Слуга 3(трех) господ

— Понятно. Я занимаюсь на службе несколько другой тематикой, но общее представление, как сотрудник одной из израильских секретных служб, конечно, имею.

— Можно я воспользуюсь магнитофоном? Чтобы потом не торопясь расшифровать разговор, отредактировать?

— Лама ло? (почему нет? — ивр.) Вы мне покажете свой материал перед отправкой в Москву?

— Разумеется.

— Через Мириам, пожалуйста.

Я знал, что никаких козырных карт он передо мной не выложит. Так обычно делают все разведчики: щепотка правды, брошенная в кастрюлю общих рассуждений. Ничего не скажешь, умно. Так можно произвести впечатление на незрелых журналистов, жаждущих сенсационных откровений. Мой собеседник отнюдь не собирался раскрывать душу или читать мне мораль, — он был выше этого. Что писательство, что журналистика — это всего лишь личный взгляд на мир, на все, что нас окружает, выраженный на бумаге. Ничего другого. Все мы в той или иной степени журналисты и писатели, только одним удается скрыть незнание жизни за пышными фразами, сочными описаниями природы, любовных сцен или военных баталий, а другие отказались от этого раз и навсегда, потому что пишущих гораздо больше, чем читающих. Как в детстве-отрочестве перестают выдувать соломинкой мыльные радужные пузырики, которые подобно плодам одуванчика потом разлетаются на все четыре стороны, переносимые воздушными потоками на большие расстояния. Но что интересно, писатели-одуванчики, этот подвид человеческой популяции на Земле, сколько бы их не лопалось, нельзя сказать, что их ряды заметно редеют, а по весне их просто косой коси. Взять «эсэмэсников». Так себе, конечно, романисты, но ведь пишут, пишут днями и ночами, общаются с народом, причем, общаются кратко, как и надлежит истинному таланту. К чему разводить антимонии, ОК? Современная молодежь ухватила Бога за бороду и твердо знает, чего хочет от жизни. Времени медленно пережевывать жизнь и с вкусом ее глотать попросту нет. Креативность! — вот что важно, вот что ценится, а не сколько книжек прочитал за лето.

…Интервью не заняло много времени. Я знал, что требуется всего лишь частное мнение одного из ведущих израильских экспертов, к которому будет приложен основной материал, уже заказанный редакцией в российском МИДе, и этим экспертом волею судеб оказался мой новый «работодатель».

— Вы можете все это прочитать в нашей израильской прессе, русскоязычных газет и сайтов хватает: «Новости недели», «Вести»…

— И все же, задание есть задание.

— Что ж, задавайте ваши вопросы.

— Тогда поехали… Как вы оцениваете успехи России в борьбе с терроризмом?

— Мне трудно согласиться с той тактикой или стратегией, что выбрала Россия. Даже неспециалисту ясно, что корни террора растут не на Кавказе, а тянутся извне. Мне совершенно очевидно, что первую скрипку играет одна из арабских стран. То, что российские спецслужбы не в состоянии это понять, пресечь координацию действий боевиков на Кавказе, материальную (оружием) и финансовую помощь, — прямое упущение. Точнее, даже не упущение, а некая политическая игра, в которую ее заставили играть. Почему Россия не задействовала все возможности, а их немало в ее распоряжении, мне непонятно, поскольку я высокого мнения о российских спецслужбах. Политика главенствует над борьбой с террором. Местные террористические ячейки на Кавказе необходимо изолировать и раздавить. И не надо бояться осложнения отношений с рядом стран Залива, — это мой совет.

— Как вы считаете, для искоренения терроризма на Кавказе могут помочь демократические преобразования, реформы, в которых, как представляется, нуждаются здешние республики, поскольку отсталость общественно-экономических отношений представляет питательную среду для религиозных радикалов суннитского толка?

— Если вы имеете в виду выборы, я не уверен. Должны созреть условия для проведения выборов. Выборы не панацея, а финишная ленточка. Важно, чтобы население поняло: возврата к прошлому не будет. Никакой независимости от России не ждите… Пока на Кавказе остаются ростки сепаратизма, о стабильности можно только мечтать. Кроме того, как мне кажется, власти уделяют недостаточное внимание повседневным проблемам в республиках: безработица, образование, медицина и прочее… Ощущение такое, что власти просто не справляются, возможно, испытывая недостаток финансирования, ведь этот регион дотационный… Но мне трудно издалека что-либо советовать.

— Вы в Израиле давно и успешно боретесь с исламским террором. Это война мусульман с неверными или война с евреями, антисемитизм в ярко выраженной форме?

— Исламский террор нельзя охарактеризовать одним словом. Кто-то из террористов использует ислам как прикрытие для достижения своих политических целей. И евреи оказались не в том месте и не в то время. Однако «неверными» исламисты-сунниты считают и исламистов-шиитов. И ведут с ними войну не на жизнь, а на смерть… Но корни террора не в исламе, а в стремлении радикальных исламистов, ваххабитов и прочих, оседлать националистические лозунги и построить исламское государство на основе шариата. Что касается собственно Кавказа, то вы прекрасно осведомлены о «переходном периоде» в России после распада Советского Союза, когда в республиках царило безвластие, которым и воспользовались местные феодалы. А оружие… оружия на военных складах было предостаточоно, чтобы вооружить многочисленные банды, которые потом пришлось вылавливать в горах и лесах и ликвидировать. Вот в этом и вся проблема…

— Спасибо за беседу, Йоси. Думаю, достаточно. Ваше мнение как эксперта для редакции очень ценно.

— Вам спасибо… И… Мириам вас ждет… Кстати, извините, но я обязан вас спросить: вы новичок в специальных операциях?

— Что за вопрос… конечно, нет. Вовсе нет. Наверное, слышали, Сидней Рейли, он же Соломон, Самуил, Зигмунд Розенблюм, операция «Трест»... Моя работа.

— Поселишься у нее, — «шеф», словно не замечая издевки, перешел по-израильски на «ты». — Не тюрьма, но и не пятизвездочный. Лучший вариант на сегодня, что могу предложить. Мириам... запомнить легко. Возможно, вы станете друзьями или добрыми знакомыми, наверняка. Но не путай работу с флиртом. Служебные романы у нас не приветствуются. Да… Твоя легенда вызывает доверие, едва не забыл сказать.

— Что ж… Это вдохновляет. Как у всякого чекиста у меня пламенное сердце и холодная голова. Я лояльный, усердный работник, достойный доверия начальства.

— Ты хотел пошутить? Имей в виду, шутить при начальстве чревато. Ты сможешь выполнить для меня для начала несложное задание?

— Если не нужно убивать кого-то, то, пожалуй, возьмусь.

— Вот и чудесно. Выполни его для меня. Два момента на прощание. Тебе выдан картис, открыт банковский счет на представительские расходы. Сделай милость, не трать все сразу.

— Но цель оправдывает средства?

— И не связывайся со мной напрямую. Для этого есть Мириам.

— Это лишь доставит мне удовольствие.

— Нелишне будет тебе напомнить, что мы не из благотворительной организации: доверяй, но проверяй. Если проверка на благонадежность закончится для тебя хорошо, возникнет ситуация, как на картине Васнецова «Три богатыря». Мы можем передать тебя американцам или англичанам для дальнейшего использования или поторговаться с другими покупателями. Можем выслать тебя обратно в Россию за ненадобностью, если не представляешь интереса. И наконец, если тебе повезет, отправить в центр переподготовки и забросить тебя куда-нибудь в Европу. Владеешь немецким? — будешь в Германии. Швейцария, Австрия, Чехия тоже неплохо. Отвезти что-нибудь, привезти. Посторожить явочную квартиру, поставить «жучок», проследить за кем-то — на второстепенных, естественно, ролях.

Не буду настаивать на Париже, сразу решил я для себя. Там живут красотки-кокотки, импрессионисты, хлещущие с утра абсент, и вообще, Бог знает кто. Развращенный город. Отвратительная на вкус колбаса. А сыр… В сыр, пишут, специально запускают червей, чтобы те оставляли в нем дырочки. Но если предложат приличное жалованье и должность, могу подумать. Способность к выживанию на Диком Западе определяет порой карьеру.

— Хочу сразу предупредить: у тебя тоже будет выбор. Либо остаться здесь — и мы поможем, разумеется, после прохождения всех необходимых в таких случаях формальностей, связанных с твоим трудоустройством. Это новая жизнь, как ты сам понимаешь. Либо ты возвращаешься в Россию с неясными перспективами на будущее и реальным беспокойством за свою жизнь. Почему? — твоя репутация уже настолько подмочена, что в любом случае на доверие к себе не рассчитывай. Прошлые заслуги останутся в прошлом. Об остальном поговорим позже. Извини, дела… Бай, леитраот (до свидания, — англ., ивр.).

Мириам терпеливо ждала неподалеку от кафе. Послушная, вышколенная, немногословная, исполнительная, насколько можно судить по первому впечатлению, которое может быть и обманчивым. Таким и должен быть референт шефа. Если к портрету добавить женских достоинств, картина станет куда полнее и ярче.

— Идемте, это рядом, за углом. Что-то вроде ведомственного дома, с квартирами для бывших сотрудников армии, спецслужб, вышедших в отставку, на пенсию. К ним приходят социальные работники, сиделки. Разумеется, проверенные, не с улицы. Им здесь хорошо: супермаркет Mega, автобусы, банк, музей в двух шагах, кинотеатр, кафе, где можно посидеть с друзьями, вкусно покушать… Что еще нужно? И медицинский кабинет с медсестрой для экстренных случаев, укол сделать или давление измерить… «Суперфарм» с аптекой. Центр города…

— А вы как там оказались?

— Это сложно, как-нибудь потом расскажу…

— Такая привлекательная женщина, и одна?

— Вы слишком, как бы вам объяснить… навязчивы. Учтите, что в Израиле комплимент женщина при желании может расценить как сексуальное домогательство… Легко не отделаетесь, вам ясно?

Еще бы не ясно. Тюрьмой попахивает. Спасибо за бесплатный урок. У любителя женщин вроде меня есть одно, но существенное преимущество перед профессионалом-альфонсом: я могу себе позволить быть откровенным. Я внимательно посмотрел на Мириам. Не девочка, где-то около тридцати. Черные волосы, темные глаза. Тщательно наложенная, но без излишеств косметика. Одежда не супермодная, но подобрана со вкусом. Ее манера спокойно и деловито держать себя подсказывала, что она побывала замужем, сейчас свободна, но нынешний статус ее никоим образом не тяготит. Мириам отлично выглядела, сохранив и женственность, и независимость.