СЛВ - 3

Траин нелюдимо кивнул, он ещё пытался бороться с мерзкой магией, но всё же, помедлив, начал нас просвещать, для начала представившись по всей форме.

И оказалось, что очень нам с ним повезло, да и вся эта сладко спящая команда гномов была не просто так, а из того самого Раргрима, в который мы и стремились. Прошлая смена была, правда что, простые дружинники из захудалого рода, а вот они нет, хоть и косили под таких же. И надо сказать, у них получилось, ведь не то что я, а даже и Арчи ничего не заподозрил. Были они из охраняющих секреты всего гномского народа и саламандр, была у них, оказывается, и такая организация.

Мы переглянулись друг с другом, я сокрушённо, маг же досадливо поморщился, и продолжили слушать обстоятельно рассказывающего гнома. Траин говорил и говорил с нами, как с равными себе, как с сослуживцами, пытаясь донести до нас происходящее во всех деталях.

Оказывается, Раргрим этот, хоть и переполнен тайн да чудес, но всё же он лишь затычка на поверхности для по-настоящему секретных мест. Много их под горами разбросано, да мало кто о них знает. Где-то прикрыто, допустим, такое место каким-нибудь складом стратегического запаса железной руды, нафиг никому не нужной и от этого неинтересной, да и сидит там, допустим, какой-нибудь сволочной дед из одиноких, сбрендивший напоказ на почве своего вынужденного отшельничества и застарелого алкоголизма. Сидит и не пускает никого в свой покрытый ржавой пылью склад, подозрения это не вызывает, и что, допустим, иногда к нему гости такие же приходят, так это тоже никому неинтересно, ибо украсть там нечего при всём желании.

Наше же место, про которое речь идёт, находится тут недалеко, километров сто западнее и километра полтора вглубь. Ну, это если от поверхности считать, вглубь, а так оно даже и выше находится, чем мы сейчас сидим. Горы же. И находится там, для всех остальных, особо охраняемый объект — казначейство гномов, алмазные, золотые, да пробирные палаты. Ещё мер и весов, где эталоны хранят. Чужие там не ходят, да и своих не шибко-то привечают. За излишнее любопытство в тех местах враз улететь можно на нижние уровни лет на пять, на работы, способствующие просветлению, а то и на все десять.

Потому тайнами там опутано всё, разговоры по душам не приветствуются, пивных нет, и гномы в соседних отнорках не то, что не знают, что же именно их соседи охраняют, а даже и знать не хотят, ибо чревато.

То же место, что нам нужно, стоит наособицу, и прикрыто оно хоть и не самым большим числом хирдманов, зато самыми злыми и умелыми из них, и точно знающими, что же именно они защищают. А вот он, Траин, не знает. Знает лишь, что никто, ни с какими бумагами, ни с какими полномочиями, пропущен туда никогда не будет, кроме членов этой самой охранной дружины. Даже если весь Совет Семнадцати Старших Родов туда заявится, то там же и ляжет, ибо таков закон.

Но попасть туда можно, если одна из саламандр, за тайной дверью обитающих, изволит явить такое желание, и это единственный способ, других нет. И именно таким способом туда попал один эльф сволочной, злокозненный, именем Даэрон, чтоб ему ни дна, ни покрышки. И ведь в сомнениях была та саламандра, что его впустила, но впустила же! Он, Траин, тогда сопровождал этого эльфа из застенков, в которые его посадили было, поймав в горах. Его команда, кстати, и поймала на свою голову, а надо было удавить этого утырка по-тихой, да и дело с концом!

Но саламандра высказалась очень туманно что-то о Древнем Законе, запрещающем вставать на пути у ищущих силы, и отворила, на свою голову, перед этим Даэроном двери тайные. Юркой крысой шмыгнул вслед за ней эльф чумной, злокозненный, и мало в нём было достоинства, корёжило его просто от соседства со светлой саламандрой, это Траин запомнил. Запомнил и подумал, что не будет толку, и ведь оказался прав!

У самых старших саламандр, из тех, что из под горы уже и не выходят, чтобы вы знали, свет такой, что и не передать! Если мало в твоей душе злобы и подлости, если ты нормальный, средний человек, то выносить ты его будешь, конечно, но с превеликим почтением, ибо опасный он, хоть и добрый! Тут как с электричеством — при всей его полезности не будешь же ты жить в трансформаторной будке, опасно это! Но некоторые, из особо просветлённых, дурачки блаженные, ещё старые да малые, утверждают, что он ласковый, вреда причинить правильному человеку не может, и Траин склонен им верить. Хотя вот сам он в детстве не сподобился посмотреть и прочувствовать, а потому утверждать точно не берётся, хоть и верит в это всей душой.

Другим же, некоторым, от этого света туго. Понимают они, что сей свет добро есть, но не могут к нему приблизиться, жжёт он их и заставляет мучиться. Но не тело, нет, а вот просто выплывают из памяти моменты всякие, которые забыть надо бы, и от того депрессия возникает, но это если далеко от саламандр ходишь и сей свет чуть видишь. А вот если близко, то тут могут быть разные варианты, вплоть до самых печальных, и не только для разума, но и для тела.

Вот почему, думаете, и золотой запас весь там лежит, то есть лежал до недавних пор, об этом ещё расскажу, а самих банкиров, хозяев торговых домов, сюда на и аркане не затащишь, а? Вот то-то же! Сюда тем, кто золоту поклоняется, путь заказан, здесь те, кто себе другой путь выбрали, живут и работают, понятно вам?

И охрана здесь оттого самая лучшая, что нет в их душе подлости, и ясен их путь. Это ведь даже не охрана, это братство подгорное, а охрана это так, сопутствующая услуга, чтобы было, на что жить. Хозрасчёт и самоокупаемость, без этого у них, гномов, никак! Случаев предательства за всю историю не было ни одного и не предвидится в будущем, при таких-то условиях! Может быть, через много лет, и Траин сподобится, примут его в такую дружину, а пока ему до этого хотя бы дожить надо и не застрелиться сегодня по итогам нашего разговора.

— Не застрелишься, — не выдержав, перебил его я. Влез прежде всего потому, что ясно видел, это были не простые слова, и следил внимательно Траин за тем, что говорит, безучастно про себя наметив некую границу в откровениях своих, за которой и таилась для него пропасть небытия. И боялся он больше не самой смерти, хотя и смерти тоже, боялся он бесчестия пуще всего. Умереть опозоренным — вот чего он не желал, и вот от чего в душе его было мрачно и пусто от маетной безнадёги. — Не застрелишься, и не мечтай! Нас сюда, если хочешь знать, ваши старшие саламандры и пригласили, Даэрона этого самого ловить.

— Да ладно, — он мне не верил, и я это тоже видел. — А чего таким способом-то, почему именно через задницу надо было?

— В большом мире полный бардак творится, — влез в разговор Арчи, занявшись любимым делом. А любил он больше всего убеждать и делать из всех встречных-поперечных своих союзников. — Знаешь об этом, нет?

Траин неопределённо пожал плечами, и маг продолжил его убалтывать, при этом очень чутко, не подавая виду, и строя из себя не рубаху-парня, как обычно, а делового и занятого человека, следя за состоянием гнома и пытаясь выйти с ним на одну волну.

— Сцепились с церковью, а до этого и с друг другом все, кому не лень. А уж про то, что в Белорецкое княжество три саламандры отправились, ты ведь не можешь не знать, правда? — гном утвердительно кивнул, и Арчи продолжил разливаться соловьём, делая это с самым серьёзным видом, будто деньги считал, как того Траин подспудно и хотел, ведь именно такому Арчи гном только и мог доверять. — Много чего там было, но всё рассказать не могу, не наши секреты, сам понимать должен!

Траин ещё раз, уже одобрительно, кивнул, и маг вдруг ткнул в меня пальцем: