Слуга Божий

Я поблагодарил её кивком головы и откупорил бурдюк. Глотнул. Верите или нет, но я прислушивался, не почувствую ли часом ядовитый привкус. Впрочем, распознание и нейтрализация ядов было частью моего обучения. Но нет. Вино как вино. Слегка кисловатое и действительно не лучшего сорта, но вино обычное. Без излишних добавок. Она поглядывала на меня с улыбкой, будто знала мои мысли.

Мы сидели какое-то время у огня, кушая, выпивая — молча. Смертух помешивал в огне палкой, с красно тлеющим концом, и я видел, как его взгляд время от времени обращается в сторону доктора Гунда. Я прекрасно понимал, что у него бродит в голове, но не собирался ни это разрешить, ни до этого допустить. Во-первых, доктор должен оставаться полным сил, а во-вторых, наверняка я вам уже говорил, излишнее умножение страданий не мой стиль. Мука должна иметь обоснование, иначе её причинение всего лишь грех. И потакание собственным слабостям. А слабости мы не можем себе позволить.

— Пройдёмся, Мордимер? — спросила Лоретта.

— Для тебя будет лучше, если вернёшься домой, — сказал я.

— Не хочу, — произнесла она просто.

— Раз так…

Я встал и подошёл к Смертуху. Склонился к нему.

— Отвечаешь за всё, — сказал я тихо, а он отводил глаза. — Смертух, посмотри на меня!

Он посмотрел и выглядел, как обиженный ребёнок.

— Смертух, друг. — Я коснулся его плеча. — Если с доктором что-то случится, собственноручно выпущу из тебя требуху, понимаешь? И развешу её по окрестным кустам, а ты будешь смотреть, как они сохнут под утренним солнцем.

— А что может случиться? — буркнул он недовольно.

Смертух, как злая собака. Немного опасный, немного своенравный, но подчинится сильной руке. Впрочем, может, злая собака — плохое сравнение. Ибо в одном я мог быть уверен: мне можно было не бояться за свой тыл, пока за мной был Смертух. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока я ему нужен. Хотя, думаю, он своеобразно даже любил меня, а сам, несомненно, не смог бы объяснить, сколько во всём этом настоящего чувства, а сколько холодного расчёта и опасения.

— Ты знаешь, и я знаю, — ответил я. — Охраняй его как собственную жизнь. Да, пожалуй, это неплохое сравнение. — Я хлопнул его и поднялся.

Я обнял Лоретту за талию.

— Прогуляемся, — сказал я.

***

Мы лежали на моём, и прикрытые её плащом. В полной темноте, ибо луна и звёзды скрылись за чёрными тучами.

— Почему ты меня не хочешь, Мордимер? — спросила она.

— Не хочу? — засмеялся я. — Если то, что мы сделали три раза, должно выражать отсутствие желания, то я не знаю, что им является…

— Я не об этом. — Я не видел её лица, но по голосу понял, что она нахмурилась. — Ведь ты знаешь… Почему ты не хочешь меня забрать?

Я вздохнул. Может, чтобы не слышать подобных вопросов? Претензий? Рассказов о ежедневных заботах? Мордимер, я ждала весь вечер, а ты где-то развлекался? Мордимер, ты снова пьяный! И от тебя воняет, как из сточной канавы! Мордимер, посмотри, мне идёт это платье? Мордимер, почему мы никуда не ходим? Я не могу весь день сидеть и скучать. Мордимер, сколько можно жить на постоялом дворе? Мы не могли бы иметь дом? Мордимер, знаешь, что нас станет больше? Да-да, положи руку на живот, чувствуешь? Мордимер, не думаешь, что ты должен уделить внимание своей женщине, а не пропадать постоянно неизвестно где? — и именно так бы было, любезные мои. Кому это надо?

— Мы не подходим друг другу, Лоретта, — сказал я. — Поверь мне на слово, ибо я не хотел бы тебе это доказывать.

— Не узнаешь, пока не попробуешь. — Я почувствовал, как её ногти впиваются мне в грудь. Похоже, неосознанно, хотя я и чувствовал злость в её голосе.

— Прекрати, — ответил я. — Давай радоваться этой ночи и этой минуте, а утром послушно поедешь домой. И наверняка найдешь себе кого-нибудь, кто обеспечит тебе лучшую жизнь, чем я.

Она повернулась ко мне спиной.

— Так легко у тебя не выйдет, — сказала она с каким-то ожесточением в голосе. — Хочу, чтобы ты хотя бы попытался! Чтобы перестал бояться!

— Бояться? — Я рассмеялся. — Это неточное определение.

Но когда я думал над её словами, вглядываясь в темноту, то знал, что, скорее всего, она права. Вот только, так или иначе, ничего из этого получиться не могло.

***

Я услышал чьи-то осторожные шаги в кустах и моментально проснулся. Но глаз, однако, не открывал. Я потихоньку передвинул руку и сжал пальцы на рукояти кинжала. Но потом порыв ветра принёс в мою сторону характерный запах, и я уже знал, что это приближается никто иной, как Смертух. Я открыл глаза и осторожно вылез из-под плаща, так, чтобы не разбудить Лоретту. Солнце стояло уже высоко, но было холодно, а трава покрылась росой. Лоретта пробормотала что-то сквозь сон и повернулась на бок. Из-под плаща высунулась её нога. Стройное, округлое бедро и красиво очерченная бабка[83].

— Чего людей будишь, Смертух? — спросил я тихо и подошёл к нему. — Чего крадёшься?

— Дык, там тебя искал, — пробормотал он. — Пора уже ехать, а?

— Несомненно, пора, — ответил я и посмотрел в сторону спящей женщины.

— Оставляешь её здесь? Забираешь в Хез?

Я улыбнулся.

— Смертух… в Хез? С ума сошёл, парень? Что я там буду с ней делать?

— Уж я знаю, что бы ты делал… — Я видел, что он не может оторвать взгляда от её обнажённой ноги. Он бессознательно облизнулся.

— Может можно, а, Мордимер? — он указал на Лоретту коротким движением подбородка.

— Меч Господа! Ты совсем рехнулся?

— Я сторожил Гунда, — пробормотал он, нахмуренный. — Накормил его и отвёл в кусты, чтобы просрался. Даже пальцем его не тронул, Мордимер. Он здоров, нажрался и выспался.

— И что? В связи с этим считаешь, что тебе положена награда? — Меня позабавила его аргументация, ибо он вёл себя, как ребёнок.

Он лишь пожал плечами. Лоретта вновь двинула ногой, поскольку какой-то муравей гулял по её лодыжке. Смертух громко проглотил слюну.

— А вообще-то, знаешь что, — вдруг сказал я. — Бери её себе, если хочешь.

Он посмотрел на меня, и глаза его заблестели.

— Правда, Мордимер? Можно?

— Правда, правда, — ответил я. — Только, Смертух. — Я подошёл к нему так близенько, что резкий запах его кожи и пота забил мне ноздри. — Можешь поразвлечься, но тебе нельзя её обидеть, понимаешь?

— Эй, ну ты ж меня знаешь?

— Именно поэтому я это говорю, потому что знаю тебя, безобразник. — Я улыбнулся, но тотчас же посерьёзнел. — Не подведи меня, Смертух.

Он минуту молчал.

— Знаешь, Мордимер, — сказал он тихо. — Думаю, однажды ты меня убьёшь…

— Что такое?!

— Однажды меня… — он сдвинул брови, ибо искал подходящее слово, — занесёт. И ты меня тогда убьёшь… наверное.

— О чём ты вообще, Смертух, говоришь? — я возмутился, ибо меня не только поразили его соображения, но я задумался, а не прав ли он случаем. — Отдаю тебе красивую девку, так развлекись и не морочь себе голову глупостями. Знаешь, что ты у нас не для того, чтобы думать.