Смерть и побрякушки

– Ну-у, - отвечать Кириллу явно не хотелось. Он поерзал на стуле, взгляд затравленно заметался по кухне, ища за что зацепиться. Наконец нехотя выдавил, - О квартире. Квартиру надо сменить, твоя маленькая, а Саше через год-полтора своя комната понадобиться. Район неблагоприятный, гуляете между двумя дорогами, ребенок канцерогенами дышит.

Марина рухнула на стул и уставилась на него с комическим ужасом:

– Ну и кто ты после этого, если не распоследняя бабушка? У тебя совесть есть? Я едва успеваю, между работой и Сашкой на части рвусь, и ты еще хочешь, чтобы я квартирой занималась. Нет, ну совсем задолбал, рехнусь скоро! Я и так вечно виноватой себя чувствую. На работу бегу - виновата, что Сашкой не занимаюсь, с работы к Сашке сматываюсь - виновата, о его деньгах мало забочусь, на себя время потратила - вообще кошмар, махровой эгоисткой себя чувствую. А все ты и твои замечания!

– Насчет денег я ничего не говорил!

– Да? А когда в первый раз среди ночи явился? "Деньги за опекунство можете оставить себе".
– передразнила она, - И выражение лица: ты ангел бескорыстия, а я жадная дрянь. Думаешь, забыла? Я же сказала, склероза у меня нет.

– Вот уж не думал, что ты такая чувствительная!

– Похоже, ты обо мне постоянно НЕ думаешь. То не думаешь, что я готовить умею, то не думаешь, что чувствительная. Что еще ты обо мне не думаешь?

Кирилл мрачно, и опять как-то очень по-детски нахохлился. Недавно точно так же на нее дулся Сашка, когда она отняла у него четвертую карамельку.

В кухне воцарилось мрачное молчание. Первой не выдержала Марина:

– Давай укладываться, мне завтра на работу, и у тебя, наверное, дела есть.

– Я не думал, что ты...
– он замер, прислушиваясь к собственным словам, потом поправился, - То есть наоборот, я думал, ты меня выставишь.

Марина пожала плечами:

– Что делать, с тобой как со всякой бабушкой: и терпеть нет сил, и обойтись невозможно. Ты у нас бабушка-телохранитель: уйдешь, я от страха рехнусь.

Марина забралась в кровать, прислушалась. Сашка тихонько посапывал во сне, Кирилла было не слышно, словно диван пуст. Но она твердо знала, что он там и это знание наполняло ее уверенностью - ничего плохо ни с Сашкой, ни с ней самой не случиться. Кто бы ни явился, Кирилл сумеет защитить. За физическое здоровье в его присутствии можно не волноваться. Вот с душевным хуже. Вздохнув, Марина завозилась под одеялом, устраиваясь поуютнее.

– Марина, - окликнули ее с дивана.

– М-м?
– сонно протянула она.

– Мне кажется, я даю полезные советы... Но если ты так остро все воспринимаешь... Я постараюсь больше не загонять тебя в гроб и не превращать ребенка в могилу. Не знаю, получиться ли, но постараюсь.

– И на том спасибо.

– Только еще одно, последнее - дверь надо поменять. Со старой небезопасно, один раз ее уже открыли. Я заказал новую.

– Спасибо, бабуля, - вздохнула Марина, проваливаясь в сон.

Глава 19

– Я тут кой-какие старые связи девчонкам на журнал перекинула, должен хороший цикл статей выйти, остренький, с перчиком. Предшественник твой осторожничал, все издания у него солидно-пресноватые. У редакторов прямо условный рефлекс выработался, любую провокационную строчку выпалывают. Ничего, мы это поправим.
– решительно возвестила мадам Маргарита

– Смотри, не перестарайся, чтоб от твоего пылкого энтузиазма пожар не занялся, - Марина сделала пометку в "склерознике", - Я боюсь, как бы наша газета не загнулась, а то ободрала я ее под липку. Сама в генеральные, тебя в начальники подразделения...

– Молодым - дорогу, - философски заметила Марго и хихикнула, - А старикам - повышение и оклад. Не бойся, Лешка справится. Во-первых, после слияния возможности не чета прежним, а во-вторых, он так хочет доказать свою крутизну, прямо кипит!

– Во-во, типичный чайник, - фыркнула Марина, - А мне профессионалы нужны. Ты пылаешь, он кипит, такие все горячие!

– Зато ты у нас сегодня пожарный брандспойт, всех норовишь остудить. Когда ты брюзжать начинаешь, кажется, что это я молодая, а ты дряхлая нафталинная старушонка.

Марина обиженно насупилась:

– Я замотанная жизнью баба, с работой и ребенком...

– Ну и радуйся, дурища, - перебила мадам Маргарита, - Ты же счастливая женщина! Представь, у тебя - ни того, ни другого, сидишь, и от тоски водяру глушишь. Или еще хуже - целый день телевизор смотришь. Мексиканские сериалы. Все.

Марина невольно представила и содрогнулась.

– Работа есть, ребенок есть - смысл в жизни есть!
– продолжала мадам Маргарита и хитро прищурилась, - Тебе бы еще мужичка хорошего для комплекта...

Марина негодующе передернула плечами, но дать непрошеной советчице достойную отповедь не успела, зазвонил телефон.

– Мариночка, кошечка, заинька, птичка, - ласкова затянул смутно знакомый мужской голос, - Не звонишь, не появляешься, совсем меня забыла. Конечно, ты теперь большая женщина...

Марина невольно глянула в зеркало. Нет, вроде не такая уж большая: не потолстела, и в росте не прибавила.

– ...где тебе помнить нас, мелких чиновников, - продолжал бархатисто сожалеть собеседник.

– Что вы, я прекрасно помню, как можно вас забыть, - проворковала Марина. Она лихорадочно соображала, кто бы это мог быть: из мэрии? от губернатора? Условный рефлекс тем временем работал безотказно: на лицо выпрыгнула протокольная улыбка, а голос наполнился официальной теплотой. Градусов тридцать, примерно.

Мужчина принужденно рассмеялся.

– Мариш, ты что, и впрямь не узнала? Вот оно, женское вероломство! Меньше месяца не виделись, а уже и как звать, не помнишь.

– Обстоя...
– черт, ей и впрямь пришлось поднапрячся, вспоминая его имя, хотя разлука не при чем. Марина всегда забывала, как же Обстоятельство зовут, - Вова, ты? Чего звонишь?

Маринина любезная теплота вмиг сменилась арктическим холодом. Если и тридцать, то мороза.

– Какая ты стала жесткая! Конечно, подчиненных целый день жучишь, привыкла, даже для родного человека ласкового слова не осталось... Забросила меня совсем.
– снова заныл Обстоятельство.

– Слушай, человек мой родной, помниться, на нашем последнем свидании был выдвинут гордый лозунг: или ты, или ребенок. Пацан остается у меня, вот и не напоминаю о себе. Уважаю, так сказать, твою точку зрения.

– Ты меня неправильно поняла, Мариночка. Я же о тебе заботился, думал, тебе мальчика на свою зарплату поднимать придется, жизнь свою гробить. Раз пацан богатый наследник, можешь его оставить.

– Разрешаешь, значит? Ну спасибо, чтобы я без твоего дозволения делала.

– Конечно, женщина должна слушаться своего мужчину, - самодовольно зачастил Обстоятельство.

Марина хмыкнула. Она уже и забывать стала, что сарказма Обстоятельство не воспринимает напрочь. Марина сообразила, что за прошедшие недели вообще полностью выкинула "своего мужчину" из головы. Надо же, как быстро! Вроде бы раньше за ней такого не водилась. Расставаясь, долго мучалась, обсасывала в воспоминаниях каждую деталь отношений. А сейчас - будто и не было в ее жизни мужика. Марина попыталась вспомнить хотя бы лицо Обстоятельства, зажмурилась - перед мысленным взором всплыла физиономия Кирилла Валуева. Вот еще тоже наказание! Отогнав образ, словно назойливую муху, Марина вернулась к разговору.