Случайные пациенты

Когда я не явился, меня судорожно стали разыскивать. К обеду Геннадий Владимирович просто пылал от гнева, грозился уволить бестолочь, лентяя, спиногрыза. Пришлось остановить Екатерину, смаковавшую каждое неприглядное слово, брошенное в мой адрес. С двадцатого раза рассказчица смогла до меня дозвониться (зная ее трудоспособность, я предположил, что скорее с третьего, но поправлять не стал, история и так затянулась). Трубку взял приятный парень, должно быть Женя. Он рассказал о трагическом происшествии, которое тронуло всех. Геннадий Владимирович тут же оттаял и дал мне официальный больничный, так что я могу не беспокоиться и поправляться. Когда монолог Кати закончился, я произнес официальные слова благодарности, пообещал в скором времени выздороветь и наконец отложил телефон. Тошнота, совершенно несвязанная с сотрясением, подступила к горлу.

Шумиха в коридоре затихла, и в палату вернулись довольные соседи. Каждый держал по миске вязкой гадости, отдаленно напоминающую кашу. Я перекинулся с ними парой слов для приличия, оделся, вышел в коридор. И стал невольным свидетелем разгорающегося конфликта между медсестрой и девушкой, которую видел вчера у окна.

– Слушайте, это бред, просто отвернитесь. А я тихо выскользну.

– Вам нельзя гулять одной. А мне не нужны проблемы.

– Да какие проблемы, что со мной станет? – больная явно теряла терпение, ее лицо напряглось и раскраснелось, от былой бледности не осталось и следа.

– Извините, – вмешался я. – Я могу присмотреть за ней, все равно тоже хотел пройтись. – Обе девушки уставились на меня, тем самым заставив замешкаться. Просто представительницы женского пола умеют так посмотреть на тебя, когда вмешиваешься в их спор, словно ты неожиданно заговоривший шкаф или другой предмет мебели.

– Да, припоминаю, у вас у самого сотрясение. – Строго сказала медсестра. – Вам тоже рекомендовали не напрягаться и больше лежать. – Я взглянул на рыжеволосую девушку, она просто всем телом дернулась и открыла рот, но успел перехватить инициативу:

– Мы ненадолго и присмотрим друг за другом, в конце концов, свежий воздух полезен.

– Только не больше получаса, – смилостивилась медсестра. – И не уходите с территории больницы.

Пациентка схватила меня за руку и потащила к лифту. Мелькнувшая в проеме двери лестница заставила меня вздрогнуть, но едва двери лифта сомкнулись за нами, я выдохнул с облегчением. Как неожиданно, у меня новая фобия. Интересно, надолго ли она со мной. Мысли прервало робкое: «Спасибо». Я повернулся к спутнице, она протянула руку и представилась:

– Меня зовут Алиса.

– Дима.

Мне жутко хотелось разглядеть ее. Вчерашние ночные картины не нашли подтверждения в ее бескровном лице. Но фантазия не унималась, а приличия заставили отвернуться, не мог же я просто стоять и пялиться. Едва мы вышли на улицу, она быстрым шагом направилась к больничному парку, я едва поспевал.

– Ты не обязан ходить за мной. – обернувшись, бросила она.

– Я взял на себя ответственность.

Она разразилась резким, неестественным смехом.

– Ответственность, серьезно?

– Ну да. А что тут смешного? И по мне, гулять вдвоём веселее, чем одному.

– А как по мне, так одинаково.

– Это зависит от того, о чем разговаривать.

– Ну и о чем ты хочешь поговорить?

Я сорвал молодой листик с ветки, нависшей над дорогой, и стал его мять, внимательно следя за работой пальцев.

– Например, почему тебя не выпускают одну?

– Я думала, ты успел подслушать весь разговор.

– Нет лишь его часть, и я не подслушал, а стал невольным свидетелем.

Она остановилась и пристально посмотрела на меня. Ее лицо смягчилось.

– Прости, я правда благодарна. Просто меня злят эти глупые запреты. А так я бываю довольно милой.

– Верю на слово.

В этот раз она застенчиво хихикнула и улыбнулась, под глазами собрались маленькие мимические морщинки.

– Обещаю исправиться.

– Так в чем причина твоего заточения?

– Да пустяковая ситуация.

– И все же? – Мы продолжали идти по дорожке из потрескавшегося асфальта вглубь парка.

– На прошлой неделе я упала в обморок, здесь на лужайке. – Она указала на место под деревом. – Переутомилась, при анемии, такое бывает. Все быстро замялось, но одна из соседок по палате рассказала маме. Та подняла шум и теперь меня не выпускают.

– Поэтому ты у окна стоишь в коридоре? Из-за соседки?

Она опять засмеялась.

– Да нет, я на нее не злюсь, если ты об этом. Я сама виновата.

– Тогда почему?

Она прищурилась и уставилась под ноги.

– Смотрю, что происходит в мире, где все живые.

– Так мы вроде не в морге лежим.

– Так и знала, что начнешь шутить на эту тему, зачем тогда спрашивал?

– Прости, звучит неоднозначно.

Она присела на проржавевшую лавочку с облупившейся краской и стала разглядывать свои пальцы. Я остался стоять рядом, вдыхая свежий воздух. Только сейчас с удивлением обнаружил, что весна в самом разгаре. Тонкая листва под пронизывающими лучами солнца, будто стеклянная, волшебным образом возникла на деревьях. Алиса подняла голову, проследив за моим взглядом. Мы созерцали кроны деревьев, колыхаемые ветром. Она вздохнула.

– Ладно. Вот смотри: говорят, что все проблемы от головы. Но никто не относиться к этой фразе серьезно. Это присказка для красоты словца. Но что такое болезнь? Я недавно читала, что проблемы происходят от обиды, автор пытался даже провести связь с тем, что от определенных переживаний поражаются те или иные органы. И вот мне стало интересно, не связано ли наше физическое страдание с желанием сдаться. Мы просто сваливаемся в негатив, и наш организм говорит: «окей, я дам причину». И – вуаля, ты уже валяешься на больничной койке и жалеешь себя. Ты замечал, что те, кто здесь отключаются от реальности, они все в своих болячках, копаются в них как в драгоценностях?

– Интересные мысли.

– А у меня сейчас много времени, чтобы подумать: почему я тут, а не в другом месте? Например, в клубе, охмуряю паренька в легком хмелю, переполненная иллюзиями красивого романа, как из книги в мягкой обложке. – С горькой улыбкой добавила она.

Слушая Алису, я только сейчас увидел ее всю. Она вмиг по-старчески сгорбилась. Вся девичья веселость и пылкость исчезли, оставив ее фигуру, узловатую и подавленную. Мне стало неловко от темы, которую я начал. Мысль, что влез куда не следовало, заставила устыдиться любопытства. Алиса посмотрела снизу вверх, ноздри ее раздулись, будто она почуяла мою неловкость. Я повел плечами и вдруг ощутил себя маленьким и ничтожным. Но ее выражение лица смягчилось, и уголки губ поднялись в легкой печальной полуулыбке.