Служанка-леди

Эрсанн отставил бокал и подался вперед, не на шутку испугав меня, но отшатнуться не успела. Ухватив за подбородок, он заставил смотреть себе в глаза. Бездонные омуты цвета вечернего неба, которые завораживали и затягивали… Опасно, Яна. Очень опасно.

— Сколько эмоций, надо же, — задумчиво протянул старший Морвейн и погладил большим пальцем мою нижнюю губу. — А такой скромной и тихой казалась, я удивлялся, слушая, что говорят про тебя остальные слуги. Наконец-то вижу настоящую тебя, Яна.

Мои брови поползли вверх, а спину как снегом присыпали. Так, и что это про меня болтают среди прислуги? Ненавижу, когда сплетничают за моей спиной, хуже этого нет ничего. Сразу проснулся извечный страх чужого мнения, который меня преследовал всю жизнь. Наверное, именно потому, что одолело почти болезненное желание знать это самое мнение, я и выпалила, глядя в глаза Эрсанну:

— И что говорят? Я нормально себя с ними веду, — зачем-то добавила дрогнувшим голосом, с досадой отметив, что слишком похоже на оправдание.

Меня же ни в чем не обвиняют, а я уже заранее себя виноватой чувствую. Бред. Темная бровь Эрсанна вздернулась, в глазах мелькнул веселый огонек. Руку он не убирал, а Лорес все так же обнимал… От близости этих двух мужчин меня потряхивало, бросало то в жар, то в холод, и разбирали противоречивые эмоции, мешая соображать.

— Ты строгая, и умеешь добиться своего, когда надо, — обронил старший Морвейн, чем поверг меня в очередной виток нервных переживаний. Хорошо это или плохо?.. — Наслышан, как ты общаешься с лавочниками, когда они приходят на кухню. Тебя побаиваются, Яна. А почему тогда тушуешься в нашем присутствии? Откуда этот опущенный взгляд и сутулые плечи?

И снова его палец приласкал мою губу, вызвав совершенно неуместное желание облизнуться. Неожиданный вопрос Эрсанна сбил с толку, от прикосновения нежную кожу закололи сотни невидимых иголочек. Обрывки мыслей призраками метались в голове, и я уже не могла понять, чего же во мне больше — страха, волнения или замешательства. Все слишком плотно переплелось. Лорес же, позволив мне забрать руку, просто придерживал за талию, слава богу, не пытаясь больше ничего делать. Надеюсь, и не будет. Да что они, в самом деле, сговорились, окончательно вывести меня из равновесия? Что за вечер откровений, в самом деле?

Все, на что хватило, это отвести взгляд и пробормотать, чувствуя, как щекам становится горячо:

— Я всего лишь экономка, милорд… Вы мой начальник… И ваш сын…

— Считаешь, так надо выражать почтительность? — иронично улыбнулся Эрсанн. — Ты постоянно напряжена, Яна, в нашем присутствии, и в глазах у тебя настороженность, будто подвоха ожидаешь. Хотя мы ни разу не дали тебе повод опасаться нас. Что происходит?

И снова медленно провел пальцем по губе, еще на несколько миллиметров сократив между нами расстояние. Я вдруг осознала, как близко придвинулся Морвейн-старший, заметила огонек в глубине взгляда и моя растерянность усилилась в разы. Черт, как он все это заметил? Я думала, веду себя ровно и достаточно успешно скрываю собственную нервозность в их обществе. И, главное, а какое Эрсанну дело, как я себя чувствую в их с Лоресом присутствии? Я всего лишь экономка, попаданка. Дернула головой, высвободившись — видимо, Эрсанн не ожидал такой прыти, — и одновременно вскочила наконец с колен Лореса, почувствовав облегчение. Между нами теперь расстояние, если что, и можно привести растрепанные мысли и эмоции в порядок. После чего посмотрела в переносицу Эрсанна и как можно тверже ответила:

— Ничего не происходит, милорд. Я пытаюсь подстроиться под новые обстоятельства жизни, только и всего.

Надеюсь, прозвучало правдоподобно, тем более, не так уж сильно я и пошла против правды. Ответ Морвейна-старшего поверг в беспокойство, если не сказать больше.

— Ты боишься мужчин, — уверенно заявил Эрсанн, откинувшись на спинку кресла, его взгляд медленно пропутешествовал по мне, рождая нервную дрожь. — Пусть и взрослая женщина и давно не девственница. Яна, я хочу знать, почему ты испугалась действий Лореса, хотя тебе было приятно? — голос звучал требовательно, повелительно.

Я вскинула голову: а ты мой психолог, что ли? Или просто от скуки решил поизучать интересную диковинку, пришелицу из другого мира? А не буду подопытным кроликом, фигушки. Раскрывать душу перед незнакомым человеком, да еще и мужчиной, не намерена, даже если я — собственность этого мужчины.

— Я не испугалась, — отчеканила, сжав кулаки. — Но мне не нравится, когда ко мне пристают без моего согласия, да еще и малознакомые мужчины. Предпочитаю сама решать, с кем допускать близкие отношения.

Мало ли, что там Эрсанн надумал о том, что мне понравилось. Мог и ошибиться, между прочим. Страх и неуверенность незаметно улетучились, на первый план вышло глухое раздражение таким вторжением в мое личное пространство без моего разрешения. Наверное, сыграло то, что между нами теперь расстояние и я слегка пришла в себя.

— Во-о-от как, значит, — протянул Эрсанн, прикрыв глаза, и погладил губы пальцами. Я отчетливо расслышала в его голосе довольные нотки. — А мне нравится выказывать знаки внимания женщинам, которые привлекли мой интерес. Как и Лоресу. И еще, мне нравится видеть в своем доме не угрюмые лица, Яна, а нормальные, улыбающиеся. Перестань вести себя, как затравленный зверек, меня раздражает подобное поведение.

Из всей его тирады я уловила главное для себя — я привлекла каким-то невероятным образом его интерес и ухитрилась вызвать недовольство лорда только тем, что веду себя не так, как он привык видеть от окружающих. Вот уж улыбаться по щелчку пальцев я не собираюсь. Я поджала губы и метнула на невозмутимого Эрсанна хмурый взгляд.

— Уж простите, ситуация, в которой я оказалась, никак не способствует радостным улыбкам и хорошему настроению, — чуть не фыркнула, но сдержалась.

Да, знаю, почтительности в моих словах сейчас мало, но нечего лезть туда, куда их не просят. А именно, в мою нежно ранимую душу. Странный вообще разговор вышел, а как хорошо все начиналось — с обычного опроса моих знаний. И надо было Лоресу разыграть эту дурацкую комедию с придиркой и… указанием моего положения. И на коленки нечего меня усаживать было.

— Гордая, — обронил Лорес, и тоже слишком довольным тоном.

Да, гордая, и что? Если я собственность, так что, не имею права даже на гордость?

— Это плохо? — тихо обронила я, глядя в глаза младшему Морвейну.

Такие же, как у отца, глубокие, внимательные, изучающие, цвета вечернего летнего неба. И поза такая же, нога на ногу, локоть на ручке кресла, пальцы обхватили подбородок. Похожи, скорее, как старший и младший брат, а не отец с сыном. Красивые, чего кривить душой. Именно той породистой красотой, которую можно заметить на портретах знатных старинных родов. Не смазливые мордашки слащавых голливудских мальчиков, нет. Квадратные, гладко выбритые подбородки, прямые носы, четкие линии бровей, скул, твердые губы. У Эрсанна чуть больше морщин в уголках глаз и рта, и мудрости во взгляде. В глазах Лореса пляшут хитринки и ироничные искры. Фигуры у обоих подтянутые, наверняка тренируются где-нибудь, форму поддерживают. Наверняка куча поклонниц, и я удивлена, что старший до сих пор не женат снова, да и младший в холостяках подзадержался.

Пожалуй, впервые за все мое пребывание здесь я всерьез сравнивала отца и сына и… оба по-своему хороши. Зачем им совершенно обычная я? Спросить? А ответят ли?

— Смотря, для чего, — отозвался Эрсанн и резко сменил тему. — Неси смету вечера.

Фух, кажется, пронесло. Надеюсь, больше попыток поиграть в психологов не будет. Я поспешила выйти из библиотеки. Смета лежала в моем кабинете на первом этаже, рядом с моей комнаткой. Маленькая спальня с полуторной кроватью, шкафом и умывальной вполне отвечала моим скромным запросам об удобствах. Водопровод тоже нормальный был, горячая и холодная вода текла из кранов, к моему облегчению. Так, где эта смета? Я раскопала заветный листочек, исчерканный и с исправлениями и пометками, и ужаснулась: это черновик. Я планировала завтра утром переписать и подать Эрсанну к завтраку. Черт. В моих каракулях только я и разбиралась… Морвейн-старший аккуратист, любит порядок, недаром горничные не любили убираться в его покоях — вдруг что не так? И на столе у него тоже всегда чисто. Покосилась на художественный беспорядок у себя, вздохнула и нервно сглотнула. Делать нечего, придется предъявить, что есть. Буду по ходу дела объяснять, тем более меню еще не окончательно утверждено, с господином Дорбертом завтра еще обсудим.