СЛВ - 3

— Договорились! — мгновенно отреагировал тот на мои условия. — Жди нас вечером!

Я кивнул в ответ, сунул ему пятерню на прощание и направился к выходу, чтобы избежать ещё каких-нибудь лишних вопросов и договорённостей. Вовка вышел вслед, закрыл за собой дверь и пошёл ремонтироваться дальше, но я видел, что ему сейчас совсем не до состояния стен и потолков, мыслями он витал где-то далеко отсюда, скорее всего, на борту нашей «Ласточки», рядом с гномским чудо-граммофоном.

Я лишь довольно хмыкнул и прибавил шагу, пробираясь к выходу в самом боевом и победном настроении. Жизнь уже не казалась, она прямо стала для меня много легче и веселей, и немудрено, с такой-то магической поддержкой. Сейчас Виктор Михалыча ещё облагодетельствую одной левой, да и пойду или геройствовать дальше, или пожинать плоды своих подвигов, большой разницы между тем и этим большой нет.

Я начинал входить во вкус, и даже сам не заметил, как мои шаги стали более уверенными и лёгкими, и ведь некому было спросить у меня в тот момент, а в чём это ты так уверен, чему это ты так радуешься, дубина?

Глава 13, в которой Артём понимает, что не всё в этом мире магия

Я выскочил на угол перекрёстка перед музыкальным магазином и, довольно улыбаясь, посмотрел на дело рук своих. Конечно, здание не сверкало первозданной красотой, но вот вся лепная и расписная штукатурка на главном фасаде, например, улеглась на своё место. А на остальные три стены плюнуть и растереть, сами сделают, не маленькие. И будет ещё лучше, чем раньше, в этом я был уверен на все сто. Во второй раз всегда лучше получается.

В этот момент звонко протренькали двенадцать быстрых ударов мои наручные часы с боем и репетиром — ещё одно механическое гномское чудо и я, спохватившись, развернулся и быстрым шагом направился по указанному адресу, к Виктор Михалычу в гости. Две-три минуты опоздания — ничего страшного, конечно, но лучше бы их не было.

Указанный в записке дом искать не пришлось, я и так знал, где он находится, и от этого даже срезал путь через дворы и палисадники, никого не встретив, слава богу, на своём пути. Пробежать мимо знакомого будет верхом неприличия, а учитывая, что я тут человек залётный, в меня тут же постараются вцепиться, чтобы узнать последние известия.

На крылечке, кстати, меня уже ждали. Там стояли и курили Виктор Михалыч с незнакомым мне, но очень похожим на моего учителя молодым мужиком. Родственное сходство угадывалось явственно, и даже основательно разбитое лицо этого самого мужика опознанию не мешало. Единственно, был он очень уж здоров и по-крестьянски крепок, но я вспомнил, что приехали они с женой за помощью вроде бы из какой-то деревни, так что ничего странного. Мужик находился в глубоком волнении, там боролся извечный хуторской скепсис с нешуточной надеждой, и он первым заметил меня, единственного прохожего на улице, настороженно впившись взглядом мне в глаза.

Мне пришлось успокаивающе помахать ему рукой, мол, я это, я, тот самый гость, не переживай ты так на всю улицу, и прибавить ходу.

— Алексей, — рукопожатие его было очень крепким, чего я, кстати, не любил, и никогда по рукопожатию никаких выводов о знакомящихся со мною людях не делал. Просто попались мне как-то на жизненном пути два конкретных мудака, очень крепко, по-мужски, жмущие руки всем встречным-поперечным, и разбили они мне тем самым очередной жизненный стереотип. Ну, хоть за это спасибо.

— Артём, — представился я, выдернув руку из захвата, — очень приятно!

Мы обнялись с Виктор Михалычем, перекинулись парой приветственных фраз, но в дом заходить не спешили, потому что он только-только раскурил свою трубку.

— Три минуты ничего не решают, — успокоил он своего нервничающего родственника, — я отдохну немного, а вы хоть познакомитесь нормально.

— А ты точно доктор? Или ты маг? — с ходу взял быка за рога тот, по своему истолковав слова Виктор Михалыча. — Точно поможешь?

— Не доктор, — не стал врать я, потому что был слишком уверен в своих силах, — но помогу. Давай для разгона морду лица тебе поправлю, вот и проверишь на себе.

Тот не стал кочевряжиться, по достоинству оценив предложение, и уселся на лавочку перед дверью, повинуясь моим жестам.

— Кто это тебя так? — я хотел немного отвлечь его от настороженного наблюдения за моими действиями и немного перестарался, наступил, как говорится, на больную мозоль. Виктор Михалыч обидно хохотнул, Алексей сморщился, но начал рассказывать, не обращая уже на меня внимания.

— Сухой закон у вас ввели, — обстоятельно, по-деревенски, начал он. — А я и не знал! Три дня же назад мы приехали, уже после всего! Виктор Михалыч-то нас в доме своём поселил, а про это не сказал! А я чего-то так устал от поездки, что, натурально, выпил немного. А хлеба в доме нет! А я без него не могу, вот и вышел купить, на свою голову!

— Игорь Станиславович действует немного нестандартными методами, — просветил меня Виктор Михайлович, когда его племянник умолк, заново переживая уличное поражение. — Контроль за выполнением сухого закона возложили на местную шпану, больше не на кого было. На подростков четырнадцати-семнадцати лет, в основном. С одной стороны, делом их заняли, чувство причастности к произошедшему в городе привили. С другой стороны, такого я ещё не видел. Строго предупредили, правда, чтобы без увечий и без смертоубийств, старшие за ними следили, с этой стороны обошлось. Но недовольных, вот как Алексей, было много, до сих пор мне жалуются.

— Шакалята мелкие! — злобно сплюнул племянник, подняв на меня уже не украшенные бланшами глаза. — Толпой накинулись, да всё сзади били! По спине да по ногам! Если бы их чуть поменьше было, я бы их там разорвал, поганцев! А так к одному развернёшься, другой сзади бьёт! И прыткие все такие, вёрткие, фиг поймаешь!

— Никакого уважения к старшим, — на автомате посочувствовал я ему, занимаясь делом. Закончив с глазами, я перешёл к носу и ушам, повреждения на которых немного не стыковались со словами Алексея о том, что били в основном сзади. — Ну что за город такой, в самом деле! И хорошо, кстати, что никого не поймал. А то вынимали бы тебе сейчас нож из ляжки.

— Посмейся ещё, ага, — недовольно зыркнул на меня тот, уловив немного издевательские нотки в моём сочувствии. — Слава богу, здоровья у меня хватило. Как начинают сильнее бить, я на корточки сажусь, голову руками закрываю, они друг другу мешать начинают и пробить не могут. Как чуть затихнут, я с низкого старта к дому рву, пока не догонят и снова бить по ногам не начнут. Тогда я снова на корточки сажусь. Так до дома и шли, и хрен кто помог! А самое обидное то, что бьют, сволочи, и одновременно мне морали читают, о вреде пьянства! Хлеба, правда, каравай мой с собой притащили и на лавочку вот положили, не грязный, ничего, тут уважительно обошлись. И не ограбили, и не вытащили ничего, хотя деньги у меня с собой были.

— Чисто воспитательная акция, — подтвердил и Виктор Михайлович. — В первый день всех завсегдатаев самых грязных шашлычных обработали, вот уж к кому у меня сочувствия нет совсем. Те, кстати, опасность поняли, за ножи хвататься даже и не думали, сразу на попятную пошли. Во второй и третий день улицы шерстили, а потом и во дворы заходить начали. Я, конечно, не в восторге от методов нового мэра, но результат есть, и с нашим населением, вынужден признать, ничего другого так быстро и действенно сработать в принципе бы не смогло. Наверное, показательные воспитательные расстрелы могли бы ещё выручить, но это уже слишком, как по мне.