Служебный роман для богини любви

Я выразительно кашлянула.

— Твой брат, — исправился Димитрий, — отбирает самых достойных.

— Да уж, — скривилась я. — Интересно девки пляшут… И долги растут. А люди лишены истинной любви, потому что кое-кто торгует стрелами и стреляет ими в воздух! Паршивец! И выдали нам стрел всего немного! По способностям, получается?

— По количеству возвращенных, — помрачнел Димитрий.

— Значит, из норм не выйти?

— Зачем же, — возразил он. — Если вернуть столько амулетов, сколько мы получили, количество стрел будет немного увеличено. Это как показатель, что мы справляемся.

— И что вы делали с предыдущими амулетами?

Димитрий и вовсе помрачнел.

— Уничтожали.

— А объясняли как.

— Издержками производства.

— Издержками производства! — фыркнула я. — Ну оно и неудивительно, что нам так мало выдают…

— Это ещё из-за архива может быть, — разоткровенничался он. — Потому что там на нас злятся. У нас бумажные дела в порядок не приведены, да и…

— Не приведены, говоришь, — ухмыльнулась я. — Ну ладно. Когда, ты говоришь, все купидоны явятся на слет?

Димитрий помрачнел, а потом кивнул в направлении окна, через которое можно было увидеть настоящую толпу мужчин и парней, облаченных по большей мере в крикливые розовые одеяния.

Я прекрасно понимала, что мне надо выбраться к той толпе, раздать разнарядки и наконец-то определить запланированное наказание. Димитрий переминался за моей спиной с ноги на ногу, ещё и ни с того ни с сего выдал:

— А говорят, что если долго работать так, как надо, и возвращать все амулеты по адресу, то крылья могут отрасти… Но в это никто не верит! Потому что ни у кого не отрастали…

— Потому что у меня не купидоны, а какое-то сборище клоунов, — грубо оборвала его я, решив, что больше всякую ерунду слушать не стану — довольно! — Ничего. Будете работать достойно, может, и крылья отрастите. А нет — всех уволю и наберу новый штат!

— Так это ж призвание надо…

— С такими призванными, как вы, можно пьяниц с улицы набрать и луки им в руки дать, и то чаще попадать будут, — грубо оборвала я его. — Ладно, пойдем.

Ждать от Димитрия, что он нормально исполнит роль сопроводителя и покажет мне, куда надо идти в этих путанных коридорах, было бы слишком наивно. Я на такую щедрость с его стороны совершенно не рассчитывала. Потому, взвесив все за и против, решила: полезу через окно!

Оконная рама поддалась со скрипом, но я помнила, что вчера один из купидонов прохлаждался у меня на подоконнике, значит, путь сей реален. И вправду, Канцелярия Любви размешалась на первом этаже, да ещё и фундамент у здания был не особо высоким. А уж как-то с высоты в полтора-два метра я спрыгну без проблем.

— Ты первый, — велела я Димитрию. — И без глупостей!

Купидон поморщился, но спорить со мной не решился. Вероятно, свежо было воспоминание о зубах вазона, сжавшихся на него руке. Все ещё косясь на растение, он с немалой охотой вскочил на подоконник и спрыгнул с него вниз, на зеленую траву. Я прихватила с собой стрелы и часть разнарядок, справедливо рассудив, что больше, чем есть стрел, все равно не понадобится. Заодно взяла и перечень провинившихся купидонов, надеясь, что Димитрий не солгал, называя их преступниками. Впрочем, нет, трахиандра бы меня предупредила.

А вазон, кажется, не собирался отказываться от собственных полномочий. Что-то затрещало, и рынка внезапно оторвалась от стола. Я наклонилась, чтобы посмотреть на неё, и обнаружила, что сквозь пластмассовое дно пробились корни растения. Трахиандра явно собиралась оказать свою посильную помощь в воспитании купидонов.

— Моя ты хорошая, — усмехнулась я, перенося её на подоконник. — Не прыгай сама, я тебя спущу.

Не задумываясь о возможных последствиях, я протянула руку. Крохотные змейки моментально потерлись о неё, едва сдерживая, кажется, ласковое урчание. Я улыбнулась и сама полезла вниз.

Сначала спрыгнула сама, потом переставила на землю вазон, а уже в самую последнюю очередь взяла стрелы, достаточно тяжелые, да разнарядки и направилась к купидонам. Те стояли, сгрудившись в одну толпу, и подозрительно косились на Димитрия. Что-то мне подсказывало, что он не успел ещё разоткровенничаться и сообщить о том, чем там занимался в моем кабинете.

Завидев трахиандру, бодро шагающую нога в ногу со мной (или корректнее будет сказать — корень в ногу?), купидон заметно побледнел и тяжело вздохнул. Он, кажется, осознал, что спасения не будет, и обреченно наблюдал за происходящим.

— День добрый, господа купидоны, — протянула я, окидывая их внимательным взглядом. — Полагаю, всем здесь присутствующим прекрасно известно, что в последнее время Канцелярия Любви функционирует не слишком исправно… А я совершенно не хочу, чтобы по какой-то отвратительной случайности наш отдел закрыли и вовсе. Димитрий сегодня утром проявил несказанную порядочность и, хоть и не без посторонней помощи, поведал мне о преступлениях, совершаемых здесь присутствующими. Но списки никуда пока что — пока что, заметьте! — я передавать не буду. Взамен надеюсь, что преступники и те, кто просто безответственно подходил к выполнению своих служебных обязанностей, исправятся. Иначе их ждет справедливое, достойное наказание.

Судя по тому, как скривились купидоны, справедливое наказание их пугало. Но я и так понимала, что приятного будет очень мало. Все же, нельзя столько лет нарушать закон и при этом никак не отплатить за содеянное. Я, конечно, не хотела брать на сея роль судьи, но понимала, что особого выбора-то у меня и нет.

— Сейчас я оглашу фамилии. Те, кого я назову, отходят в сторону. И делают это максимально быстро, потому что времени у нас в обрез.

Если этот списочек попадется на глаза любовному патрулю, я, как соучастница, отправлюсь вместе со своими подчиненными-купидонами за решетку. Если, конечно, тюрьма здесь — настолько же спокойное место, как и у меня в родном мире. А вдруг тут какие-то пытки? Или что-нибудь ещё похуже? Я ещё не натворила столько зла, чтобы загреметь за решетку.

По мере того, как я называла фамилии, отходившие в сторону купидоны всё больше и больше мрачнели. Очевидно, понимали, что в список попали сплошные преступники. Оставшиеся были по большей мере юнцами. Кто-то был все с теми же смешными крылышками, напоминавшими куриные, а вот были и другие, на вид — бескрылые, но я буквально чувствовала излучаемую ими силу.

Когда отбор был произведен, я со стопкой разнарядок двинулась к оставшимся купидонам. Выдавала по две, но под конец, когда приблизилась к последнему, совсем ещё мальчишке, обнаружила, что стрел у меня в руках осталось шесть.

— Этого, наверное, будет слишком много, — недоуменно протянула я. — Димитрий говорил, хорошо, если справляются с двумя…

— Но у меня ведь есть крылья! — воскликнул мальчишка. — Я справлюсь и с шестью!

И он, схватив все стрелы из моих рук и нужное количество разнарядок, расправил плечи.

За спиной вспыхнуло два белых, будто ангельских крыла.

9

Остальные купидоны косились на мальчишку с откровенной, плохо скрываемой завистью. Я и сама охнула, залюбовавшись белоснежными перьями. С такими крыльями действительно можно летать, и я не сомневалась в способностях этого мальчишки. Напротив, поймала себя на мысли, что он, наверное, единственный совершенно не испорченный из присутствующих здесь.