Смарагд, или Жаркое лето 2010-го

Загремели засовы, ворота открылись, и всадники въехали в Киев.

Исполнение пророчества.

Не видать бы сотнику желанного воеводства, да случилась беда: судьбы молодого князя Олега Святославича и сына воеводы Свенельда по имени Мстислав Лют пересеклись на узенькой тропке – на погибель обоим…

Сначала морок запутал во время охоты Мстислава Люта. В пылу погони за желанным зверем он и не заметил как, но оказался в древлянской земле, которая была теперь вотчиной князя Олега.

Потом уже Мокошь, богиня судьбы, потянула из кудели новую судьбу-ниточку, – и на охоту из своего города отправился с верной дружиной юный Олег Святославич. Мокошь переплела воедино ниточки судеб Олега и Люта, и стала смотреть…

Древляне доложили людям Олега про незваного гостя. Охотники встретились. Старые дружинники юного князя признали в Мстиславе Люте убийцу Игоря Старого, оставшегося не отмщенным. По закону кровной мести Мстислав Лют был ими тут же убит.

Воевода Свенельд, как узнал про смерть сына, отпросился у князя Ярополка и пошел в землю древлян – посчитаться с убийцами. Две дружины встретились. Люди Свенельда оказались храбрее. Дружина Олега дрогнула и побежала. Перед вотчинным городом Овручем, на мосту через глубокий ров сделалась среди беглецов давка, и многие попадали, среди первых – мальчишка Олег. Его потом насилу нашли под телами – такая там груда была в грязной жиже! – уже бездыханного…

Новгород.

– Корабли на Волхове ждут не дождутся! Владимир, княже, не упрямился бы ты! – уговаривал воевода Добрыня своего одиннадцатилетнего племянника, Владимира Красно Солнышко. – Бежать надо от Ярополка! Погубит он нас…

Врал, конечно, комедию ломал хитрый Добрыня. На самом деле великий князь киевский Ярополк никуда не шел и ни на кого не нападал – и даже не собирался! Бессовестно врал Добрыня своему племяннику, представлялся и играл, как заправский кривич, хотя сам был по роду древлянин, а не шут гороховый.

«А за морем мальчишка этот своебышный, племянничек мой, наберется уму-разуму у своей варяжской родни и повзрослеет. А как заматереет, так и соберет дружину себе под стать. Вот тогда и можно будет вернуться и права свои кровные Киеву предъявить. Не раньше!» – так размышлял опытный и амбициозный Добрыня, бывший когда-то сам княжичем у древлян, пока киевская княгиня Ольга не поработила их племя. – «Бежать надо с Новгорода, нето навсегда останемся в самом конце стола киевского на пиру у великого князя. Так и будем Киеву дань собирать, а он в ответ – помыкать нами! Случай удобный подвернулся. Надо только терпения набраться», – думал Добрыня, но вслух об этом даже не заикался, валил все на «грозного и опасного» князя Ярополка.

– Корабли на Волхове ждут, княже! Пора!

Мальчуган только презрительно усмехался:

– Трусишь? Трус!

– За тебя беспокоюсь, княже. Корабли ждут. Идем?

В ответ Владимир строптиво топал ногой:

– Я – Новгородский посадник! Сын Святослава. Кто посмеет?

– Не эти, так те. Говорю тебе, Ярополк на нас из Киева идет.

– А я не боюсь!

– Не велика честь – умереть ни за что! Новгород нам не защита, а своего войска нет.

– Да зачем же бежать? Ярополк брат мне по отцу! Старший.

– Изведет тебя Ярополк. А за морем – сородичи твои верные, варяги, не дадут в обиду птенца рюрикова гнезда. Иначе Ярополк с воеводой Свенельдом не дадут тебе жить.

– Да за что? Что я им сделал?

– А как же? Ты ведь отомстить Ярополку должен за брата вашего среднего. Таков закон.

– За Олега?

– Да,

– А я не стану! Сам же говорил, не Ярополк убивал.

– С его попущения.

– А Олега-брата-то за что?

– Долгая история. Времени нет. Корабли верные на Волхове ждут. Уходить надо.

– Никуда не пойду! Расскажи сперва.

– Владимир! Новгородцы нам теперь не защита. Ярополк уже древлян захватил. На нас идет с ударом упреждающим. А у нас – ни дружины, ни наемников.

Владимир упрямился:

– А ты заплати, кому надо.

– Поздно, Владимир. Уходить нам пора.

Добрыня начал терять терпение, потому что торговые корабли действительно заждались и могли уйти без них.

– Ярополк придет – всем несдобровать!

Мальчишка снова топнул ногой:

– Рассказывай! Все как есть! Вот моя воля! Говори, раб!

– Вон ты как, племянничек…– огорчился Добрыня.

Делать нечего – пришлось рассказывать. Не век же им тут куковать, в Новгороде! И древлянин Добрыня, ни разу не замеченный в любви к Киеву, скупыми словами кратко обрисовал предысторию ситуации, в которой они теперь оказались…

– Теперь ты, Владимир, обязан по закону отомстить за смерть брата, – подвел итог воевода Добрыня. – Хочешь, не хочешь – а должен. И Ярополк знает, что ты отомстишь, и надумал он тебя вперед извести. И силы у него для этого есть. А у нас нет. Поэтому пора уходить нам за море. Но ты не беспокойся. Мы вернемся и всем отомстим.

– Хорошо, Добрыня. Я вернусь, и всем станет страшно…

Прошло пять тихих лет. Полоцк. Сватовство.

В Полоцке стояло солнечное морозное утро. Над городом и посадами в синее небо тянулись столбами дымы мирных очагов. Но уже очень скоро поддерживать их станет некому, – юный князь, повзрослевший Владимир Красно Солнышко свататься придет!

По узким улочкам окольного города неостановимо продвигались верные дружины Владимира – варяги, новгородцы, чудь белоглазая да кривичи – добивали ратников полоцких, ловили жителей нерасторопных, тащили их на Торговую площадь, где уже был установлен над Полотой-рекой кумир грозного Перуна и жертвенники ненасытные.

Крыши некоторых посадских домов занимались насильным огнем, «красного петуха» получил и окольный город. И только Детинец, полоцкий кремль, пока еще держался. Но недолго – и тоже пал под натиском юного задора и любви…

Берегиня.

Ясный день морозный черным дымом пожарищ мажется.

Ратники Владимира Красно Солнышко вчетвером повисли гирями на руках могучей простоволосой старухи – по двое на каждой руке, – «ведут» на торговую площадь. На самом деле старуха сама медленно тащит их за собой и идет – молча, но глаза криком исходят и ненавистью. Росту она богатырского. Лицо старое, но телом крепка. В длинные седые космы вплетены перья орлиные да звериные хвосты. Голову венчает обруч с турьими рогами. Больше на ней и нету ничего.

За происходящим следит, зарывшись в сугроб, молодой волхв по прозвищу Лавёр.

Старуху подводят к румяному Владимиру. На нем длинная льняная рубаха, красные сапожки, на плечи наброшена накидка теплая из леопардовой шкуры. Рядом с ним стоят дюжий воевода Добрыня в полном боевом облачении и жрец Перуна по прозвищу Моргун, одетый в шкуры звериные, с худым изможденным лицом. Жрец опирается на длинный посох.

– Это что за чудо-юдо? – удивляется Владимир, указывая на старуху.

– Волховница местная, – говорит Добрыня. – Берегиня полоцкая.