Служебный роман

– Ваш конструктор – обжора! А что вы пили?

– Хванчкару и боржом, – без запинки ответила Калугина.

– Вы же непьющая! – ехидно напомнил Новосельцев.

– От хорошего вина не откажусь!

– А что было после ресторана?

– Вы забываетесь, товарищ Новосельцев! – одернула подчиненного Калугина. – Положите лошадь, надорветесь!

– Это вас не касается!

– А как вы провели вчерашний вечер, Анатолий Ефремович? – спросила Калугина и спустилась со сцены в партер.

– Очень скромно. Домой ехал автобусом. Пришел, проверил уроки у старшего, он у меня во втором классе. Потом поиграл с обоими. Потом жена позвала нас всех ужинать!

– Вашу жену зовут Лиза? – язвительно спросила Калугина. – Она такая светленькая, с косой. Или у вас уже другая жена?

– Нет, та же!

– Я ее помню. Она у нас теперь не работает.

– Ушла в министерство, – подтвердил Новосельцев.

– Чем же она вас кормила? – поинтересовалась Калугина.

– Она у меня мастерица готовить. Был пирог с капустой, потом вареники с вишнями, а потом оладьи и компот, – вдохновенно сочинял Анатолий Ефремович.

– Это все на ужин? Вы тоже обжора!

– Да, я люблю домашнюю еду. Покупного и ресторанного я не ем!

– Бросьте лошадь, а то вы ее уроните..

– Она бронзовая, не разобьется! – Поднявшись на сцену, Новосельцев продолжал рассказ: – Потом мы уложили детей и пошли погулять. Лиза каждый вечер выводит меня гулять – это полезно для здоровья!

– А что было после прогулки?

– Вы забываетесь, товарищ Калугина! – Анатолий Ефремович поставил начальницу на место.

Калугина сдалась первой:

– Я знаю, что нет у вас никакой жены, Анатолий Ефремович! Почему вы все время врете?

– Беру пример с вас, Людмила Прокофьевна! – парировал Новосельцев. – Я понимаю, что нет у вас никакого авиаконструктора!

– Не фамильярничайте со мной! – вспылила Калугина. – Помните, что вы разговариваете с директором!

Будто в ответ на ее слова, Новосельцев внезапно, со страшным стуком, замертво упал на пол, не выпуская из рук статуи.

– Что с вами? – с деланным равнодушием спросила Людмила Прокофьевна, подозревая, что Новосельцев учинил очередную каверзу.

– Эта лошадь меня заездила! – простонал Анатолий Ефремович, не открывая глаз.

– Перестаньте симулировать! – все так же хладнокровно сказала Калугина. – Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью!..

Новосельцев попытался подняться с пола и снова упал.

– Вам на самом деле плохо? – на этот раз участливо спросила Калугина.

Новосельцев не отвечал. Калугина забеспокоилась и наклонилась над Анатолием Ефремовичем:

– Вы без сознания?

– Лошадь цела? – слабым голосом протянул Новосельцев, которому общественное поручение было дороже собственного здоровья.

– Лошадь-то цела, а вы?

Новосельцев ощупал голову:

– Вот тут, кажется, шишка...

– Надо приложить холодное!

Калугина подбежала к столу, достала из сумки носовой платок, смочила его водой из графина, вернулась к Новосельцеву, снова склонилась над ним, бережно подняла его голову и приложила платок.

– Зачем вы занимаетесь мною лично? – сказал ушибленный, но зловредный Новосельцев. – Поручите меня кому-нибудь!

– Когда вы перестанете видеть во мне только директора? – с досадой поморщилась Людмила Прокофьевна.

– Никогда! – стойко ответил поверженный и тут же жалобно добавил: – Товарищ директор, дайте попить!

Калугина вновь бросилась к столу, схватила стакан, налила в него воду.

Но в этот момент в зал решительными шагами вошла Шура. Как ни в чем не бывало переступила через Новосельцева и подошла к Калугиной.

– Людмила Прокофьевна! Умер Бубликов! – скорбно сообщила Шура.

– Какой ужас! – воскликнула Калугина.

– Он же такой здоровый, никогда не болел! – подал реплику Новосельцев, не поднимаясь с пола.

– От чего он умер? – спросила Калугина.

– Я еще не выяснила. Людмила Прокофьевна, с вас пятьдесят копеек, на венки.

Калугина полезла в сумочку, достала деньги.

– Надо вывесить в вестибюле портрет!

– Будет сделано! – кивнула Шура. – Распишитесь!

Калугина расписалась в ведомости.

Шура наклонилась над Новосельцевым, который по-прежнему лежал на полу.

– Новосельцев, с вас пятьдесят копеек! Почему вы не убрали лошадь в шкаф?

– До шкафа я еще не доскакал!

Новосельцев медленно поднялся с пола, поволок лошадь к шкафу и запихнул внутрь.

– Свяжитесь с семьей! – грустно распорядилась Людмила Прокофьевна.

– Будет сделано! – И Шура покинула зал.

Новосельцев взял из рук Калугиной стакан, который она еще держала, и выпил.

– Вы-то как себя сейчас чувствуете, Анатолий Ефремович?

– По сравнению с Бубликовым неплохо... – печально пошутил Новосельцев.

Но в этот момент в зал, как неумолимый рок, вошла тройка в темно-серых халатах. При виде огромного количества стульев председатель комиссии несколько оторопел.

– Да, здесь придется попотеть! – заявил мужчина своим подручным женского пола.

В приемной Новосельцев столкнулся с Самохваловым.

Тот понизил голос:

– Что это ты к ней зачастил? Внедряешь в жизнь мой план?

– Нет, выполнял общественное поручение. Кстати, Юра, ты с ней говорил о моем назначении?

– Понимаешь... – Самохвалов замялся. – Как-то не было случая... подходящего. Но я с ней обязательно поговорю...

– Лучше не стоит, – остановил его Новосельцев. – Пусть остается по-старому. Не хочу я этой должности!..

И Новосельцев отправился к своему рабочему месту.

– Если Людмила Прокофьевна спросит – я в министерстве... – передал Верочке Самохвалов и тоже ушел.

– Знаешь, Бубликов скончался... – сообщил Новосельцев Ольге Петровне и сел за стол.

– Смотри, плохой человек, а помер! – после некоторой паузы сказала Ольга Петровна.

– Смерти я никому не желаю! – вздохнул Анатолий Ефремович.

По дороге к себе в кабинет Калугина попросила секретаршу:

– Вера, пригласите ко мне Юрия Григорьевича!