Смерть и вечность. Обобщение новейших знаний

Однако всё ли так просто и для всех ли это так? Захотел, пожелал себе того или этого, или за тебя как следует попросили – и всё именно так свершается. Ни боли, ни страдания. Один свободный выбор, да еще и при поддержке добрых всемогущих существ…

Оказывается, нет. Всё сложнее. Сведений собрано тоже очень много. Их в изобилии приводит врач-кардиолог и профессор Мориц Роолингз. На его работы ссылается в своей книге и проф. Осипов, когда говорит об аде. Согласно М. Роолингзу, примерно половина реанимированных им пациентов, тех, кто пережил посмертный опыт, делятся тяжелыми, даже мучительными впечатлениями. Пациенты его, например, рассказывают, что видели картины настоящего ада – огненные озера, демонов, ужасных чудовищ. Этим и продиктовано их желание побыстрее от всего этого избавиться, вернуться назад, в тело, в материальный мир – вернуться любой ценой. Пациенты иногда умоляют врачей сделать всё возможное, чтобы они «туда» больше не вернулись, настолько большим потрясением для них оказалось пережитое.

Благополучное, безболезненное прохождение через «промежуточное» пространство не всегда проходит гладко в тех странах и культурах, где получила развитие другая апологетика смерти, нежели принятая в нашем мире, христианском или пост-христианском. Картина там вдруг значительно усложняется. В некоторых культурах, например у современных индусов, момент наступления смерти переживается как нечто очень негативное. Описания индусов часто переполнены тяжелыми впечатлениями. Нередко описывается соприкосновение с чем-то недобрым и не светлым, а скорее с тяжелым, болезненным, мучительным. Описания процесса умирания похожи на какой-то кошмар. И таких описаний, если делать подсчеты, одна треть из всех, а это много.

Нечто аналогичное встречается и в иудейской литературе о смерти. Момент смерти описывается не как облегчение от телесных уз, от бремени, а как изуверская боль, физическая и душевная. Иногда даже приводится сравнение с ощущением, будто в тело человека одновременно со всех сторон вонзаются тысячи иголок. Трудно даже себе представить это ощущение. А если предположить на мгновение, что именно это и переживают в момент кончины наши близкие, отцы и матери, жены и дети, и мы при этом ничем не можем им помочь? Как потом жить с этим?

Но не можем же мы отметать всё в сторону, не можем мы закрывать глаза на факты, только потому, что нам становится тяжело от всех этих картин, пусть они и существуют только в нашем воображении, в наших представлениях. В конце концов, речь идет о поисках истины, а она призвана быть реальностью для всех. Только вот есть ли вообще такая истина – одна на всех? Вопрос не праздный, но очень трудный.

Проблеме разного посмертного опыта у людей, принадлежащих к разным культурам, разным религиозным эгрегорам, посвящено много серьезных работ. И это не случайно. Где как не в противоречии запрятан ключ к проблеме? Р. Муди тоже не игнорирует такие случаи – случаи, связанные со страданием, с желанием человека во что бы то ни стало вернуться в жизнь, настолько мучения оказываются иногда непереносимыми, даже несмотря на кратковременный по нашим земным меркам промежуток времени «ухода» из жизни или пребывания в состоянии клинической смерти. По возвращении в наш мир человек описывает пережитое как нечто такое, что длилось на протяжении… ну скажем, нескольких месяцев. Некоторые описывают длительное пребывание в настоящем аду, в некой камере, сродни тюремной, в окружении страшных, неописуемых существ, которые всё это время только тем и занимались, что вырывали из тела человека – есть и такое – плоть его по кускам. Кусок за куском…

Ад, ничего не скажешь. Как к этому относиться? Одно облегчение – это единичные случаи среди христиан или среди тех, кто живет в странах, где христианство было исторически главной религией.

Как бы то ни было, ответов нет и в прямых сопоставлениях. Как нет их и в медицинской статистике. Именно поэтому приходится обращаться к богословским текстам. Богословие воссоздает если не самую убедительную картину, ведь не все верят в Бога, то по крайней мере картину более полную.

Насколько описанные переживания или даже сам тип явлений вообще соответствует религиозно-культурной принадлежности человека? Этот вопрос ставился, конечно, еще при первой систематизации свидетельств, и еще до Муди. Тем же вопросом задавался, например, британский физик, а позднее и основатель современной парапсихологии сэр Уильям Баррет [30] , который проводил свои исследования еще в двадцатых годах прошлого века. Затем исследования в этом направлении подхватили известные нам доктора К. Осис и Э. Харальдссон [31]

30

Sir William Fletcher Barrett (1844-1925), Видения на смертном одре, Лондон, 1926.

31

Karlis Osis et Erlendur Haraldsson, В час смерти. Нью-Йорк, 1977.

И здесь всплывает немало такого, что должно настроить нас на скептический лад. Разный посмертный опыт только из-за религиозно-культурных различий? Можно ли относиться к этому серьезно?

Вполне очевидно, что описания пережитого опыта смерти не могут не отражать в себе религиозные представления людей. Отрицать это было бы глупо. Здесь и полусказочное учение о загробной жизни, о рае и аде с его «преисподней», если говорить о западно-христианских воззрениях, а у православных это «мытарства», описания которых тоже заставляют леденеть кровь в жилах, стоит представить на миг, что нечто подобное приходится переживать кому-то из наших близких. Здесь и само представление о душе как о чем-то автономно существующем, вне нашего тела, а иногда даже вне нашего примитивного земного «Я», – есть и такие представления.

Но на деле, если попытаться сделать более глубокие и детальные сравнения, если попытаться нарастить статистику, к чему и прибег Р. Муди, то вырисовывается другая картина, ближе к той, которую описывали доктора К. Осисом и Э. Харалдсоном.

Р. Муди подчеркивает, что ему очень редко приходилось сталкиваться со свидетельствами людей христианского вероисповедания, в которых рай или ад упоминались бы прямо, непосредственно. Обычно это лишь намек на нечто похожее на рай и ад, но вне прямых аналогий. Это придает свидетельствам большую кредибельность. Объективность их труднее ставить под вопрос. Их невозможно взять и подогнать под какую-либо форму религиозности.

После многих опросов, Муди приходит к выводу: религиозные представления людей чаще всего не совпадают с тем, что люди переживают в момент смерти. Религиозность оказывается здесь вообще ни при чем. Люди с христианским мировоззрением вовсе не обязательно оказываются в числе тех, кто рассказывает о рае и аде, как можно было бы предположить – ничего подобного. Ни о каком рае и аде никто из них не говорит. Даже напротив, многие удивляются, что не увидели того, во что верили. Увиденное не соответствует ожиданиям и представлениям о загробном мире. Удивление по этому поводу характерно для всех «очевидцев».

На основании более чем тысячи случаев умирания, описанных докторами К. Осисом и Э. Харалдсоном, вытекают следующие наблюдения. Во-первых, видения раньше умерших близких бывают как правило в последний день жизни, обычно в пределах одного часа до смерти.

Во-вторых, видения потустороннего мира, картины «рая» или того, что напоминает неземной мир, бывают примерно у половины всех людей, переживших опыт смерти. И мы говорим только о тех, кто «вернулся» обратно.

В-третьих, наиболее ясные и рациональные видения характерны для тех людей, которых с нашим миром связывают нормальные здоровые отношения. То есть происходит это с людьми психологически полноценными и трезвыми и даже сознающими, что всё это происходит с ними в реальных условиях, например в больничной палате.

В-четвертых, полученная статистика заставляет исключить напрочь влияние на эти видения каких-либо медицинских препаратов, которые могут вызывать галлюцинации и спутанное сознание. Та же статистика требует исключить и умственные аномалии, вызванные заболеваниями мозга. Даже температура тела оказывается ни на что не влияет. Все эти факторы статистически нулевые.

И наконец, последняя деталь, которая еще всплывет на страницах нашей книги, когда нам придется заглянуть для аналогии в старые богословские тексты: при галлюцинациях люди видят живых, а умирающие или умершие люди видят умерших. Это отличие очень существенное.

Упоминаемые нами авторы в выводах осторожны, хотя их часто и упрекают в обратном, в неосмотрительности. Но все они практически единодушны во мнении, что самым рациональным объяснением такому ряду фактов и факторов может быть только реальное существование иного мира, истинность самой этой гипотезы.

«Лично я убежден, что свидетельства, нами «тогда» обнародованные, служат решающим доказательством: 1) существования духовного мира, 2) посмертного существования человека, и 3) того, что время от времени действительно можно вступить в общение с теми, кто отошёл от нас в мир иной. Однако вряд ли возможно убедить в этом других – тех, кто не имел опыта, подобного тому, что имел я, и не получил адекватного представления о силе и общей убедительности тех свидетельств, которые и сформировали мою веру». [32]

32

У. Барретт (Sir William Fletcher Barrett, 1844-1925), Видения на смертном одре, Лондон, 1926.