Служить и защищаться

Келе подскочил на широкой лавке, которая служила ему постелью. Неужто ему досталась безумная хозяйка? Что теперь делать? Келеах осторожно поднялся со своего ложа и, стараясь двигаться бесшумно, прокрался в хозяйскую спальню. Как и все дроу, он превосходно видел в темноте.

Его хозяйка в измятой форменной одежде сидела на полу. Волосы Элины были растрёпаны, а широко раскрытые глаза глядели куда-то… В недоступное другим место. На висках волосы были влажны от пота, но Элина этого не замечала. Как ни старался Келе подражать воинам, Элина сразу услышала его шаги. Наверное, влияние Рэйшена сказалось…

— Пахнет гарью… Дым… — хрипло сказала она. — Принюхайся, у тебя чутьё получше. Мы горим?

Келе послушно принюхался. Ничего. Элина заставила его осмотреть все углы. Ничего. Она всё-таки безумна?

— Это сон, — по-прежнему хрипло пробормотала Элина. — Просто сон.

Келе немного успокоился. Дурные сны — ещё не признак безумия.

— Принести воды? — вежливо предложил раб.

— Не надо. Может, есть чиазовые палочки?

— Зачем?!

— Курить. Или этой штуки сыпучей гномской, как же её…

— Фасах-трава…

Келе приуныл. Если хозяйка плотно сидит на наркотиках, ничего хорошего это ему не сулит. Впрочем, тогда понятны и дурные сны, и приступы звериной жестокости.

— Фасах-трава вызывает видения, — еле слышно вымолвил Келе.

— Тогда не надо. Видений мне и своих хватает…

Келе видел, как дрожат руки у Элины. Ночные кошмары, конечно, могут случиться из-за тяжёлых переживаний. А Келе как раз знал средство от дурных снов — это была его "специализация".

— Позволь мне, — мягким вкрадчивым голосом проговорил он, протягивая руку к Элининому плечу.

— Позволить что? — Элина успела отвыкнуть от ужасных видений, в которых заживо горели её друзья, и сейчас была оглушена и растеряна.

— Я знаю, как помочь тебе, — голос Келе звучал успокаивающе, — просто позволь… Надо снять тесную одежду, она же душит тебя… А потом я разомну тебе спину…

Элина молча кивнула. Мысли её витали где-то далеко, но эта рассеянность и была нужна Келе. Его ловкие руки гладили, разминали, ласкали… Наконец он решился оттянуть рубашку на Элинином плече и коснуться губами белой кожи. Элина сразу же по-кошачьи извернулась и внимательно глянула на Келе. Он испуганно отпрянул.

— Если я делаю что-то не так, — торопливо заговорил раб, — ты только скажи, я многое умею, надеюсь, что смогу угодить тебе…

— А чего ты отпрыгнул? — фыркнула в темноте Элина. — Я такая уродливая?

— Нет, конечно! — Келе был искренне возмущен.

— Значит, ты решил, что я брошусь на тебя с руганью и кулаками?

— Если бы с кулаками, — прошептал Келе и почувствовал, как помрачнела его хозяйка.

— Келе, давай проговорим одну вещь раз и навсегда, — это была прежняя Элина, а не та, что в прострации глядела куда-то во тьму. — Я не люблю терпеть и причинять боль, особенно в постели. Ты ведь к этому вёл, так? Растирания, расслабление, все дела… А сам-то ты считаешь, что я так легко режу и стреляю в окружающих?

Келе и вправду так думал. А ещё он думал, что совсем не понимает эту женщину, умудрился как-то разозлить её, и теперь неизвестно, чем для него эта история закончится.

— Нет, Келе… То, что случилось в подземельях твоего клана… Я бы хотела, чтобы этого не было. Я вовсе собой не горжусь.

"А могла бы". Келе, повинуясь какому-то порыву, непонятному ему самому, обнял свою хозяйку и прижал её к груди.

— Придушишь меня! — Элина засмеялась, и от её смеха и тёплого дыхания Келе стало щекотно. — Мы же договорились: никаких плёток, ножей, кулаков и…

Она не договорила, потому что Келе приник к её губам. "Дроу же не любят целоваться", — подумала Элина, запуская обе руки в неровно обрезанные волосы раба. А потом попросту отбросила все мысли.

Позже, когда они лежали на скомканной простыне, Келе думал о том, что оказывается, вот каково это, когда не нужно всё время быть начеку, чтобы уловить неудовольствие или даже гнев хозяев. Когда страх выпускает из своих удушающих объятий, и тебя не будут колоть, обжигать или щипать до синяков. Счастливый Рэйшен! Он мог каждую ночь… Впрочем, нет! Рэйшен оказался слишком глуп, чтобы оценить такую хозяйку и всё, что она предлагает. Настала очередь Келе побыть счастливым.

Он блаженно улыбнулся. Элина лежала, уткнувшись лицом куда-то в его рёбра, и он чувствовал её тёплое ровное дыхание. Пусть Рэйшен бесится сколько угодно, его место теперь при конюшнях.

Келеах выспался днём, и теперь он просто наслаждался покоем и безопасностью.

— Чего не спишь? Днём так хорошо выспался? — неожиданно спросила Элина, и её голос был вовсе не сонным. — Да что ж ты такой дёрганый?! Я же сказала, что не собираюсь бить тебя…

В доказательство своих добрых намерений Элина нежно погладила дроу вдоль бока. Смысл таких жестов Келе понимал: он откликнулся на ласку хозяйки и послужил ей, как только мог. Только тогда Элина заснула, и — Келе не солгал — ей больше ничего не снилось.

Глава 20

Эту ночь провести спокойно не удалось. Незадолго до рассвета в дверь постучали. Ухо Келе невольно дёрнулось, но он продолжал лежать неподвижно, чтобы не тревожить хозяйский сон. Стук в дверь повторился, на этот раз громче и настойчивее. Из-за двери послышался жалобный голос:

— Дара Элина, открой, меня, кажется, отравили!

Келеах не ожидал такой прыти от невысокой пухленькой женщины. Элина подскочила, одним движением переметнула тело через своего раба, больно упёршись локтем ему в живот, и принялась торопливо натягивать одежду.

— Это Руфус, — негромко сообщил Келе, потирая живот, — и его голос не похож на голос отравленного.

— Яды бывают разные, — хриплым от сна голосом ответила Элина.

Заправив рубашку в штаны, Элина поспешила отпереть дверь. Келеах тоже одевался, но, глянув на рубаху, лишь покачал головой и отложил рубаху в сторону. Зато он догадался зажечь фонарь, и при свете Элина рассмотрела бледное, перекошенное от страха лицо баронского сынка. Умирающим он и впрямь не выглядел, но что его так напугало?

— О, Рэйшен, — обрадовано проговорил Руфус, завидев дроу, — так вы помирились… Ой, извини, Келе, не сразу тебя узнал.

Элина недовольно нахмурилась при виде голого торса раба. Что за фокусы?

— Давай, Руфус, выкладывай, что произошло. С чего ты взял, что тебя отравили?

Руфус уселся поудобнее, не дожидаясь разрешения, и брякнул:

— Это Гвенедд. Она дала мне выпить какое-то снадобье.

Элина думала, что удивить её трудно, но Руфусу это удалось. Она опустилась на стул, заботливо подставленный Келе, махнла тому рукой, чтобы он тоже садился, и спросила: