Случайные соседи

– Без четверти восемь. Очень рано.

– Мне нужно собираться. Скоро соберется община, и будем встречать жениха.

– Тебе нужно будет одобрить его выбор?

– Формально, да.

– Ты хорошо его знаешь? – Мое сердце учащенно забилось, но я не решалась спросить о волнующем меня вопросе.

– Он мой друг. Еще с детства. Так что да, я могу с уверенностью сказать, что хорошо знаю Яшу! Пойдешь со мной в душ?

Я послушно встала и пошла за Давидом.

– Тёзка, значит? Якова Моисеевича?

– Распространенное имя! – Заиграл бровями Дэви, оборачиваясь ко мне, и хватая за руку. Дверь в ванную, закрылась за нами, и свет загорелся сам собой.

Леманн избавил меня от одежды, скользя пальцами по коже, и отвлекая от всего Мира на себя. Потом тоже разделся, непринужденно болтая о предстоящем предсвадебном ритуале. Было так естественно просыпаться рядом с ним. Видеть его. Разговаривать… Казалось, что мы знакомы уже целую вечность!

Под теплыми струями воды, он прижал меня к себе, вдавливая в твердое тело, и аккуратно спросил:

– Больше не переживаешь?

Я не нашлась, что ответить. Большими пальцами посчитала его ребра. Закрыла глаза, приоткрыла рот, позволяя струйкам воды забраться внутрь.

Что если так будет всегда?

Громкое слово. Слишком претенциозное. «ВСЕГДА».

Широкая ладонь легла на сочленение моих бедер и сжала пятерню. Это было слишком хорошо, и я забулькала водой, попавшей в горло.

– Ты такая мягкая… - Заполнил мою голову мужской баритон. По хозяйски, Дэви поднялся к моей груди, потом снова опустился, и запустил длинные пальцы пианиста в мою плоть. Один, потом второй.

Это было похоже на звезды, вспыхнувшие прямо на потолке ванной комнаты, и в воздухе, вокруг меня.

Животом я чувствовала его возбуждение.

– Я люблю тебя, Мири. – Чистое и неприкрытое удовольствие. С резким толчком, он припечатал меня к стене. Рот накрыли его мокрые губы. Он гладил меня, двигал своими пальцами, одновременно ласково и требовательно. Без труда находил и давил на самые чувствительные уголки.

Я рвано и часто дышала. Туман, из горячего пара окутал две наши фигуры, и, когда мои ноги уже были готовы подогнуться и опустить меня на пол, обессилев, Давид развернул меня к себе спиной, подразнил ладонью раздраженную чувствительную кожу, и… я охнула и широко распахнула глаза.

Сладкая боль от его большого тела, заполнившего меня полностью.

Яркое осознание того, что я никогда не захочу уйти от него.

Когда он первый раз качнул бедрами навстречу, я уже полностью перестала думать.

Мои щеки холодил кафель на стене. Ладошки скользили, цепляясь за маленькие швы собравшейся в гармошку кожей.

Позвоночника касались напряженные мышцы пресса и груди Давида. Шеей, я ощущала вибрацию его голоса, но не могла разобрать, что он еще говорил.

Он, до синяков, сжал мои бедра, прикусил тонкую кожу плеча, когда мы оба дошли до крайности. Не отстранялся, не выпускал меня из рук. Крепко держал, и не давал упасть.

Потом он приоткрыл стеклянную дверцу душевой, впуская прохладный воздух, и только тогда я снова задышала.

Мягкая намыленная губка, и та, казалась жесткой, когда Давид принялся мыть меня, полоскать длинные волосы, массировать голову, и приводить в чувство.

Не слушая возражений, сам, он вытер меня, отнес в спальню, говоря одеться. Приготовил завтрак, заварил ароматный, земляничный чай. Мы завтракали на веранде, слушали чириканье маленьких птичек, а потом глубоко поцеловались у калитки, и разошлись. Давид в Синагогу, к мужчинам, я в Микву, к женщинам.

Глава 48. Вода, розовые лепестки и перечная мята

Невеста была моей ровесницей. Темные, почти чёрные глянцевые волосы, карие глаза и светлая кожа.

Личико у Сони было почти детским, и пухлые губы бантиком только усиливали этот кукольный образ.

Женщины говорили на иврите, и я понимала лишь отдельные слова. Изи наклонялась к моему уху, и рассказывала, о чём идет речь. Невесту одели в тонкую сорочку ниже колена, опустили в бассейн. Она и плакала и смеялась, и я никак не могла взять в толк, счастлива она или нет?

– Изи? – Бочком и переставным шагом я дошла до Изольды, смешивающей в железной миске благовония. – Изи!

– Тааак… горсть розовых лепестков, несколько капель перечной мяты… Что такое? – Шёпотом ответила женщина, и пригладила выбившиеся из тугого пучка завитки волос, не оборачиваясь.

– А Соня была не против этого брака? – Словно у болванчика, голова повернулась. Карие глаза любимой соседки расширились, и она шагнула ко мне. Она оттянула край моего сарафана, и приобняла за талию.

– Мириам, вот мне всегда было интересно, зачем тебе были даны глазоньки, если ты не замечаешь элементарных вещей? – Я хмыкнула, отбирая подол.

– Ну… она же плачет?

– Учи язык своих предков… может тогда в твоей голове что-то да прояснится. – В этот момент я получила легкий подзатыльник. Рядом с Изи было легко почувствовать себя нерадивым ребенком.

– Это все от большой и нескрываемой радости? Реветь в три ручья? – Недоверчиво зашипела я в ответ.

– Соня влюбилась в Яшу еще лет в тринадцать. Смотрела с обожанием, ходила хвостиком, и притворялась, что любит ловить рыбу, и спать в палатке, лишь бы старший брат Ян брал её с собой, когда ходил в походы с Дэви и Яшей!

– Это как в анекдоте: «Ищу девушку, любящую рыбалку, и имеющую лодку…»

– На кой ему её лодка! Там чувства! – Изи начала краснеть, и, по всей видимости, придумывать как «развлечь» меня или попросту расправиться.

– Разница большая у них… - Попыталась я придать лицу заинтересованный вид.
– Что же было потом? – Раз Яков друг Давида, то они примерно одного возраста.

– А потом ей исполнилось семнадцать, и она распустилась, как майская розочка! Яша стал смотреть на нее не только как на младшую сестренку друга, но и как на девушку. Очень привлекательную девушку! И тут Сонечка поехала в Европу учиться! – Изи вытерла руки о маленькое полотенце.
– Четыре года приезжала только на летние каникулы на пару месяцев, неизменно ходила ловить рыбу, а потом вновь уезжала. Наверное, все мы уже заранее знали, что как только она получит свой диплом, будет свадьба! Яша – наш Яков Моисеевич, уж как рад! Вернулась внучка, будет рядышком!... Теперь иди, дочка! – Изольда всунула мне в руки миску, и подтолкнула к бассейну.

Время её расплаты пришло.

Соня сидела на бортике, и женщины промывали ей длинные волосы. Я втянула голову в шею, абсолютно не имея никакого желания привлекать к себе чужие взгляды. Многие помнили, как Дэви нес меня по улице, словно куль с картошкой. И они не промолчат. До сих пор сдерживающим элементом была Изольда, но она надулась на меня, как еврейская мышь на крупу своей соседки.

– Что мне делать, Изи? – Соседка хохотнула, и ответила на иврите. Сильно надулась.

– Давай я покажу… - Из темноты укромного уголка вышла девушка. Кудрявая, резная, как вазочка. С круглым покатым лбом, маленьким носиком, пухлыми губами… Изабелла. На ней был белый сарафан, шея и декольте лоснились от пота, как и у всех нас. Температура в Микве была запредельной.