Служанка-леди

— Да сейчас, — спокойно возразил Эрсанн и… приподняв, понес к дивану.

Э-эй, стой, положь, где лежало. Эм, не хочет же он, в самом деле, продолжить… Не-е-е-е, я не хочу секс. Хватит и того, что было. Если еще в той гостиной слышали, как я тут по полной получала наслаждение… О-о-о-о-о, капец. Ладно эта леди, Аллалия, вряд ли нас еще жизнь столкнет, но… Лорес… А если он до сих пор там еще? Я же не знаю, чем все закончилось. А меня уже принесли к дивану, между тем.

— Милорд, отпустите, — настойчиво повторила я, пытаясь кое-как привести себя в порядок и хоть частично застегнуть крючочки.

В прижатом состоянии это сделать проблематично, поэтому оставила попытки, просто стянула края лифа.

— Снова милорд? После того, что было? — Эрсанн насмешливо хмыкнул. — Когда нас не видят, можешь обращаться по имени, Яна. И не отпущу, не проси, мы не закончили наше… общение.

Пауза перед последним словом была такой выразительной, что я на несколько секунд потеряла дар речи, собирая по кусочкам самообладание. Страх перед Морвейном и его недовольством куда-то спрятался, гораздо больше пугало его желание продолжить. Уж явно не разговор. Я обратила внимание, что на Эрсанне нет пиджака, а жилетка небрежно расстегнута — и когда успел? Кстати, а как он оказался здесь? И почему именно меня попросили принести сюда вино? Все подстроено?

— М-милорд… — взвилась я, осознав размеры подставы.

Сволочь. Интриган и провокатор. Да как ему вообще не стыдно? Я между прочим прямо заявила, что не хочу ничего подобного.

— Эрсанн, Яна, — мягко перебил Морвейн-старший и сел на диван, усадив меня на колени.

Лицом к себе, так, что платье задралось до самых колен, и поза получилась крайне откровенной. Особенно учитывая, что мои трусики остались где-то на ковре около смежной двери. Сердце совершило сальто, я поперхнулась вдохом, меланхолично отметив, что столько, сколько краснела за сегодняшний вечер, пожалуй, не краснела, и за всю жизнь. Чтобы отвлечься, снова попыталась дрожащими пальцами застегнуть крючочки на лифе, но в петельки не попадала — под взглядом Эрсанна к тому же все усложнялось в разы. Он перехватил мои запястья, отвел от застежки, несмотря на мои молчаливые попытки высвободиться, и тихо, непреклонно произнес:

— Посмотри на меня.

Нехотя повиновалась, но выдержала его взгляд ровно полминуты. Потом отвела глаза, чувствуя, как все больше нервничаю, и ощущение неловкости возрастает.

— Яна, только не говори, что для тебя явилось сюрпризом то, что ты понравилась мне, — спокойно изрек Эрсанн, и я от неожиданности вздрогнула, упорно продолжая изучать пуговицы на его жилете. — Мне казалось, в последнее время я ясно дал понять о своем интересе. И я тебе не неприятен, уж это мне несложно почувствовать, — с явным удовольствием добавил он.

Начинается. Понравилась, значит? Это не повод для провокаций и подобного возмутительного поведения. Даже если мне тоже нравится…

— Милорд…

— Эрсанн, — перебил его сиятельная наглость с едва заметными нотками раздражения.

Я прочистила горло и послушно повторила, не желая злить Морвейна.

— Эрсанн, я уже говорила, мне не нужны отношения, построенные только на постели, — приложила усилия, чтобы голос звучал ровно. — Так проще всем. У меня тоже есть гордость, — добавила после секундного колебания.

— У тебя не гордость, у тебя страх и стеснение того, что естественно для взрослых людей, — с еле уловимой насмешкой парировал Эрсанн. — У тебя страх быть женщиной, Яна, и получать удовольствие. И мне это непонятно. Ты пережила насилие в прошлом?

Я поджала губы, недовольная тем, что опять лезет в душу. Хочешь секса? Так давай по-быстренькому, и отпусти уже. Психолог, тоже мне.

— Нет, — кратко ответила, заставив себя сидеть спокойно и не ерзать под прямым взглядом Эрсанна.

— Тогда что? — требовательно спросил он. — Кто вбил в тебя эти нелепые установки?

Я молчала. Стыдно было признаваться, что мама виновница моих проблем в сексуальном плане. Сейчас стали всплывать подробности, на которые я раньше внимания не обращала, а ведь стоило бы. И то, как влетело, когда первый раз маман застукала за интересом к собственной анатомии, и я полночи простояла в углу, не понимая, почему наказана. Как потом втихаря все равно этим занималась, получая двойное удовольствие от того, что делаю что-то запретное и постыдное. Как вместо обстоятельного разговора, что к чему, мне сунули книжку типа "Сексуальная энциклопедия для девочек" и протараторили, что, мол, непонятно будет — спрашивай. Я задвинула ту книгу, не посмотрев, подальше, страшно смущенная откровенными картинками и их описанием, и фото во весь разворот обнаженной пары в постели. К тому времени, благодаря разговорам в школьном туалете, я уже знала едва ли не больше, чем там написано. Как в результате меня смущали откровенные сцены по телевизору и одновременно я испытывала болезненное любопытство ко всему, связанному с сексом. Моя первая ночь… И смех, и грех, но хоть удовольствие получила, уже хорошо. Потом все равно год одна была, пока не случились первые серьезные отношения. Тоже со своими сложностями, но у кого их нет.

— Ладно, тогда я буду действовать, — я вскинулась от невозмутимых слов, раздражение и страх вспыхнули с новой силой. — Сниму с тебя всю эту шелуху, Яна, — Эрсанн смотрел на меня, чуть прищурившись, абсолютно серьезно, и это пугало еще больше.

— Зачем? — вырвалось у меня, пока я, как завороженная, следила, как Морвейн-старший медленно подносит мою безвольную кисть к губам.

— Ты нам понравилась, — последовал невозмутимый ответ, и я вздрогнула.

И от услышанного, и от того, что Эрсанн коснулся подушечки указательного пальца, пощекотал языком, а потом… обхватил губами, как леденец на палочке.

— Н-нам? — получилось слишком громко, и я осеклась — по руке аж до самого локтя стрельнуло удовольствием, а ладонь закололи сотни невидимых иголочек.

— На-а-ам, — тягуче ответил Эрсанн, отпустив палец, но не руку. — Тебя что-то удивляет?

Значит, все-таки двое, обреченно подумала я. Сердце ухнуло в пятки, бодрящее предвкушение и волнение, щедро сдобренное смущением, лишили дара речи. Я беспомощно уставилась на Морвейна, краем сознания отметив, что его рука забралась под платье и пальцы поглаживают бедро чуть выше чулка, отвлекая и заставляя снова возвращаться к недавно пережитым эмоциям. Второй раунд? Или… все-таки продолжение банкета?.. Эрсанн между тем прижал мою ладонь к своей груди, не сводя с меня пристального взгляда, на его губах появилась усмешка.

— У тебя был опыт отношений только с одним мужчиной? — Ну нельзя же так откровенно…

Кто черт возьми ведет допрос в подобной обстановке, когда на коленях сидит полураздетая женщина и умирает от смущения, возмущения и кучи других эмоций? И страстно желает оказаться в своей уютной маленькой спаленке, накрыться с головой одеялом и… убедить себя, что все случившееся — плод моей больной фантазии. Не буду любовницей. Уж тем более обоих… Янка, берем себя в руки и пытаемся вести конструктивный диалог.

— А мне кто-то предлагает отношения? — довольно резко ответила, пытаясь за возмущением скрыть остальное, а пальцы Эрсанна между тем занялись подвязкой, явно намереваясь избавить меня от чулка.

Черт. Морвейн мягко рассмеялся, не обратив на мои попытки высвободить ладонь никакого внимания.

— Пока, Яна, тебе предлагают получать удовольствие, которого ты себя, судя по всему, достаточно долго лишала, — с убийственной откровенностью сообщил Эрсанн и погладил тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Вторая рука справилась с подвязкой и небрежно отбросила ее в сторону, потом вернулась на место и тихонько потянула чулок вниз, рождая волны мурашек от скольжения гладкого шелка по чувствительной коже. — Я тебе говорил, я не привык объяснять свои действия и поступки, и уж тем более перед кем-то отчитываться, — негромкий, низкий голос завораживал, возражать резко расхотелось, а вот желание подчиниться и принять происходящее, как есть, позволить ему командовать парадом дальше, разрасталось, пугая своей силой. — Ты нравишься мне, ты нравишься Лоресу, ты взрослая женщина и тебе не надо объяснять, что происходит между мужчиной и женщиной, но ты слишком зажата и стеснительна для своих лет, — в глубине зрачка вспыхнул огонек, Эрсанн подался немного вперед, гипнотизируя взглядом, его голос стал еще ниже, заставив мышцы внутри рефлекторно сжаться. — И в этом особенная прелесть, знаешь ли, показать тебе настоящую себя, и принять такой, какая ты есть, Яна.