Смарагд, или Жаркое лето 2010-го
Шрифт:
Пророчество.
В сумерках раннего летнего утра через ворота западной сторожевой башни выехали из Киева двое всадников – княжеский сотник Блуд на боевом скакуне и слуга князя Ярополка, молодой копейщик Варяжко на низкорослой лошадке. Стражники, ворча и зевая, загремели засовами, запирая за ними тяжелые кованые ворота. Всадники прогремели по деревянному мосту через глубокий ров, выехали на тракт и повернули налево.
Всю дорогу до леса сотник то оглядывался и пускал коня в галоп, будто за ним кто-то гнался, и копейщик едва поспевал за ним, то останавливался, выхватывал из-за пояса булаву и боевой топор и начинал вертеться вокруг себя, словно
Прикрываясь ладонью, сотник поискал глазами безопасный спуск. Не найдя, сплюнул в сердцах и пустил коня шагом – по-над яром, по самому краю обрыва. Копейщик поднял кверху свою тяжелую длинную пику, поставил торчком у седла и осторожно двинулся следом…
Было уже далеко за полдень, когда, после долгих блужданий, всадники в очередной раз остановились. Сотник спешился, бросил поводья копейщику и начал спускаться, оступаясь и соскальзывая, цепляясь за кусты и крепкие корни деревьев…
На крутизне, среди нор быстрокрылых стрижей, притаилась пещера колдуньи. Прямо над ней росла-изгибалась береза, и нависали косматые травы. Куст бузины перед входом загораживал пещеру от любопытных с реки. На небольшом пятачке между бузиной и пещерой стояла на камне хозяйка – колдунья Калуша. Лицо и руки у нее были раскрашены охрой. На ритуальных одеждах покоились длинные косы. В них были вплетены знаки силы и амулеты – орлиные перья, волчьи хвосты и мелкие звериные кости. На голове у колдуньи красовался обруч с тонкими ветвистыми оленьими рогами. Неподвижная словно засохшее дерево, она пристально следила за полетом птиц, опираясь на посох.
Запыхавшийся сотник остановился на склоне, рядом с кривой березой, оперся локтем о толстую ветку, вытер лицо. Отдышавшись, он хотел было двинуться дальше, да тут услыхал у себя под ногами как из-под земли:
– Будет дождь!
Он вздрогнул от неожиданности, потерял равновесие и, гремя доспехами и оружием, скатился под ноги колдуньи.
– Повезло тебе, а мог бы и вниз улететь, – сказала колдунья с усмешкой и легонько ткнула упавшего посохом. – Ты чего, воевать тут собрался? Вставай уже, Блуд!
Сотник поднялся, стряхнул с себя пыль, поправил меч с кинжалом на перевязи, подобрал булаву и топор и заткнул их за пояс. Поглядел на колдунью.
– Да и ты нарядилась как в праздник, Калуша. К чему бы?
Сотник еще раз встряхнулся, звякнув металлом, и проворчал:
– Насилу нашел твое логово! Два раза впустую спускался с обрыва и вновь забирался на кручу. Снова твой верный морок мне глаза застилал и голову чем-то морочил.
– Он меня сторожит. Не подпускает, кого ни попадя. Чем пугал в этот раз?
Сотник сказать не решился колдунье, что сегодня злой дух был особенно зол и всю дорогу меречил ему блестящее лезвие топора, занесенного над его головой. Наваждение было таким неотвязным и ясным, что сотник несколько раз собирался назад повернуть. Однако не повернул, – охота оказалась пуще страха. Сказал вместо ответа:
– Чего ты сюда забралась? На Киеве что не сиделось? Все твои у Велесова капища
требы кладут на Подоле.– Мне и тут хорошо. Подальше от всех. А ты что – опять воеводство меречить пришел?
– Ты все сама знаешь. Идем в твое логово, старая!
– Нет. Спустимся нынче к воде. Поторопись уже, сотник!
Блуд и Калуша спустились с горы и очутились у тихой неподвижной заводи, окруженной стеной камыша.
– А ведь ты нашим богам требы не кладешь, старая! – сказал сотник.
– Старые боги сильней ваших идолов! – авторитетно заявила колдунья.
– Тогда давай – клади требы своим богам! – нетерпеливо приказал сотник. – Знать хочу про свое воеводство. Прошлый раз ты ответ не дала.
– Так его и не было. Тогда ваша Мокошь-судьба еще не сплела свои нити.
– А что изменилось?
– Теперь все сошлось, и судьбы участников переплелись неразрывно.
– Что же случилось такого?
– Хватит болтать! Руку дай! – приказала колдунья.
Поддернув рукав, Блуд протянул свою мощную длань. Колдунья цепко схватила запястье и неожиданно чиркнула по нему маленьким острым ножом. Сотник вздрогнул, но колдунья только крепче вцепилась и подтащила сотника к самой воде. Кровь, что текла по руке, закапала темными каплями в омут. Калуша склонилась и забормотала:
– Матери-лосихе, медведице, упырям и берегиням, роду и рожаницам, мировому дереву древлян и воде переменчивой текучих кривичей Волкова леса. Имя вопрошающего – Блуд.
И замолчала, вглядываясь в дымчатые кровавые узоры. Сотник нетерпеливо бряцнул оружием:
– Ну? Что ты там видишь? Стану ли воеводой? Что там про Свенельда? Когда, наконец, успокоится?
– Тихо ты, ненасытный! Скоро насытишься. Блуд – он и есть Блуд. Назовись хоть Белуном, светлей от этого в лесу не станет. Темна ночь без Белуна. А без Блуда – только день светлей! Мальчишка новгородский войдет в возраст, станет великим князем киевским и всех покорит-усмирит до живота своего, и сыновей у него будет одиннадцать сильных, но двое только в потомство пойдут…
– Не морочь мне голову, старая! Про меня! Что там про меня? Видишь?
– Старого воеводу Свенельда изведут дети малые. Будет судьба Ярополка темнее ночи без месяца, а потомство его окаянным нарекут…
И замолчала. Блуд нахмурился:
– Какое мне дело до потомков? Со мной что? Говори! Стану ли воеводой?
– Сотник Блуд на воеводство встанет… очень скоро…
Колдунья в ужасе оттолкнула от себя руку сотника и попятилась.
– Что? – грозно спросил Блуд, надвигаясь на колдунью и заглядывая ей в глаза. – Что ты еще там увидала?
Калуша забормотала:
– Блуд-воевода будет пять лет служить князю Ярополку верой и правдой… а потом…
– Что – потом? Говори!
Блуд схватил Калушу за горло и приподнял:
– Ну? Что – потом?
Старуха выпучила глаза.
– А потом… предаст и убьет! – шепотом просвистела она.
Сотник хохотнул и разжал пальцы. Калуша рухнула у самой воды. Обруч с ветвистыми рогами слетел с головы, длинные косы упали под ноги сотнику. Тот наступил на них и наклонился к колдунье.
– Не убивай!– просипела старуха. – Я никому не скажу!
– Не скажешь! – улыбнулся сотник в ответ и могучей рукой сдавил ее тонкое горло.
Грянул гром, и на берег обрушился ливень…
Вечером дождь прекратился, и частокол городской стены на валу осветился последними лучами заходящего солнца. Промокшие и перепачканные с головы до ног, всадники проехали шагом по гулким и скользким бревнам моста и остановились перед западными воротами. Сотник нарушил молчание:
– Добрую весть передай своему господину, Варяжко! Пять добрых лет Ярополк беззаботно прокняжит. Так обещала колдунья.