Смех Again

— А то угонят, суки.

Я на дрожащих ногах, пыхтя и матерясь, втащил эту фигню на третий этаж. Коза такая… после того, что она проделала, ходить еле получается… а тут носи эту перду с мотором…

Я открыл холодильник и, обнаружив кусок колбасы, стал сооружать два бутерброда. Когда процесс подходил к концу, мне показалось, что сквозь музыку я слышу странный звук. Я решил посмотреть, чем там занимается Окси, откусил кусок хлеба с колбасой и чуть не подавился: Окси сама явилась ко мне.

Она вкатила в кухню верхом на мотороллере, в накинутой на голое тело меховой хреновине, концы которой волочились по полу, заглушила движок и радостно сообщила:

— Шубу тут нашла… ПИЗ*ДАТАЯ!!!

Однажды мы с Окси влезли на крышу её девятиэтажки с первыми лучами солнца и не слазили целый день.

Пиво потело в ведре со льдом, а мы, намазавшись кремом, играли в барбекю — выставили будильник на мобиле и переворачивались по его сигналу каждые двадцать минут.

Старая «Спидола» на шести «больших» батарейках исторгала из себя песни по заявкам радиослушателей и новости. Но мы её не слушали.

Мы смотрели на самолёты, заходящие на посадку в областной аэропорт и взлетающие оттуда же.

Мы поедали захваченные с собой бутерброды и швыряли их остатки по машинам, проезжающим по дороге внизу. К трём часам дня лёд в ведре растаял, и до самого вечера мы пили тёплое пиво. В тёплом пиве тоже есть свой кайф. Когда пьёшь пиво с такой девушкой, как Окси, вообще не важно, какой температуры пиво.

Мы разговаривали. Потом молчали. Снова разговаривали. Лежали друг напротив друга и смотрели в глаза.

Мы видели, как солнце садится за далёкие крыши, и считали, за сколько секунд оно исчезнет совсем. А потом, лёжа на спине, смотрели на темнеющее небо и считали появляющиеся звёзды.

Гудрон отдавал тепло. Наши тела в сумраке выглядели двумя кофейными пятнами. Я подумал, что не смог бы описать словами сегодняшний день и своё состояние. У меня просто не хватит слов для этого. Такое можно только нарисовать. Нарисовать смог бы. Люди начали рисовать задолго до того, как придумали названия всему, что видят вокруг. Задолго до того, как звуки, вырывающиеся из их ртов, стали складываться в слова и предложения. Задолго до алфавитов и письменности.

Я сказал об этом Окси. Сказал, что некоторые моменты в жизни можно только нарисовать. Что всю нашу жизнь можно нарисовать. С рождения до самой смерти.

— Как? — спросила она.

— Детство, — сказал я, — в виде цветных смешных картинок. Как на вкладышах в жвачках. Аварию, в которую попал с друзьями двенадцать лет назад, по любому — в виде комикса. Чёрно-белого. Наша машина обгоняла «Икарус» и перевернулась на повороте. Три раза перевернулась. Я тогда понял, что чувствует жук, посаженный в консервную банку, которой играют в футбол. Так что по любому — комикс. Со всеми «Kra-a-ack!!! Bo-o-om!!! BANG!!!».

— А сегодняшний вечер ты как бы нарисовал?

— Сегодняшний?.. Мягкими тёмными мелками на тёмно-тёмно-синей ворсистой бумаге. И дал бы подержать рисунок Окси, чтобы он пропитался её запахом.

Она промолчала.

Мне тоже расхотелось говорить.

Лежали. Смотрели в небо со светящимися точками.

«Спидола» выдала порцию рекламы и бойким голосом стала вещать новости. Где-то война. Где-то какой-то мудак победил на выборах другого мудака. Диктор сообщает, что недавний взрыв и перестрелка в международном аэропорту, скорее всего, дело рук одной из столичных группировок. Во всяком случае, пятеро погибших опознаны, как члены крупной столичной банды, — говорит радио.

— Девушку, подорвавшую себя и трёх милиционеров, идентифицировать пока не удалось, — говорит радио. — Но один из пассажиров случайно успел снять последние секунды её жизни на свою видеокамеру. Сейчас эта плёнка находится в руках следствия. Однако несколько интернет-сайтов, к удивлению и неудовольствию правоохранительных органов, абсолютно бесплатно предоставляют всем желающим возможность ознакомиться с качественными копиями этой записи… Следующий выпуск новостей ровно через час. А после рекламы долгожданное шоу…

— Вот чего бы я хотела, — говорит Окси, глядя в небо.

— Чего?

— Чтобы кто-нибудь снял последние минуты моей жизни на видео. Снял и разместил в инете… Чтобы меня увидели миллионы. Скачали на свои компы. Сделали из меня заставку на рабочем столе. Или логотип на мобильнике…

Она повернулась и посмотрела на меня.

— Ты сделаешь это для меня, па?

Я протянул руку и взъерошил волосы на её голове:

— Ты что, собралась умирать?

— Я? Нет. Но если это произойдёт, сделаешь?

Я не совсем различаю выражение её лица в темноте. Но голос — серьёзный. Настоящий Голос Окси.

— Я сделаю это, если ты пообещаешь мне кое-что.

— Что?

— Снять мои последние минуты жизни на видео.

Она трётся щекой о мою ладонь:

— Обещаю, па…

Когда пилот вертолёта, летящего над морем, замечает, что машина начинает терять высоту, и понимает, что с управлением ему не справиться, он (пилот) поворачивается в салон и предупреждает своих пассажиров: аварийное приводнение!

Или: аварийная посадка!

Чаще всего небесный водила орёт: ПАДАЕМ!!!

На этом задача пилота исчерпана. Он просто ждёт, когда вертолёт приводнится. То есть стукнется со всей силы о воду.

Действия пассажиров падающего вертолёта:

# удостовериться, что твой ремень безопасности застёгнут; если нет — затянуть до упора; конец ремня заправить, чтобы не мешался;

# принять решение, через какой из аварийных выходов ты будешь покидать приводнившийся вертолёт; определить ещё один, запасной вариант эвакуации;

# убрать все незакреплённые предметы (очки, наушники, ручки) под сидение;

# принять безопасное положение в своём кресле и уповать на Господа Бога.

До хрена чего нужно сделать, правда?

Вертолёт — странная конструкция. Говорят, по всем канонам аэродинамики он вообще летать не должен. Тем не менее летает. А стало быть, иногда падает. Основной центр тяжести геликоптера находится в верхней части: двигатель, винты. Из-за этого, когда такая машина падает в воду, она легко может перевернуться. Особенно при сильном боковом ветре и волнах.