много, постараться не придерживаться никакой из партий… Ну вы знаете, госпожа Нарен, как это бывает.
Конечно, я знала. При дворе вечно создавались коалиции, партии, команды приверженцев того или иного знатного человека, и держаться в стороне от всего этого было весьма сложно, особенно если ты простой лейтенант, а не независимый судебный маг.
– Только ни на игры, ни на вино у меня все равно денег нет, - заметил лейтенант.
– А все эти придворные интриги…
– Ну, ну, - подбодрила я.
– Удается вам в них не участвовать? Что вы делаете, если вас напрямик спрашивают, поддерживаете вы партию нейры Кларины Лессин или арная Терса Лаграма?