Случайная жена ректора, или Алхимическая лавка попаданки

Нейт застывает.

Он больше не пытается меня остановить. Просто смотрит. Синие глаза расширены. Лицо застыло в яростной гримасе.

Осознание того, что я натворила окатывает меня волной ужаса и сильнейшим чувством дежавю. Я схожу с ума от страха и делаю два шага назад, мечтая куда-нибудь проваливаться.

Что я наделала?! Ударила мужчину, от благосклонности которого зависит моя дальнейшая жизнь в этом мире. Ударила магией! Той самой, которую он ненавидит. Снова.

«Теперь мне точно конец» — мелькает отчаянная мысль.

В прошлый раз он поставил мне брачную метку, от которой я так и не успела избавиться. Что сделает теперь даже представлять не хочу.

— Какого худда, золотце? — уточняет Нейт таким тоном, от которого у меня леденеет все внутри.

— Простите, — глупо, как же глупо это звучит. — Я…

— Простить? Что это было, Злата? — глухо рокочет его голос, а глаза неожиданно начинают менять форму, вытягиваясь в жуткий змеиный зрачок. — Ты ударила. Меня. Магией.

— Я не хотела… чтобы вы меня трогали, — пытаюсь оправдаться, но получается лишь хуже. — Не хотела, чтобы кто-нибудь видел эту брачную метку до того, как я от нее избавлюсь.

И, кажется, мне наконец-то удается усмирить его гнев. Нейтан сужает глаза, задумывается и спрашивает:

— Почему? Твой муж — плохой человек?

— Мне поставили ее насильно. Я этого не просила и не хотела. И я хочу освободиться.

Нейт пропускает воздух сквозь зубы. Его глаза светлеют и вновь превращаются в человеческие, убирая жуткий звериный зрачок. А я понятия не имею, правильно ли поступила.

И вместо того, чтобы мучиться над этим вопросом, просто бросаюсь к столу, вытаскивая из железного ведерка для охлаждения бутылок, горсть колотого льда. Приложить к щеке Нейтана, как-то помочь. Я в самом деле чувствую себя виноватой.

— Ерунда, царапина… — отмахивается мужчина, перехватывает мое запястье, забирая из моей ладони лед и говорит таким тоном, будто читает лекцию студентке. — Брачную метку может снять тот, кто ее поставил, а также высший церковный чин, которому дозволено совершать разводы. Либо она исчезнет сама, если мужчина заключит брак с другой женщиной.

Я смотрю как падают на дорогой ковер крупинки льда, которые крошатся под нажимом сильных мужских рук, сглатываю и киваю:

— Спасибо за подсказку. Позвольте мне уйти, Ваша Светлость?

— Хорошо. Думаю, на сегодня достаточно. Можешь возвращаться в свою лавку.

Я в ответ бормочу благодарность и торопливо, пока он не передумал, дергаю ручку двери. В этот раз она поддается сразу. И тут же мне вслед доносится:

— И не вздумай пытаться сбежать, девочка. Я найду тебя даже в твоем «другом» мире.

Фраза «на душе скребутся кошки» всегда казалась мне слишком пафосной. Что-то такое из текстов рыцарских романов тринадцатого века, когда он уехал с толпой таких же авантюристов в Иерусалим на двадцать лет, а ты сиди как дура в железных трусах возле окошка, жди его и вышивай крестиком.

Хотя кого я обманываю? В этом романе я была бы той самой обычной крестьянкой, которая пасет гусей у ворот замка. Или продавщицей рыбы. Тыкала бы пучеглазые тушки селедки под нос благородным мадамам и отгоняла от прилавка попрошаек и бродячих котов.

Почему-то вдруг вспомнилась кошка Бася, которая когда-то жила у нас с мамой. Беспородная помоечная мурка черепахового окраса, которая прибилась к нам уже взрослой и глубоко беременной. Неласковая, сама себе на уме, она словно сделала одолжение, решив пожить у нас. Ела исключительно вареную путассу, спала в шкафу и точила когти о картон от упаковочных коробок, который мама приносила с работы. О том, чтобы взять Басеньку на руки и речи не шло.

Но когда я однажды тяжело заболела пневмонией в шестом классе, Бася двое суток лежала у меня то на груди, то на спине и тарахтела как трактор «Беларусь». Еще и недовольно мяукала, если я пыталась ее согнать. Удивительное дело, но спустя два дня я резко пошла на поправку, хотя участковый педиатр лишь разводил рукам. А Бася вновь стала гордой и независимой и ушла драть свою любимую картонку в коридоре, за полчаса превратив ее в полосочки.

Вот и я сейчас после разговора с Высшим магом чувствую себя как тот картон. Изодранной в хлам драконьими когтями…

На глаза наворачиваются слезы и я ускоряю шаг, зябко поводя плечами и торопясь выйти из здания.

Но прежде, чем я успеваю по широкому коридору Академии дойти до лестницы, ведущей в холл, мне на плечи вдруг опускается теплый мужской камзол.

Вздрогнув, я оборачиваюсь, встречаясь взглядом с Нейтаном Ридаром.

— Мне показалось, что мы попрощались.

— Показалось, — соглашается герцог и молча подстраивается под мой шаг. Кажется, он явно собрался проводить меня домой.

— Боитесь, что я еще кому-нибудь «поджарю» мозги? — не могу удержаться от ядовитого вопроса.

— Боюсь, тебе придется постараться, чтобы обнаружить в этом заведении хоть кого-то, у кого они есть, — так же невозмутимо отвечает ректор. Хм, а его не так просто вывести из равновесия…

— Включая вас?

— В первую очередь. Или думаешь, много мудрости в решении не докладывать о незарегистрированном маге эфира?.. — тихо вполголоса интересуется герцог и вдруг в полную силу легких рявкает так, что я вздрагиваю и делаю шаг в сторону. — Адепты Меган Доэрти и Джан Кумар, какого худда вы шатаетесь по Академии после отбоя?!

Из-за статуи каменного дракона, который расположился в холле первого этажа, выглядывает красная как бурак смущенная брюнетка, которая на ходу поправляет форменную юбочку, и долговязый и как обычно наглый Джан Кумар.

— Через пять минут чтоб были в комнатах! — приказывает ректор и уточняет под разочарованный стон парня. — Каждый в своей!

— Не ректор, а звер! Где мужская чэсть, панимаэшь?! — театральным шепотом, слышимым на весь холл, возмущается говорливый Джан. Одновременно подпихивает в спину смущенную брюнеточку и тут же восхищенно присвистывает. — Вай мэ! А сам-то тоже дэвушку «гуляет»!

— Джан Кумар-р-р!!! — разъяренно рычит герцог. — Даю одну минуту! А завтра в девять ко мне!

— Да понял я, понял! — вопит Джан и почти бегом скрывается в коридоре. Смущенной девушки-студентки уже давно и след простыл.

Мы выходим на улицу. Сегодня неожиданно ясная теплая ночь. Лицо обдает свежестью и я задираю голову, глядя на непривычные местные созвездия. Хотя некоторые я уже знаю. Вон то, например, «Русалка», а рядом чуть левее и выше «Дракон». А впереди почти над крышей моей лавки зависло созвездие «Грифона».