Смерть и побрякушки

– Марин, что это, Марин?

Марина коротко и доходчиво пояснила - "что".

– Да ты что! Как же так? Дорогой пиджак, между прочим!

– Дорогой... Для вещевого рынка, - кивнула Марина.

– Какой вещевой рынок, я его из Парижа привез!

– Недалеко и вез, "Париж" в двух остановках отсюда, а в другом Париже ты сроду не бывал, - отрезала безжалостная женщина и подтолкнула Обстоятельство к ванной, - Иди сними, потом замою.

Она вошла в комнату, оглядела свой испачканный халат, брезгливо поморщилась. Мгновение поколебавшись, сбросила легкий шелк, оставшись в трусиках и лифчике. Не до стыдливости сейчас, да и кружевное белье выглядело лучше, чем халат. Марина быстренько раздела Сашку, и держа попкой наперевес, направилась к ванной.

– Это что?
– вновь обалдел Обстоятельство.

– Это? Дай подумать. Две руки, две ноги, голова, сам маленький...
– Марина поставила Сашку в ванную и включила душ. Сашка захныкал, но так, без души, скорее для порядка. Марина взялась за мочалку, - По всем признакам выходит, что ребенок. Скорее всего, мальчик. Нет, определенно мальчик.

– Я понимаю, что ребенок! Где ты его взяла?

– На зверячьем рынке купила. Там у одного мужика таких - целый лоток, - Марина покосилась на задумавшегося мужчину. Ну надо же, как ей не везет! Фактурный парень: рост, мышцы, усы, и мордель не подкачала, а во всем остальном - Обстоятельство.

Обстоятельство неуверенно хмыкнул, покрутил головой:

– Вечно ты со своими шуточками! Не можешь по человечески ответить?

Марина внимательно осмотрела круглые ожоги на животике, выдавила на палец капельку жирного розового крема, мазнула. Сашка заулыбался - приятно!
– а Марина вновь почувствовала как в душу впивается мучительный шип жалости. Она завернула Сашку в полотенце и тихо млея от обнимающих ее маленьких ручек, понесла в комнату.

Обстоятельство немым вопросом тащился за ней.

– Сашка мой племянник, сын Аленки, - наконец объяснила ему Марина.

– А-а, - с облегченным пониманием выдохнул Обстоятельство и тут же поинтересовался, - Когда она его заберет?

– Никогда. Ее вчера убили, - усадив Сашку в чистую постель, Марина принялась за уборку. Обстоятельство столбом торчал посреди комнаты, видимо, пытался впитать новую информацию.

– Она у тебя проститутка?

Неожиданно прозвучавший над головой вопрос заставил Марину испуганно вздрогнуть и выронить мокрую тряпку. Задумавшись, она почти забыла о молчаливом и неподвижном Обстоятельстве, просто протерла пол вокруг него, точно также как обошла тряпкой ножки тяжелого письменного стола.

– Почему проститутка?
– вскинув голову, Марина уставилась на Обстоятельство.

– Ну раз убили, значит, криминальный элемент. Вот я и спрашиваю - проститутка?

Марина поднялась с четверенек, присела на краешек дивана. Был бы нормальный человек - за такие слова вот этой самой мокрой тряпкой по роже съездить - и все дела! Но если вместо мужика у тебя Обстоятельство, надо или обидеться раз и навсегда, или раз и навсегда не обижаться.

– Нет, не проститутка, просто жена бизнесмена, - терпеливо вздохнув пояснила Марина.

– А муж теперь что?
– заинтересовался Обстоятельство.

– Теперь - ничего, его тоже убили.

– А-а, - снова протянул Обстоятельство, - Этого в детдом сдашь?
– он ткнул пальцем в Сашку, и добавил, - Не можешь же ты его тут держать.

Марина поглядела на Обстоятельство с легким омерзением. Услышать от него собственные мысли было противно. Сама же сто раз повторяла: "Не знаешь как поступить - спроси Обстоятельство и сделай наоборот". А какой "наоборот" может быть в данном случае - оставить Сашку? Интересно, как малыш может жить с тетушкой, которой целый день нет дома! И которая распускает руки по любому поводу? Марина зябко повела плечами - ей все еще было стыдно.

– Ладно, ты кормить меня собираешься?
– требовательный голос Обстоятельства прервал ее размышления.

– Сейчас Сашке кашу сделаю, потом тобой займусь. Ребенок маленький, он ждать не может.

Злорадно проигнорировав обиженную физиономию Обстоятельства, Марина принялась разводить в кипятке содержимое яркого пакетика. Навалила подушек на стул и кое-как усадив Сашку, поставила перед ним блюдце с размазней.

– Сам есть умеешь?

Малыш молчал, лишь любопытно поглядывал на Марину серо-голубыми глазищами.

– Ну ты попробуй сам, а тетя пока приготовит что-нибудь вот для этого дяди. Если дядю вовремя не накормить, он нас с тобой съест.

Сашка тут же переключился на изучение прожорливого дяди. Ложка так и осталась зажатой в кулачке.

– Обычно ты оригинальнее готовишь, - недовольно пробурчал Обстоятельство, брезгливо тыкая вилкой краешек глазуньи.

– Ну естественно, - кивнула Марина, - Я нашла свою сестру убитой, хоронила ее, с милицией разбиралась. Но все это время должна была напряженно обдумывать - чем бы таким оригинальным тебя угостить!

Не найдя что ответить, Обстоятельство переключился на мальчишку.

– Чего не лопаешь?
– прошамкал он сквозь набитый рот, - Папа с мамой к черной икре приучили? Ешь давай, в "Доме малютки" и того не будет, туда такие кашки попадают только если срок годности кончился.

Марина всерьез призадумалась, не надеть ли блюдце с размазней Обстоятельству на голову. Для Сашки потом можно сделать новую порцию. Вместо этого она забрала у пацаненка ложечку и принялась его кормить.

Сашка проглотил одну ложку каши, скривился, но соизволил без скандала съесть еще парочку. Но зато четвертая ложка уперлась в крепко стиснутые зубы.

– Сашь, ну ты чего?
– расстроилась Марина, - Надо поесть как следует. Давай-ка, ложку за маму, ложку за па... О господи, что я несу! Не слушай меня, Сашенька! Давай...
– смертельно побледневшая Марина беспомощно огляделась, - Давай, что ли, за дядю ложечку съедим.

За дядю Сашка есть не хотел, считая, что дядя и сам за себя неплохо налопался. И вообще кушать малыш уже не желал. Он болтал ногами, постоянно соскальзывая с наваленных на стул подушек, и норовил дотянуться до всего, что стояло или лежало на столе, в особенности до ножа и горячего чайника.

– Надо будет специальный стульчик купить, - пробормотала Марина, в очередной раз подсаживая Сашку повыше.

– В детдоме казенный дадут, - отрезал Обстоятельство, - Да что ты его уговариваешь, не желает есть - пусть голодный ходит!

Марина вздрогнула: второй раз услышать собственные слова в устах Обстоятельства вдвойне неприятно. Постоянные злорадные напоминания о детдоме стали вызывать у Марины ужас. Малыш не сможет там жить!

Марина с сочувствием поглядела на ребенка. В этот момент Сашка сделал "тьфу!" и с таким трудом засунутая ему в рот каша растеклась по рубашечке и столу.