Случай в аэропорту

– Это все неважно, - опять недослушала Вика.
– Мы договорились, что я заеду в больницу и он даст мне ключи от дома. Ты меня подвезешь?

– Конечно, - допив чай, я встал.
– Мне как раз надо в супермаркет...

одеваемся?

Когда мы вошли в спальню, я направился к платяному шкафу. Как вдруг...

– Выйди, пожалуйста!
– приказала Вика ледяным тоном.

– Ты что, стесняешься?
– удивился я.

– ВЫЙДИ НЕМЕДЛЕННО!

– Хорошо!
– буркнул я.

Чтобы пройти к двери, мне пришлось огибать кровать, а поскольку последняя очень велика, между ней и стеной проход весьма узок. Плюс там стояла Вика - ровно посередине. Я стал обходить ее... повернулся боком, чтобы, не дай Бог, не коснуться сумасшедшей девицы. Но та внезапно придвинулась и обняла меня за шею.

– Сереженька, извини, - теплое дыхание нежно коснулось моего уха.
– Я знаю, что вела себя, как мегера.

– Ничего страшного, - я примирительно погладил ее по кудрявым волосам.

– Нет, не так!

Вика притянула меня и поцеловала в губы... а я обнял ее и почувствовал ладонями ямочки над ягодицами. Сердце мое застучало, я потянул за поясок девицыного халата и сунул руку в образовавшуюся щель. Вика на секунду замерла, но тут же громко задышала; не прерывая ласок, мы влезли на кровать.

Она окончательно сбросила халат, избавился от халата и я. (До чего ж она меня привлекала!... И совершенно не ясно чем: я, вообще-то, люблю женщин в теле. Впрочем, несмотря на худобу, кости из Вики не торчали - все было покрыто мягкой соблазнительной плотью.) Наконец я лег на нее, а ее рука скользнула вниз (очевидно, чтобы помочь мне войти), как вдруг...

– А-х-х-ф-ф!!!...

Яички мои пронизала нестерпимая боль - я задохнулся... потом задергался...

тут же замер опять...

Вика крепко сжимала мою мошонку, впившись в нее ногтями.

– Ты что?!... Зачем?...
– дыхание у меня перехватило.

Безмятежно улыбаясь, девица глядела мне в глаза.

– Чтобы продемонстрировать, чего вы, самцы, стоите, - ее обычно хриплый голос прозвучал на этот раз чисто и ясно.
– И чтоб ты уважал женщину, с которой спишь!

– Когда... я... тебя... не... уважал?...
– просипел я с неимоверными паузами (каждое слово резонировало в сдавленных яичках невыносимой болью).

– Да только что, - холодно объяснила Вика, - когда по-хозяйски, как барин ввалился в комнату, где я переодевалась!... И когда подслушивал, как я сочиняю стихи!... А до этого обозвал меня взбалмошной дурой, да!...

– Из... ви... ни...
– слоги выходили из меня с шипением, как воздух из проколотой шины, - по... жа... луй... ста...

Когда ее пальцы разжались, я несколько секунд боялся пошевелиться... потом слетел с кровати и, изогнувшись дугой, осмотрел свое мужское достоинство: на коже остались следы ногтей, но кровь не текла. Из-за ноющей боли стоять я мог, лишь наклонившись вперед, однако серьезных повреждений, кажется, не было.

Я перевел взгляд на Вику. Чтобы успокоиться, три раза вдохнул и выдохнул.

– Вон отсюда!
– я дернул ее за ногу.

Презрительно улыбаясь, девица встала и подобрала с пола свой халат.

– Чтоб духа твоего здесь не было!
– я вырвал халат у нее из рук и швырнул в чемодан.

Через две минуты я был одет. Вика же за это время нацепила лишь трусы и гольфы - чтобы не сорваться, я спустился в кухню и сварил кофе...

Девица сошла вниз лишь через полчаса (наряженная в стильные вельветовые брюки и шикарную кофточку) и с высокомерным видом встала у дверей. Я быстро затолкал в багажник ее чемодан, мы сели в машину. "В каком госпитале лежит твой бойфренд?" На викином лице проступило недоумение... я молча протянул ей мобильный. После долгих переговоров на ломанном английском выяснилось, что госпиталь находится на другом конце города... то есть, на поездку туда и обратно уйдет полтора часа (Лимерик - город старинный и к современному автомобильному движению не приспособлен). Впрочем, чтобы избавиться от этой сумасшедшей, не жалко.

Через сорок минут мы въехали в ворота госпиталя, нашли нужный корпус. Я в последний раз выволок викин чемодан и поставил перед ней.

– Прощай!
– я повернулся, чтобы сесть в машину...

– Ты на меня обиделся?

Размеренно дыша, я досчитал до пяти. Потом обернулся.

– Да.

Мимо нас сновали посетители и медперсонал. С неба падала мелкая морось.

– Ты похож на истеричного мальчика, - Вика презрительно сощурилась, ушибленного чужой, солдатской правдой.

Не дав мне ответить, она с легкостью подхватила чемодан и исчезла в дверях госпиталя.

4. Второе пришествие

В тот день - пятницу - я успел переделать кучу дел: купил продукты, дважды запускал стиральную машину, съездил в Управление налогов и зашел в университет, чтобы разобрать накопившуюся почту. После расставания с Викой настроение у меня исправилось: из редакции "Math. Review" прислали хвалебные рецензии на мою статью, плюс пришло письмо от соавтора-датчанина, существенно продвинувшего нашу с ним задачу.

Моя жизнь вернулась в привычную колею: каждый день я ездил на работу. Никто не отвлекал меня (студенты были на каникулах, большая часть сотрудников - в отпуске), и я с удовольствием разбирался в выкладках датчанина. Иногда заходил мой приятель и коллега Димка; но и с ним мы в основном разговаривали о науке - спорили, обзывая друг друга идиотами и покрывая доску формулами, потом пили чай и опять спорили.

В такого рода развлечениях прошло четыре дня, с субботы по вторник. О Вике я вспоминал довольно часто, и что ставило меня в тупик больше всего это как ей удалось поладить со своим бойфрендом. Сколько дней они были знакомы в Москве?... Как исхитрились не поссориться?... Подругу, менее подходящую ирландцу, чем это дикое, сумасбродное создание, я вообразить не мог. Да и не только ирландцу - Вика казалась мне явлением чисто русским, в чем-то сродни персонажам Достоевского. Так сказать, комический вариант Настасьи Филипповны... (А я, соответственно, являлся комическим вариантом князя Мышкина... одним словом, идиотом. Только идиот мог позволить так собой вертеть!...)

Во вторник вечером я вернулся домой около семи, приготовил ужин, раскупорил бутылку вина и поел, слушая новости CNN. Когда я пил чай, в форточку запрыгнула Баффи (бедная киска часто пряталась у нас от своего малолетнего хозяина). Поев, я унес Баффи в спальню и посадил на кровать, а сам прилег рядом, чтобы под ее мурлыканье проверить выведенную днем формулу. Кошка повозилась и уснула, привалившись ко мне теплым меховым боком.

К десяти я утомился. Посмотреть разве, что по телеку?...

Тут раздался звонок в дверь. Вытаращив и без того круглые глаза, Баффи вскочила, распушила хвост и стремительно побежала вниз. Кто мог заявиться в такую позднь?... Обуреваемый дурными предчувствиями, я отпер дверь. Баффи шмыгнула наружу и исчезла в темноте.

На пороге стояла Вика. На заднем плане виднелось такси.

Вид у девицы был дикий: на щеках разводы туши, вокруг рта размазана губная помада. Одежда в беспорядке: воротник кофточки разорван, одна из пуговиц на юбке вырвана с мясом. Уголки викиного рта были опущены, как у обиженного ребенка; в огромных черных глазах, как в переполненных по весне омутах, стояли слезы.