Слушайте, о волки!

Легко также себе представить, как выглядит жизнь того, кто отсутствует в настоящем времени, шарахаясь между прошлым и будущим. Проведём мысленный эксперимент: вообразите такого человека сидящим за столом. Вот перед ним кладут бутерброд (тот самый, что мы так и не съели пару страниц назад). Пока он думает, откуда взялся бутерброд, и почему его ему дали (то есть болтается в прошлом), одновременно пытаясь сообразить, что будет, если он его возьмёт (прогнозирует будущее), бутерброд убирают. Тогда ход его мыслей меняется: теперь он пытается понять, за что его лишили бутерброда (пребывает в прошлом), одновременно надеясь, что бутерброд всё-таки вернут (думает о будущем). Снова положим перед ним бутерброд. Теперь он пытается осознать, с чем же связано возвращение бутерброда, одновременно пытаясь предположить, как ситуация с бутербродом развернётся дальше. В общем, вы поняли: будь вы Богом, накормить такого персонажа бутербродом вам не удалось бы, даже если бы вы сами сильно этого захотели. Ситуация для современного человека осложняется ещё и тем, что он живёт в ре-Альности, до которой Великий Архитектор давно не дотягивается, но которая зато наполнена прожорливыми типами, вся задача которых сводится к изъятию бутерброда из-под носа пациента: что сделать, с учётом вышеописанной модели, проще простого.

Однако перемещение своего мышления в настоящее позволяет сделать этот зазор по времени минимальным: правда, для этого придётся убрать и конуру, и забор, то есть перевести режим функционирования мозга из положения «собака» в положение «волк». Вряд ли кому-нибудь придёт в голову забрать бутерброд из-под носа волка, и не потому, что он злой: просто он в настоящем времени, он ест, и он вполне способен съесть бутерброд вместе с рукой.

Завершая разговор о времени (впрочем, в последующих главах мы ещё вернёмся к нему), имеет смысл упомянуть русского учёного Николая Козырева: в его модели мира время вообще представлено разновидностью энергии, имеющей свойство накапливаться в материи. Представим себе, что некто накачивает насосом футбольный мяч: только вместо воздуха в насосе у него время. Разумеется, если вкачать мало, то мяч останется рыхлым и податливым, если вкачать много, то он превратится в тело настолько тугое, что им можно будет даже разбить себе или кому-то ещё нос. Затем время из мячика постепенно начинает выходить, и за несколько недель он снова превращается в осевший кожух. Заменив мячик человеком, получаем картину того, как человек взаимодействует со временем: он его либо интенсивно впитывает в себя (рост, взросление, становление), либо потихоньку его из себя испускает (старение, увядание). Нетрудно заметить, что если человек, так сказать, питается временем, втягивает его, накапливает его в себе, то в непосредственной близости от него время становится разреженным, как воздух на Эвересте: этим объясняется, например, то, почему в компании детей или юношей время субъективно летит так незаметно. Если же человек время из себя испускает, то вокруг него оно уплотняется: в обществе стариков минута субъективно кажется очень долгой.

Всё вышеописанное, разумеется, азбука, – но о ней нелишне напомнить, пускаясь в путешествие прочь от привычной конуры и забора. Кроме того, метапсихология, буде она решила так себя именовать, безусловно, должна пояснить и то, что она понимает под психикой: иначе она окажется в положении своей незадачливой предшественницы психологии, которая объявила себя «наукой о душе», тем самым поставив всех своих адептов в положение людей, вынужденных обсуждать оборки, рюшечки и кружева на воображаемом платье голого короля.

Давным-давно, когда какому-то творцу пришло в голову имплантировать совершенный мозг в черепную коробку двуногого и двурукого существа, способного голодать, мёрзнуть, потеть, испытывать физическую боль и половое возбуждение, этот творец, тем самым, создал конфликт, сопоставимый с попыткой установить двигатель от болида «Феррари» на трёхколёсный детский велосипед. Двигатель и хотел бы нестись вперёд с огромной скоростью: но он вынужден соизмерять свои усилия с кучкой пластмассы и алюминия, которая так и норовит развалиться на груду запчастей при любой попытке ускорения. Человеческая психика в этом смысле абсолютно аналогична пространству между молотом и наковальней, если в качестве наковальни представить тело со всеми его физиологическими потребностями, а в качестве молота – интеллект и дух, то есть продукты работы мозга. Молот ритмично ударяет по наковальне, между ними проскакивают искры, температура не опускается ниже температуры мягкого металла: словом, работа идёт вовсю, однако при попытке увидеть, что же там, между молотом и наковальней, в действительности, есть, внимательный наблюдатель приходит к неизбежному выводу, что там нет ничего. Иными словами, вся человеческая психика представляет собой один сплошной конфликт между телом и разумом, пространство взаимодействия между молотом и наковальней, которое предельно раскалено и брызжет искрами, но в котором, повторяем, пустота: если телу, и даже мозговому процессу, не откажешь в некоторой объективности (наковальня есть у абсолютно любого, а молот есть у каждого, кто взял на себя труд им помахать), то психика представляет собой просто границу их столкновения, процесс их непрерывного контакта, результат непрекращающихся попыток ума и духа обуздать тело. В этом смысле «здоровая психика», разумеется, эквивалентна отсутствию психики вообще: человек без внутреннего конфликта между телом и разумом, между телом и духом, вероятно, теоретически должен существовать, однако практически присутствует пока только в виде «клира» в амбициозных сочинениях отца сайентологии и дианетики Рона Хаббарда. В отношении всех прочих ныне живущих метапсихология вынуждена разделить профессиональный скепсис много повидавших старичков-психиатров: нет здоровых, есть недообследованные (что, впрочем, не исключает возможности существования здоровых людей за пределами эпохи Кали-юги, ночи Сварога, Железного века, Рагнарёка, словом, за пределами того исторического этапа, на котором нам всем выпала сомнительная честь родиться).

Разговор о психике невозможен без констатации и того факта, что она суть конфликт не только по вертикали – то есть конфликт между молотом-духом и наковальней-телом, – но и по горизонтали. По большому счёту, всё мировосприятие человека и всё его поведение есть не что иное, как постоянные попытки совместить в одно целое левую и правую половину своего тела, – а также соединить ту информацию, которую человек получает при помощи двух этих половин. На телесном уровне это у человека, худо-бедно, получается: почти каждый способен ритмично переставлять ноги при ходьбе, складывать в единый стереозвук то, что отдельно слышит левое и правое ухо, а также формировать объёмную картинку при помощи левого и правого глаза. Синхронизировать удалось даже работу рук, причём настолько, что современному человеку уже приходится прикладывать усилия в обратном направлении: добиться, чтобы левая рука не знала, что делает правая, или вообще делала что-то другое, способен только хороший музыкант или человек, постоянно подающий Христа ради.

Но вот с синхронизацией работы полушарий головного мозга у современника огромные проблемы: и чем дальше, тем существенней. Строго говоря, человек эпохи Кали-юги представляет собою (или сперва представлял, как мы далее увидим) своеобразного мутанта, в голове которого присутствует не один, а сразу два мозга: причём каждый из них совершенно по-своему воспринимает мир и по-разному пытается организовать поведение своего владельца. Принято считать, что левое полушарие мозга осуществляет аналитические функции и логические операции, а правое занято синтезом и мыслит образами: это не совсем так, но мы не будем утомлять читателя нейрофизиологическим тонкостями, не имеющими прямого отношения к теме нашего разговора. Для нас имеет значение тот факт, что современный человек в постоянном режиме чувствует одно, а думает совершенно другое, иногда прямо противоположное: представьте себе двухголового дракона, одна голова которого воображает картинки, а другая думает слова, и они на этом основании заняты постоянной перебранкой и выяснением отношений (мы не предлагаем представить себе двуглавого орла, дабы избежать ненужной политизации разговора).

Разгадка в том, что третья, срединная, голова у этого дракона, разумеется, раньше была: именно она у человека Золотого века берёт на себя функцию арбитра и синхронизирует чувственную и мыслительную деятельность мозга, то есть обеспечивает чувствомыслие (или мыслечувствие, как кому угодно). Поэтому мышление человека Традиции лишено постоянного шизофренического накала, свойственного современнику: человек Традиции сперва видит объёмную картинку, объясняющую ему всё происходящее в целом, а потом волен эту картинку приблизить, повернуть под нужным углом и прочесть любой текст мелким шрифтом, объясняющий конкретные детали этой картинки. Современному же человеку, если можно так выразиться, либо показывают только картинку безо всякого поясняющего текста (причём, в лучшем случае, двухмерную и с дурацкими цветовыми искажениями, как на испорченном телевизоре второй половины XX века), либо пишут целую простыню сухого технического текста, в котором разобраться невозможно не только без картинки, но и без бутылки (склонность современника к регулярному потреблению внутрь этанола отчасти объясняется именно этой особенностью его мышления).

Чтобы до конца осознать масштаб проблемы, представьте, что вам, подобно герою одной мудрой комедии позднего СССР, подают некий предмет и произносят «Цак!» Вы предмет берёте, вы видите, что он представляет собой колокольчик, но что с этим делать, вам совершенно непонятно. Это и есть образное мышление в отсутствие логического: вы можете сколько угодно крутить колокольчик в руках, ваш собеседник может продолжать искательно заглядывать вам в глаза, повторяя «Цак! Цак!!», но логический ряд у вас отсутствует, текстового объяснения нет, поэтому никакого адекватного ситуации действия вы не предпримете. Однако, как только ваш собеседник овладеет вашим языком, и сумеет выдать вам директивный поясняющий текст «Ты, пацак, колокольчик одень и в Пепелаце сиди!», в вашем восприятии совпадут и образ, и логический ряд, и поведение станет адекватным ситуации.

Легко представить себе, к каким досадным недоразумениям приводит мышление образами в отсутствие способности к логике. Лучше всего это знакомо, безусловно, представительнице прекрасной половины человечества, которая сплошь и рядом принимает череп за смайлик, а знак высокого напряжения за руну Сиг, – и всё только потому, что она игнорирует текстовую надпись под рисунком «Не влезай, убьёт!», что и приводит её к неадекватным решениям в области романтических отношений. Однако и представители сильного пола весьма часто покупаются на увиденный в телевизоре светлый образ себя-рыцаря, мчащегося по горной дороге на верном коне с двумястами лошадиных сил под капотом: хотя банальная арифметика могла бы подсказать, что приобретение коня сопряжено с такой кредитной нагрузкой, в результате которой лошадью весьма скоро станет уже сам рыцарь.

Противоположный пример: вы, будучи старым динозавром времён Второй мировой войны, получаете в подарок от внука коробку с новым смартфоном. Открыв, вы обнаруживаете там инструкцию, которая вашему изумлённому взору представляется чем-то вроде древнеегипетской или шумерской письменности, несмотря на то, что написана на вашем родном языке: буквы вы разбираете, отдельные слова понимаете, но любая попытка воспринять текст целиком приводит к телесной слабости и желанию накапать себе валидолу. Это и есть логическое мышление в отсутствие образа: текста много, и вы даже можете его прочесть, но синтезировать его воедино вы не способны. Тут вы призываете на помощь внука, и он, в свою очередь проигнорировав инструкцию, в пять минут методом тыка объясняет вам правила пользования шайтан-машиной: у него в голове, в отличие от вас, есть устойчивый образ смартфона, который позволяет ему осваивать любую новую модель, даже не прибегая к логике. Добавим: к сожалению, ничего другого у него в голове совсем скоро уже и не будет.

Несложно представить и те проблемы, к которым приводит умение читать и писать текст, оторванное от умения воспринимать и формировать образы. Хороший текст всегда насыщен образами, плохой не способен их создать даже при многократном прочтении. Желающие могут провести самостоятельный эксперимент: прочитайте от корки до корки какой-нибудь сложный текст, например, под названием «Конституция (Основной закон)». После прочтения положите перед собой лист бумаги, цветные карандаши, и попробуйте нарисовать картинку, – то есть создать образ того, что вы только что прочли. Если у вас появится на листе весёлый образ домика с трубой, из коей идёт дым (по-видимому, внутри пекут вкусные пироги), стоящего посреди цветущего сада, в котором, взявшись за руки, кружится в хороводе дружная семья из десяти-пятнадцати человек, а сверху их пригревает солнышко с синего неба, – немедленно напишите нам, гражданином какой страны вы являетесь, и дайте ссылки на порядок получения гражданства этой страны. Если же (что скорее всего) вы уже битый час сидите над листом, рисуя в случайном порядке квадраты, треугольники, рожки, ножки и козьи морды, то вы уже в шаге от понимания сути проблемы.