Служебный роман

Ольга Петровна держалась из последних сил.

– Зачем он давал вам их читать? Посмеяться хотел надо мной?

– Что вы! Ему не до смеха, – возразила Шура. – Он консультировался со мной, как вам помочь.

– Не сомневаюсь, что вы дали ему хороший совет, – мертвым голосом сказала Ольга Петровна.

Неподалеку появился Новосельцев. При виде его Шура бросилась спасаться бегством. Новосельцев брезгливо посмотрел ей вслед, а потом перевел сочувствующий взгляд на Ольгу Петровну.

Та сидела не двигаясь, как бы окаменев. Только слезы лились по ее лицу.

Моей душе покоя нет, —весь день я жду кого-то.Без сна встречаю я рассвет,и все из-за кого-то.Со мною нет кого-то,ах, где найти кого-то...Могу весь мир я обойти,чтобы найти кого-то.О вы, хранящие любовь,неведомые силы,пусть невредим вернется вновько мне мой кто-то милый.Но нет со мной кого-то.Мне грустно отчего-то.Клянусь, я все бы отдалана свете для кого-то... [3]

3

Стихи Р. Бернса.

Калугина хлопотала на кухне, готовясь к приходу гостей, вернее, гостя, – жарила, парила, пекла.

Стол был накрыт на две персоны. Хозяйка взглянула на себя в зеркало и бросилась переодеваться.

В это же время Новосельцев шел по улице, разглядывая номера домов. Отыскав нужный дом, он вошел в подъезд.

Выйдя из лифта, остановился перед квартирой № 87. В руках у Анатолия Ефремовича находилась коробка конфет. Новосельцев позвонил в дверь. Полуодетая Калугина подбежала к двери и посмотрела в глазок. Отперла замок, а сама метнулась в ванную комнату. На пороге ванной она крикнула:

– Входите, открыто! – И быстро захлопнула за собой дверь.

Новосельцев вошел в прихожую и огляделся. Видно было, что он здесь впервые.

– Анатолий Ефремович, это вы? – послышался из ванной голос Людмилы Прокофьевны.

– Это я!

– Раздевайтесь и проходите в комнату! – любезно пригласил Новосельцева голос хозяйки. – Я сейчас!

Новосельцев снял пальто, повесил его и прошел в комнату. И принялся разглядывать жилье начальницы.

– Присаживайтесь, я сейчас! – невидимая Калугина продолжала руководить гостем.

– Вы не беспокойтесь, Людмила Прокофьевна, – сказал, усаживаясь в кресло, Новосельцев.

– Чувствуйте себя как дома. Я уже скоро.

И действительно, через несколько мгновений отворилась дверь и на пороге появилась Калугина.

Новосельцев вскочил и замер.

Людмилу Прокофьевну невозможно было узнать. Уроки Верочки не пропали даром. Калугина причесалась у модного парикмахера, на ней платье с блестками и «шузы» на высоком каблуке и с перепонкой. Калугина чувствовала себя неловко и, хоть явно похорошела, от этой неловкости, от того, что на ней все новое и непривычное, выглядела чуточку нелепой.

– Что же вы молчите? Мне это не идет? Мне не надо было всего этого надевать? – волновалась Людмила Прокофьевна. – Я выгляжу смешной, да? Ну, скажите что-нибудь! Если это безвкусно, я могу переодеться. Я, конечно, не умею всего этого носить... и прическа ужасная, верно?

Обалдевший Новосельцев наконец-то заговорил:

– Людмила Прокофьевна, вы красавица!

– Вам правда нравится? – Калугина была смущена, и это смущение ей шло.

– Очень! – искренне воскликнул Анатолий Ефремович.

Калугина, все еще смущаясь, подошла к столу:

– Садитесь, Анатолий Ефремович, будем ужинать!

Новосельцев тоже очень стеснялся.

– Большое спасибо... – Он подождал, пока села Калугина, и тоже опустился на стул. – Можно вам налить вина?

– Можно. Большое спасибо.

Новосельцев открыл бутылку и разлил вино по бокалам.

– За что будем пить? – спросил он и сам придумал: – Чтобы все были здоровы!

– Да, это прекрасный тост! – проникновенно согласилась Калугина.

Новосельцев и Калугина пригубили бокалы.

– Вы возьмите вот эту рыбу, она очень вкусная, – предложила Людмила Прокофьевна.

– Большое спасибо.

– И салат попробуйте!

– Большое спасибо, – изблагодарился гость. – А вам положить?

– Большое спасибо, – теперь настала очередь Калугиной благодарить гостя.

– Рыбу? – угощал Новосельцев.

– Спасибо.

– И салат?

– Спасибо большое!

Хозяйка и гость взглянули друг на друга и засмеялись.

Новосельцев осмелел:

– Вы знаете, Людмила Прокофьевна, я записался к вам на прием. На эту среду все было занято, и Верочка записала меня на следующую.

– А зачем?

– По личному делу.

– Но зачем же ждать следующей среды, мы можем решить этот вопрос сейчас, – преодолевая служебную интонацию, гостеприимно сказала Калугина.

– Вы так думаете? – Новосельцев был не уверен в этом.

– Я в этом убеждена. – Калугиной было нелегко избавиться от директорской безапелляционности.

– Видите ли, я, когда к вам шел, я думал о том, что мне надо с вами серьезно поговорить... но только вот не знаю, с чего начать?

– Начните с главного, – улыбнулась Людмила Прокофьевна.

Новосельцев опустил глаза:

– У меня к вам предложение...

– Рационализаторское? – полюбопытствовала Калугина.

– В некотором роде... – неопределенно промямлил Анатолий Ефремович.

Но тут зазвонил телефон. Калугина дотянулась до соседнего столика, где стоял аппарат, и сняла трубку:

– Алло!

Звонили из квартиры Новосельцева.

– Позовите, пожалуйста, папу... его зовут Анатолий Ефремович, – сказал Вова, перемазанный зеленой краской.

– Анатолий Ефремович, это вас! – удивилась Людмила Прокофьевна и передала трубку.

– Понимаете, у меня дети остались сегодня одни. Бабушка заболела, и Ксана, это моя сестра, забрала бабушку к себе, – оправдывался Новосельцев. – И я оставил детям ваш телефон, на всякий случай. Понимаете, они одни... Вообще-то у меня дети очень спокойные... вы не сердитесь?

– Что вы!

– Вова, это ты? Что случилось? – спросил в трубку Новосельцев.

На другом конце провода зеленый Вова бодро ответил: