Служанка Его Светлости, или Как разорить герцога

Через пару ночей платье было готово. Получилось оно немного кривобоким, но для меня сейчас это был великолепный наряд. Новый!

Утром, надев его и подхватив совок с ящиком, поспешила в спальню Беатрис, к зеркалу.

А мытьё пошло на пользу. В отражении увидела милую девушку, с каштановыми волосами, приятного, тёплого оттенка гречишного мёда. Пусть и субтильную, с хрупкой фигуркой. Мне уж точно не двенадцать. Спросить у Бланки свой возраст я почему-то не решилась, но Тьяго сказал, что уже можно замуж. Со скольки здесь брачный возраст? С четырнадцати? Шестнадцати? Спрошу завтра у Леви.

Впервые я улыбнулась своему отражению. Ну и пусть мне не суждено стать великой колдуньей и спасительницей монархии. Переживу здесь зиму, а там и правда, попробую уговорить Леви сбежать в город. Не в качестве моего мужа, но единственного друга.

Глава 7

Мне ещё ни разу не доводилось видеть свою мать и герцога вблизи, так же как и Одхрана.

Бруно выходил из себя, когда ему на пути попадались слуги. Исключением были лишь Леопольд и Грета. По мнению Его Светлости, мы должны были передвигаться как призраки, растворяясь в воздухе при одном звуке его голоса. Потому наводить порядок в комнатах нам приходилось на рассвете, либо поздней ночью, когда хозяева изволили почивать.

Только Лотта держалась всегда поблизости от Беатрис, будучи её личной горничной, а Фиби была на подхвате, когда первой девушке надо было отлучиться.

Для замка прислуги было маловато, но герцог был прижимист и не считал нужным нанимать больше людей.

Сегодня с утра царило оживление. Супруги и Одхран собирались ехать в Кассель на несколько дней. Во дворе уже стояла карета с гербами на дверцах, запряжённая парой красивых рысаков. Кони копытами били по камням двора, закусывали удила. Из ноздрей клубами вырывался пар. Кучер еле сдерживал стремительных животных.

В холле высились сундуки с одеждой, которые вынесли на рассвете. Лотте и Фиби это стоило бессонной ночи. Отчаянно зевая, девушки в последний раз проверяли поклажу.

Я притаилась в конце коридора, за углом. Мне довелось видеть хозяев лишь мельком, а рассмотреть хотелось. В суматохе на меня не обратят внимания, стоит воспользоваться моментом.

Сверху послышался скрипучий старческий надменный голос:

– Леопольд, и учти, бумаги от управляющего положить мне на стол. Разберусь с ними сразу после приезда.

Вниз спускался герцог, сухопарый мужчина с «лицом» хозяйственного мыла. Невзрачный, блёклый, как снулая рыба. Губы изогнуты в презрительной гримасе. Редкие седые волосы собраны в хвост и стянуты шёлковой лентой. Длинный нос вздёрнут так, что можно рассмотреть содержимое ноздрей. Весь он был точно вымочен в хлорке: бескровные губы, бледная кожа, невыразительные прозрачно-голубые глаза.

На нём была шёлковая рубашка тёмно-синего цвета, сверху бордовый упелянд (прим. автора – верхняя мужская одежда, рукава её расширяются книзу в виде крыльев) длиной до колена, отороченный мехом и перехваченный в талии широким ремнём с богатой вышивкой, на котором кровавыми каплями поблёскивали гранаты. Худосочные ноги затянуты в узкие штаны, отчего герцог был похож на отожравшегося таракана с объёмным брюшком и тростинками-лапками. Впечатление усиливали кожаные полусапоги с длинными носами. В руке он нёс шляпу с конусообразной тульей, украшенную перьями. Пальцы унизаны перстнями, на груди перемигиваясь с ними игрой самоцветов, болтался золотой медальон.

– Беатрис, – желчно бросил Бруно, – скоро ты там?

Зашелестели юбки, и на лестнице показалась моя мать. Роскошная женщина с тёмными, почти чёрными глазами, опушёнными густыми ресницами. Лицо её не знало краски, оставаясь свежим, как в молодости. Фарфоровая, нежная кожа, лёгкий румянец на щеках, чувственные алые губы. Роды не оставили следов на её фигуре. Точёная, с умопомрачительно узкой талией и широкими бёдрами.

На герцогине было бархатное чёрное платье, обтягивающее до пояса, а далее расходящееся широкими клиньями, рукава, отделанные золотым кружевом, расширялись, начиная от локтя, и спускались вниз почти до земли. Поверх платья длинное алое сюрко (прим. автора – верхняя женская туника без рукавов либо с короткими и широкими рукавами) подбитое мехом, на лифе которого мерцали колдовским блеском рубины в нежной оправе из жемчуга. Поверх Беатрис накинула плащ-мантию с меховой отделкой, он был застёгнут золотой фибулой в виде розы с кроваво-красными лепестками. Из-под платья выглядывали носки изящных сапожек.

Отливающие шёлком чёрные волосы герцогини были заплетены в косу, перевитую жемчужной нитью и уложенную короной на голове. В маленьких ушках сверкали массивные серьги-канделябры с жемчугом и рубинами. Пальцы унизаны перстнями и кольцами.

Рядом с супругом она смотрелась слишком блистательной, как вампирша и её жертва.

– Мне теперь ещё Одхрана ждать? – Притопнул герцог недовольно.

– Не сердитесь, дорогой, – мягко произнесла Беатрис грудным певучим голосом.

Да-а-а, внешностью я пошла точно не в мать. Невольно сравнивала нас, выглядывая из-за угла. Куда мне до такой красоты.

Супруги спустились в холл, наблюдая за погрузкой сундуков, которые пристёгивали ремнями к заднику кареты.

На лестнице показался Одхран. На нём был надет короткий, до середины бедра, бархатный синий котарди (прим. автора – узкая верхняя мужская одежда с застёжкой спереди, длиной до середины бёдер, с рукавами различной формы) с богатой вышивкой шёлковой нитью и россыпью драгоценных камней. Широкие плечи юноши подчёркивал присборенный окат рукава, под которым явно были ватные накладки. На талии красовался наборный золотой пояс. Узкие коричневые штаны подчёркивали стройные ноги с развитыми икрами. Сапоги с такими же тонкими длинными носами, как у герцога, усыпаны самоцветами. На пальцах столько колец и перстней, что глаза заболели от блеска.

Странно, зачем так одеваться, словно отправляются не в провинциальный городок, а на приём к монарху.

– Ты заставляешь меня ждать, – поджал герцог и без того тонкие губы, завидев сына.

– Прости, отец, – ответил он с очаровательной улыбкой, доставшейся ему от матери.

Одхран вообще взял от обоих родителей самое лучшее. Он был вызывающе красив. До плеч спускались тёмно-каштановые кудри, благородные черты лица, чуть массивная нижняя челюсть, однако вкупе с пухлыми губами, это придавало облику юноши ещё больше очарования. Удивлённо распахнутые синие глаза напоминали сапфиры. Чуть длинноватый, как у отца, нос не портил внешности, скорее добавляя ей шарма аристократичности. Нежная кожа, тонкие пальцы с перламутровыми ногтями. Настоящий принц! Но вот его взгляд, лишённый эмоций, холодный и бесстрастный, как у рептилии, смазывал всё впечатление. Нижняя губа капризно выступала вперёд, как у ребёнка.

Во дворе становилось оживлённее. Показался Тьяго в лёгких доспехах, верхом на гнедом массивном скакуне, который недавно бесстыдно подглядывал за мной, пока я мылась. Рядом с ним собирались его подопечные.

Заметила Леви, выводящего из конюшни чёрного как ночь, норовистого скакуна. Тот гарцевал, вскидывая голову, в осознании своего великолепия. Начищенная шкура лоснилась и переливалась на солнце, тонкие ноги, словно танцуя, переступали мелкими шажками. На коне красовалась богатая сбруя.

Багаж был приторочен к заднику экипажа. Беатрис с помощью Лотты взобралась в карету, следом за ней герцог. Служанка заняла место на козлах, рядом с кучером, кутаясь в тонкий плащ.

Одхран стоял на крыльце, красуясь перед челядью. Он одним плавным движением, взлетел в седло, удерживая нетерпеливого коня.

Карета тронулась, скакун юноши рванул вперёд, высекая искры из камней. За ними кавалькадой двинулась охрана.

Я вышла на крыльцо, спрятавшись за массивные квадратные колонны портика.