Смайли

Его прямота ее испугала, но она быстро взяла себя в руки:

– Ты всегда откровенен в подобных вещах, не так ли?

Он кивнул.

– Мой народ верит в абсолютную честность.

Она нервно сглотнула и сделала глубокий вдох. Щеки у нее, вероятно, уже горели, но ради Смайли она была готова рискнуть капелькой собственного комфорта:

– Я не думаю, что где-нибудь порвалась. Я имею в виду - я нигде не чувствовала какой-то боли. Просто... я довольно давно не занималась сексом. У меня вообще с этим напряженка - быть настолько откровенной в разговорах о сексе. В доме, где мы росли, говорить об этом было не принято. Это было своего рода табу.

– Почему?

– Я даже не знаю. Мама никогда себе этого не позволяла, если не считать рассказов о том, что аист подбросил нас в капусту, когда мы были младенцами. Папа дома почти не бывал. Мои брат и сестра были старше, чтобы со мной об этом разговаривать. Чаще всего это были предупреждения, типа "не-позволяй-мужчине-уговорить-тебя-раздеться-или-ты-в конце-концов-забеременеешь," - такого рода вещи. Бет была единственной, кто дал мне некоторое представление о сексе, когда я была подростком.

Его брови взлетели вверх.

– Аист?

– А ты никогда об этом не слышал? Родители давным-давно придумали эту историю для детей, чтобы не говорить им правду. В ней говорится, что к ним прилетает большая птица, и вместе с ней в доме появляются младенцы.

Он рассмеялся.

– Мы о сексе всегда говорим открыто. У тебя еще остались ко мне какие-то вопросы, с тех пор, как мы с тобой этим занимались? Физически мы немного отличаемся от ваших полностью человеческих самцов.

– Вы... больше.
– Она чувствовала, как ее щеки разгораются все жарче.

– Ну да. Плотность нашей мускулатуры, как правило, значительно больше - и вообще мы были разработаны, чтобы быть выше ростом и крупнее в кости, чем большинство ваших мужчин.

– Я имела в виду...
– Она так и не смогла закончить фразу.

Он улыбнулся.

– Наши петухи?

Она резко кивнула.

– Мы были генетически разработаны, чтобы стать больше во всем. Зато у нас на теле не так много волос. Хотя это странно, поскольку ДНК мы получили от животных, покрытых шерстью. Но я рад,

что на мне нигде нет меха.

Вэнни усмехнулась:

– Ага. Летом, когда жарко, это было бы довольно хлопотно.

Смайли тоже довольно хмыкнул:

– Мне нравится, когда со мной ты забываешь о своей бдительности. У тебя прекрасная улыбка.

– Как и у тебя.

Его улыбка исчезла.

– У меня сексуальное влечение к тебе возникло еще до наркотиков. Было у тебя хоть немного сексуального интереса ко мне?

Это ее слегка отрезвило:

– Не думаю, что мы должны это обсуждать.

– Значит, тебя ко мне в сексуальном отношении не тянет, ни в малейшей степени?

Она смотрела ему прямо в глаза:

– Почему ты так хочешь это узнать?

– Рядом с тобой у меня все время встает. Хотя никаких препаратов сейчас и в помине нет.

У нее даже челюсть немного отвисла от удивления, что он в этом признался. Ей потребовалась

вся ее выдержка, чтобы не заглянуть вниз, на его колени, и не посмотреть, имел ли он это в виду

в буквальном смысле.

Смайли еще колебался, изучая ее лицо.

– Я хотел бы к тебе прикоснуться, и увидеть, что между нами происходит без помощи всяких лекарств.

– Это плохая идея.

– Почему? Я хочу тебя, Вэнни. Я ни о чем другом думать не мог с той ночи.

– Я не могу заниматься с тобой сексом, если это все, чего ты хочешь.

Плечи у Смайли обвисли.

– Я тебя просто не привлекаю.

Печальный взгляд на его лице чуть не разбил ей сердце. Она не могла сопротивляться, видя его

в таком состоянии:

– Еще как... Это просто потому, что я верю в любовь до начала сексуальных отношений. Мы в них как-будто бы прыгнули, и теперь я не знаю, как мне к этому относиться. У нас уже были интимные отношения, но при этом мы так мало знаем друг друга. Для меня это неудобно.

– Почему? Ты думаешь, что не смогла бы меня полюбить? Это потому, что я не совсем человек?

– Я тебя даже не знаю.

Он придвинулся ближе:

– Мы можем это исправить, если начнем друг друга узнавать. Завтра я повезу тебя на прогулку - а сейчас мы уже вместе. Нам нужно просто продолжать разговаривать.

Она не могла отрицать такую логику.

– Мы могли бы попробовать...

– Ты веришь хоть чему-нибудь из того, что о нас говорит ваша церковь?

– Я не член Церкви Вудса - и все, что болтал о вас Грегори, было кошмарно.

– Для старта уже неплохо. Я знаю, что они нас ненавидят, только не знаю, почему.

– Я отказываюсь повторять это дерьмо снова. Я и так чувствовала себя несчастной, повторяя Джастису всю ту чушь, которую они несли, пока я была заперта в этой комнате, слушая всю их помойку.

Он молча смотрел на нее.

Она сдалась под его пристальным взглядом:

– Это только кажется, что они помешанные - но, похоже, они считают, что вы, ребята, собираетесь найти способ создать целую армию Новых Видов и поработить весь мир. Или убить всех до одного. Возможно, именно в таком порядке. Ты когда-нибудь видел...
– Она велела себе срочно заткнуться:

– Ладно - неважно.

– Я когда-нибудь видел - что? Продолжай, Вэнни. У нас друг от друга не должно быть никаких секретов. Мне ты можешь сказать все, что угодно.